Я иду по улице

Я вышла из дома в 19.15. На улице ещё было достаточно светло; взглянув на расстилавшееся под ногами мокрое месиво из талого снега и грязи, я подумала: «Да, скоро весна…». Вообще-то пора: середина апреля вроде. Если оглядеться вокруг, то можно убедиться в приближении прекрасного времени года: длинный день, тёплый ветерок и какой-то особенный воздух, пропитанный любовью и радостью.
Я неторопливо шла по тротуару, время от времени перепрыгивая через спешащие ручьи. Они то и дело преграждали мне путь, и я терпеливо их преодолевала.
Вскоре я оказалась во дворах домов, где почва была плотной и более или менее промёрзлой. Я заметила идущую ко мне по дорожке справа знакомую девчонку. Подойдя друг к другу, мы остановились:
-Привет!
- Привет, ты откуда? - Ирка взглянула на мой прикид: ярко-малиновое пальто, уложенные волосы, мягкий макияж.
- Из дома - по делам, - неопределённо ответила я, - а ты?
- Да я тут к девчонке заходила.
- как вы вообще, учитесь? - поинтересовалась я.
- Ой, в понедельник экзамены, а я к ним даже ещё не допущена…
я решила поддержать тему и ввернула пару слов про то, «как эта учёба уже…», и про преподавателей Иркиного колледжа, в котором я нередко бываю. Она кивала.
- А где сейчас отдыхаете? - я знала, что группа, в которой учится моя собеседница, отличается дружбой и весёлым нравом.
Ирка пожала плечами:
- Да где придётся, вот вчера в «Империи» были, там у пацана день рождения…
Я отрывалась от разглядывания говорившей:
- А, знаю…
Ирка не поняла:
- Ты тоже там была вчера?
- Нет, просто у меня ребята знакомые пошли вчера на этот день рождения.
Пришлось объяснять, что за ребята. Оказалось, Ирка их знает:
- Знаем, знаем. Олег ещё с ними был, невысокий такой? - она вопросительно посмотрела на меня.
- Да. - я уже понимала, что говорю лишнее, но не могла промолчать, - а ты его откуда знаешь?
- да так, знакомы. - Ирка как-то загадочно улыбнулась.
Во мне начала закипать какая-то злая обида, не ревность: «Так, Олеженька, ну ты у меня получишь!..»
Ещё пару минут мы проболтали, а потом попрощались.
Я шла дальше, злясь и негодуя: однажды мы с Олегом говорили о девчонках, которые учатся с Ирой, и он сказал, что все они дурные и несимпатичные, а сейчас мне приходится выслушивать какие-то прозрачные намёки от одной из них по его поводу. Я подумала, как начну с ним разговор о его поведении в «Империи», как он беззаботно улыбнётся на это, шикарно произнесёт замусоленную фразу: «Я тебя люблю» - и, обняв, решит, что на этом дело кончено…Но он ошибается, потому что мне надоело слышать, какой он «милашка» и как «чудно танцует медляки». На этих размышлениях  я уже подошла к школе, в которой должно было проводиться собеседование по хореографии. Я собиралась заняться современными танцами и нашла молодого хореографа, который формировал группу эстрадного танца.
Дернув пару раз ручку двери и убедившись, что она заперта, я растерянно оглянулась: тёмные окна здания холодно смотрели на меня. Я медленно спустилась со ступеней и торопливо забралась по ним обратно вверх - ещё раз потрогала дверь. Она стойко не поддавалась.
Только выйдя со школьного двора, я поняла, как быстро закончилась моя танцевальная карьера - не начавшись. До этого вечера я строила планы: какие кроссовки купить для тренировки, какую выбрать толстовку, сколько времени уделять утренней растяжке…
Не обращая внимания на лужи, я хлюпала любимыми ботинками по весенней воде и слушала, как какой-то малолетний дебил орёт мне со школьного стадиона:
- Эй, шлюха в  розовом пальто!..
мне почему-то до смешного стало интересно, что будет делать этот пацан, если я оглянусь. Что  он хочет мне сказать? Но я двигалась вперёд.
Выйдя на людную улицу, которая кипела жизнью, я отряхнулась от грустных мыслей о неудачном начале вечера и решала, куда пойти дальше. Метрах в ста находился дом одного из моих тогдашних увлечений. Бойфрендом назвать его язык как-то не поворачивался: Сергей старше меня на 17 лет около его  подъезда на скамье сидели две девушки, симпатичненькие такие. Они с интересом оглядели меня. «Ну чем им не нравится моё новое пальто?» - подумала я, уже поднимаясь по лестнице на нужный этаж. Я нажала на кнопку звонка. И ещё раз. И ещё. И могла бы нажимать ещё сколько угодно, но уже поняла, что дома Серёги нет. Я предположила, что сейчас где-то около восьми часов и вообще-то Сережкин любимый ночной клуб  ещё закрыт, но даже не стала думать, где это он разъезжает, точно так же, как не стала себя утруждать вычислениями о том, почему закрыта школа и где это хореографическое собеседование в таком случае проходит.
На улице я опять столкнулась с девушками, явно интересующимися моей персоной. Жутко захотелось у них спросить, не видели ли они, когда уехала Сережина машина, но я прошла мимо, так же слащаво улыбаясь им, как и они мне. Пройдя ещё пару домов, я вспомнила вчерашние посиделки в пивном баре, к которому я сейчас приближаюсь намёком в кармане звякнули монеты. Я остановилась около бара иЮ достав содержимое кармана, печально посчитала: две кружки пива. «Ну, вперёд!» - подбодрила саму себя и шагнула за открытую дверь.
Ни одного пустого столика, ни одного пустого стула у стойки. И куча пар горящих мужских глаз. Я замерла на пороге, оглядела полухмельные рожи и, развернувшись, вышла на воздух, весенний аромат которого показался мне ещё прекрасней после прокуренного помещения.
С небольшим раздражением пинала я мятую баночку из-пол колы и думала, что бы такого наврать Олегу про сегодняшний вечер, чтобы ему стало обидно за то, что я провела время без него. Сказать, что всю ночь была с Серёгой в клубе? Или познакомилась в пивбаре с толпой мужиков и напилась до чёртиков? Или… «А, ерунда, не хочу!» - отмела я все версии и остановилась: моя баночка закатилась в лужу, лезть в которую было бы непритным занятием. Я тежело вздохнула и вдруг ощутила, что недавняя злость куда-то ушла. Совсем-совсем. Остались лишь усталость и тоска. А что делать с этой тоской - я не знаю.
И вновь размеренным шагом иду по широкому проспекту, гордо подняв голову и не замечая никого вокруг. Новое кафе, открывшееся три месяца назад и оккупированное не детьми, а молодёжью, светится огнями и призывно глядит на меня фонарями у входа. Я заглядываю в окна и констатирую: все столики заняты. «Дурдом!» - думаю я. Неужели в городе нет места одинокой девушке?
Неожиданно для себя я сворачиваю с главной улицы. Пройдя пару шагов, замечаю идущего мне навстречу инвалида, или олигофрена (я в этом вопросе - не очень, но и физическое, и психическое состояние у него похуже моих ), с которым давно познакомилась в профилактории. А впрочем - какое знакомство? Мы и не разговаривали ни разу, просто его там все знали.
И вот он идёт мне навстречу, улыбается своим мыслям (завидую), и я ловлю себя на том, что почти любуюсь им, этим странным человеком. А он - он говорит мне: «привет, как жизнь?» - и деловито трётся щекой о воротник куртки, чем до боли напоминает мне Тонио-Лунатика из какого-то бредового бразильского сериала (вы все его помните). И я растерянно открываю рот: «Да так, ничего. А как твоё здоровье?». Он радостно брякает: «Лучше всех» - и точно так же удаляется от меня вприпрыжку. Я ещё с полминуты смотрю на это чудо. Жалость? Кто сказал, что таких людей надо жалеть? Многие из них достойны большего, нежели жалость. А некоторые, как этот, в чём-то счастливее здоровых и умных людей.
Окончательно поддавшись меланхолии, я понимаю, почему завернула именно сюда. Я гляжу на вход в магазин, который закрылся часа полтора назад, и вспоминаю, как много дней назад стояла здесь с Женькой, как между фразами кидали друг другу многозначительные взгляды, как прощались «до скорой встречи» и впивались друг в друга губами. Поцелуй любимого!.. Есть ли что чудеснее на свете?!
А ещё… Ещё, если завернуть от этого магазина, где работает Женечка, налево, то сразу натыкаешься на дом, где он живёт. И я, словно боясь, несмело проделываю этот нехитрый путь. Вот он, этот дом. Я задираю голову и, проведя несложный подсчёт окон, вижу огни вего комнате.
Что дальше? Я ещё минуты две мешкаюсь в сомнениях у подъездной двери - и тяжело ставлю ногу на первую ступень. С каждым пролётом, с каждым этажом мне всё трудней и трудней подниматься. И дело здесь совсем не в Ньютоновской силе тяжести, а.. А в чём?
Я уже почти ползу по стенам, пытаясь добраться до Мечты. Ступив на пол площадки, где среди безликих дверей надо найти дверь Женьки, я слышу хохот и песнопения молодых голосов. Больно хлещет меня каждый весёлый звук. Я борюсь сама с собой: хочу, чтоб эти радостные люди были в Жениной квартире, хочу знать, что у него всё хорошо и даже лучше; но какая-то жгучая сила заставляет меня шептать в эти грязные стены: «Я тебя никому не отдам, нет, не отдам!». Я медленно ковыляю к концу коридора, оставляя за собой вперемешку визгливые и хрипящие голоса в неизвестной мне квартире, и боязливо осматриваю стальную ярко-синюю дверь. Я и забыла, какая она большая. Не понимая, что со мной происходит, прикладываюсь ухом к холодному металлу и …не слышу ничего: ни музыки, ни разговоров, ни движений… Может, он даже сейчас один. А я тут, как дура, уже сижу на корточках, прислонившись к знакомой двери и плачу. Мне хочется, как вернувшейся к любимому хозяину кошке, острыми  когтями поскрестись в родную дверь и ощутить ласковые прикосновения рук. И я действительно касаюсь ладонью двери, но ощущаю её холод и силу. Эта ужасная металлическая преграда разделяет меня с моим любимым!
Я осторожно поднимаюсь с пола и, поправив в зеркальце пудреницы макияж, медленно, держась за стенку, спускаюсь вниз. Выйдя на улицу и идя в неизвестном направлении, я не избавляюсь от мыслей о Жене. Вспоминаю его сильные руки, так часто приподнимавшие меня то над его распростёртым на диване изнеженным нагим телом, то просто ввысь к потолку. Вспоминаю ясные большие глаза, страстно ловящие каждое движение моего тела. Вспоминаю ласковые щекотания губ в самых безумных участках моего организма. Я с горечью понимаю, что даже не могу определить количество дней, за которые Женечка мне ни разу не позвонил: «Много, очень много - я не нужна ему…». Неу жели именно так и привязываешься к человеку: когда тебя игнорируют по каким-то неясным причинам, которых и нет вовсе; когда ты знаешь, что влечёшь к себе, что он примет от тебя всё, что предложишь - но сам не сообщит о своих желаниях?
Я чувствую, как уголки рта неизбежно тяжелеют и неумолимо тянутся вниз. До меня наконец-то доходит, почему меня особенно не расстроили ни Иркины бредни об Олеге, ни срыв танцевальной карьеры, ни отсутствие Сергея, ни заполненность бара и кафе (может, даже обрадовали?!): по одной простой причине - мне нужно не это. За глупым смехом, никчёмными разговорами, дурацкими идеями о времяпрепровождении пытаюсь спрятать потребность во внимании самого обаятельного и нежного мужчины, которому попросту не нужна такая сумасбродная и глупая девчонка, как я.
Я иду по улице и говорю себе: «И завтра снова этот бред? Нет, я не хочу так жить! Я не буду жить так - не хочу жить без тебя! Я стану другой, ты полюбишь меня…» яЯ расправляю поникшие плечи и сквозь предательскую поволоку слёз смотрю вперёд: «Ты полюбишь меня».