Кто просрал россию?

Я сидела в одном кафе рядом с автовокзалом, пила пиво и ждала автобуса. Кафе было летним, так называемое "под открытым небом". Дело было днем, а потому народу пока еще не было, только за столиком в углу сидели два парня, один из которых, как оказалось, был из числа персонала кафе. На столике перед ним лежала книга, хотя сам он не выглядел, как  человек, который любит почитать. Скорее он выглядел, как начинающий вышибала. Я подумала, что, наверное, книгу он читает, когда днем нечего делать и нет приятелей. Но сейчас приятель был, а потому вышибала не читал. На вид ему было лет двадцать.

Вскоре к ним присоединился еще один парень, тоже лет двадцати - двадцати пяти. Кожаные штаны, черная куртка и нахальные манеры делали его похожим на "нового русского", из тех, что зарабатывают не умом, но силой. Точнее - он был похож на человека, который зарабатывать (или воровать) еще не начал, но собирается.

Через некоторое время к кафешке подошли два пожилых мужчины, возможно, и ветераны. А может быть и нет. В руках у них было по бутылке пива. Им хотелось посидеть. Но вдруг вышибала их окрикнул:
- Эй, ребята! Здесь со своим нельзя! Или покупайте, или идите отсюда!
На что один из старичков сказал:
- Да мы немножко только посидим и пойдем.
Но тут второй его перебил:
- Нет, парень дело говорит! Если нельзя - значит нельзя! Правила есть правила, так ведь? - и кивнул вышибале, разворачивая своего товарища. Вышибала равнодушно пожал плечами, а старичок продолжал:
- Пойдем, пойдем! - и, как бы шутя - А то ведь нам тут морду набьют, так ведь? - и снова посмотрел на вышибалу.
Я даже улыбнулась - старичок говорил добродушно, казалось, и не испытывая ни малейшей неприязни к вышибале. Мол, действительно, закон есть закон. Вышибала уже почти отвернулся от него, но тут старичок будто бы передумал (возможно, почувствовав симатию со стороны наблюдателей):
- Или, может быть, можно посидеть?
Тут встрял "новый русский", и тоже, как бы шутя нахально сказал:
- Нет, морду набьют!
- Что, совсем нельзя? - почему-то решил настаивать старичок. Его товарищ давно уже молча стоял за пределами кафе.
- Морду набьют! - повторил "новый русский".
- А если заплатим? - разгорелся старичок.
- Заплатишь - сиди. - Сказал "новый русский".
- Я тебе пиво куплю, пойдет?
- Покупай!
- Я куплю! Я ведь - говно, а ты - новый русский!
- Что? - не расслышал "новый русский".
Старичку показалось, что тот обиделся, и поспешил уточнить:
- Я - говно! Я!
Тут старичок достал деньги и, подойдя, вручил их "новому русскому", а сам пошел за своим товарищем.
- Эй, че это? - спросил "новый русский".
- Че-че, сам купишь! - заявил старичок, и сказал другу:
- Ну, давай, иди сюда!
Тот посопротивлялся, было видно, что эта сцена ему неприятна, но в итоге они все же уселись за столик.
Видно было, что "новый русский" уже и сам не рад, что затеял это, и он сказал:
- Щас принесу, - и пошел туда, где в кафе продавали пиво.
Тут заговорил вышибала:
- Слыш, вот зачем ты так говоришь?
- Я сказал, что говно - я! - продолжал старичок, думая видимо, что вышибала вступился за друга.
- А на хрена ты это сказал? Он тут никто, а ты перед ним унижался.
- А потому что я - русский! - заявил старичок. - Вот таджик бы так никогда не сказал, и грузин бы не сказал, а мы, русские!
- Ну вот из-за таких, как ты, и чморят наших везде!
В это время вернулся "новый русский" с пивом и стаканом, которые он поставил перед старичком. И рядом положил сдачу, а сам пошел к себе за столик.

За дальнейшим развитием событий я почти не следила, мне было очень неприятно. Старички сидели за столиком, пили пиво, разговаривали (явно, о случившемся) и тот, бойкий, периодически кричал что-то "новому русскому". Кажется, я несколько раз еще слышала слово "говно". Потом он иногда подходил к "новому русскому", жал ему руку, что-то говорил и возвращался к своему товарищу. А потом подошел еще раз, вытащил из кармана складной нож, разложил его и со словами: "Друг прислал, из Питера" - подарил "новому русскому".

А потом подошло время моего автобуса и я ушла из кафе, стараясь не глядеть на старичков.