Пророчество

Мужчина среднего роста с задумчивым видом седел за столом и смотрел в одну точку. Он был одет в дорогие римские одеяния. На большом пальце его правой руки сверкало золотое обручальное кольцо. Он был так поглощен своими мыслями, что не заметил как в тронный зал, в котором он сидел, вбежала женщина.
- Пилат, Пилат! – вскрикнула она испуганным голосом, - Ну что же ты делаешь?
Мужчина медленно поднял голову и посмотрел на вбежавшую женщину. Это была его жена, которая казалась, обезумела – ее глаза сверкали от злости и беспомощности, ее руки дрожали, а ее голос был хриплым и грубым.
- Пилат, - тихо произнесла женщина и медленно подошла к сидящему мужу. – Зачем? Зачем ты это сделал? Ты же нас погубил…
- Я!? Погубил!? Ты не в себе Клавдия, – отрезал Пилат. Он соскочил со стула и быстрым шагом направился на балкон. Его жена побежала вслед за ним.
- Ты! Ты дал согласие на распятие Иисуса! – кричала она. – Ты всех нас погубил, и меня и детей и себя!
Пилат стоял у карниза и смотрел на чернеющее небо. Там, вдали громыхали раскаты грома. Пилат обернулся к стоящей в дверях Клавдии и сказал:
- Я старался уклониться от суда. Я защищал невинность этого иудея. Но я не мог пойти против Каиафа и народа. Просто не мог…
- С каких таких пор ты стал бояться Каиафа? Неужели ты думаешь что, убив Иисуса, ты станешь популярнее первосвященника? – повышая голос, ответила Клавдия. – Ты не мог пойти против народа? И это говорит мне мой муж!
- Клавдия успокойся…
- Понтий Пилат не смог пойти против народа? – закричала Клавдия. – Понтий Пилат, продававший правосудие за деньги?! Понтий Пилат, осуждающий вопреки справедливости?! Понтий Пилат, отпустивший на волю вора и убийцу Варавву, и казнивший невиновного!
- Клавдия! Да, да я отдал приказ. И с этим уже не чего не поделаешь. Я выполнял волю народа.
- Ты слеп, Пилат! Народ был куплен Каиафой, неужели это не очевидно?
- Это уже не имеет, ни какого значения. Я умыл руки…
- Пилат! – Клавдия кинулась в ноги мужу. – Пилат, отмени приказ, пока не поздно. У тебя еще есть время. Спаси и себя и народ свой. Отмени приказ…
- Прокуратору не к лицу отменять свои же решения – резко одернул жену Пилат.
- Какое решение! Ты распял сына Господня!
- Клавдия! Ты сошла с ума – закричал Пилат. – Наш бог в Риме! Его имя Юпитер! Он Бог! А не этот мученик, сын плотника…
- Он же Мессия! Пилат! Умоляю! Отмени приказ, иначе ты погубишь нас всех…
- Он не бог, – тихо ответил ей Пилат, и поднял жену на ноги. – Только не говори мне, что сама уверовала в него.
Клавдия крепко обняла своего мужа. Пилат ощущал, как трясется от страха его жена:
- Клавдия… Успокойся, скоро все кончится, - прошептал он ей. – Вот увидишь…
- Знаешь, Пилат… - усталым голосом ответила его жена, - мне страшно оттого, что весь гнев обрушится на тебя. Мне страшно оттого, что весь род человеческий будет проклят. Мне страшно оттого, что мы сами станем мучениками...
- Мы ими не станем, Клавдия, - Пилат отпустил свою жену и направился в зал. Он подошел  к столу, налил полный бокал вина и залпом выпил его, даже не разобрав вкуса.
- Пилат… - Клавдия сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, и дрожащим голосом продолжила. – Я готова. Я готова ко всему, что случится. Но помяни мои слова. Ты станешь мучеником, таким же, как Иисус. Ты будешь низложен, и сослан. Ты будешь искупать свою вину до конца своих дней. А вот сможешь искупить ее сполна? Это ты узнаешь только на смертном одре…
Клавдия медленно пошла к двери, посмотрела на мужа, и удалилась прочь. Пилат, оставшийся в одиночестве, еще налил вина и посмотрел в окно. Надвигалась страшная гроза.
- Пью за здравие твое, о кесарь наш, - произнес Понтий Пилат и выпил вино.