Я знаю пять имен

«Я знаю пять имен девочек: Наташа – раз, Оксана – два, Оля – три, Люся – четыре, Лена – пять!»
Когда-то была такая игра. Кажется, нужно было прыгать через скакалку и на каждый прыжок говорить следующее имя. Имена девочек, имена мальчиков, названия городов и стран, животных и растений. И нужно было ни разу не сбиться и ни разу не запутаться в этой самой скакалке. Наверное, я не играла в эту игру – я никогда не умела прыгать через скакалку, чем бесконечно удивляла маму. Как же это так? Мастер спорта по одному виду, кандидат в мастера – по другому, а через скакалку – никак!
Что ж поделаешь!
Сколько лет прошло…
«Наташа-раз» училась со мной в одном классе, закончила школу с медалью и поступила в медицинский. А потом уже, помотавшись участковым педиатром, забрала все семейство, включая не только маму с папой, но и бабушку с дедушкой, и уехала в Чикаго.
«Оксана-два» была одной из самых красивых девочек не только в классе, но и во дворе. Никто даже не сомневался, что она сразу же после школы выскочит замуж за сказочного принца. А вот поди ж ты – не сложилось. Живет одна все в той же однокомнатной квартирке в соседнем доме, где когда-то ютились они с мамой и сестрой, работает приемщицей в мастерской по ремонту бытовой техники.
«Оля-три», вдумчивая и серьезная, кажется, уехала в Москву учиться, да там и осталась.
«Люся-четыре», милая и улыбчивая, умерла несколько лет назад от лейкемии.
«Лена-пять» – это я. А я уехала в Стокгольм, где муж нашел работу. И прошедшим летом, хоть мне и удалось побывать в родном Минске, я так и не смогла зайти в тот двор с огромными, вполнеба, тополями и одичавшим фруктовым садом. Не знаю, почему. Времени не было? Пожалуй. Только, скорее всего, хотелось помнить этот двор таким, каким он был тогда, когда мы лазили по деревьям и расшибали носы, когда были живы мама с папой…
Да, я редко играла с девочками. Скакалка, «резинки», классики, «дочки-матери» – для меня это было как-то скучновато. И в тот раз я, наверное, просто сидела и смотрела, как прыгают другие девочки, выкрикивая имена...
«Я знаю пять имен мальчиков: Юра – раз, Саша – два, Андрей – три, Вова – четыре, Вадим – пять!»
«Юра-раз» и «Саша-два» были братьями, жили в том же подъезде, что и я. А еще они были самыми отпетыми хулиганами нашего двора и моими закадычными друзьями. Юрка вырос красавцем и сердцеедом, а Сашка спился. Он так и живет в той же квартире на первом этаже со своей полоумной теткой, которую мы, детишки, со всей присущей возрасту жестокостью, частенько в те годы дразнили. А совсем недавно кто-то мне рассказал, что Сашка, оказывается, все время мечтал, как он когда-то на мне женится…
«Андрей-три» жил в первом подъезде нашего дома. Он стал программистом – я видела один раз телепередачу, в которой он вещал что-то умное. А его отец был одно время депутатом, и в честь этого их подъезд отремонтировали, выкрасили, вылизали до блеска – как же, слуга народа живет! Понятное дело, что до остальных руки так и не дошли – народ-то не слуги, ему и так сойдет.
«Вова-четыре» жил в подъезде номер три, как и я, на третьем этаже. Наши с ним комнаты имели общую стенку, и я всегда слышала, как он бренчит на гитаре или скандалит с родителями. Вовка был старше меня на два года и иногда носил мой портфель по дороге из школы. А его мама шутила, что, мол, поженим детей, и останется только дверь в стене прорубить между двумя квартирами… Только вот зря он скандалил и бренчал – его мама была права, и на экзаменах в институт он провалился. И угодил в «ограниченный контингент советских войск». Где-то под Кабулом или Кандагаром его ранило. В руку и в душу. Потому что обратно вернулся вовсе не Вовка, а совсем другой человек. И этот другой человек больше не брал в руки гитару. Да и вообще как-то совсем выпал из жизни. А год назад мне сказали, что его не стало.
«Вадим-пять» жил тоже на первом этаже, в соседней с Юркой и Сашкой квартире. Да и хулиганом был не меньшим, чем они. А потом занялся спортом, борьбой, и медали стали для него гораздо интереснее, чем дешевый портвешок из горла в беседке с разломанной крышей.
Вообще-то  мальчиков в нашей компании было много. Кроме этих пятерых, был еще малой Димка, папа которого работал тренером и привозил из-за границы всякие интересные игрушки, самыми чудесными из которых были резиновые фигурки индейцев; были Сергей и Славка, с которыми мы играли в «войнушку» и в индейцев. Нам было лет по восемь-десять, когда ребята начинали курить. Они прятались в закрытом по вечерам детском садике, с важным видом раскуривали подобранные на тротуаре «бычки» или настоящие сигареты, которые каким-то чудом удалось добыть, а я сидела рядом и смотрела. А потом хранила тайну. И никому ни разу не проболталась! А однажды они где-то в киоске купили сигару за целый рубль. И потом долго курили ее по очереди. И смеялись, что Юрка с сигарой – вылитый американец.
А еще мы катались на велосипедах. У меня был женский вариант «Орленка» – «Ласточка». Точно такой же вел, но со скошенной рамой. Предполагалось, что на ней будет ездить девочка в клешной юбке, и поэтому вдоль всего заднего щитка к оси шли разноцветные резиночки. Кто ж мог подумать, что на этом велосипеде как угорелая будет носиться маленькая хулиганка в шортиках, для которой любимое развлечение – слалом между деревьев и прыжки через бордюры!
Я всю жизнь люблю велосипеды. Сейчас, в Стокгольме, у меня страшно навороченная модель – с подрессоренными сиденьем и вилкой. В этом городе велосипед – это не просто детская забава, это – способ сохранить здоровье и полноправное транспортное средство. И я по-прежнему езжу на своем велике с сумасшедшей скоростью, подчас пугая флегматичных шведов.
Только я до сих пор помню свою «Ласточку», даже свою машину зову так же.
А еще мы играли в «штандера». «Штандер, штандер, штандер… Славка!» При этом нужно было подбросить мяч вверх, а Славка должен был его поймать. Или в «квача». «Давайте в квача!» – «В какого? В простого или в цветного?» – «А давайте «выше ноги от земли», лучше всего!» Когда подрастал мой сын, у них эта игра называлась уже по-другому – «в кича».
Это были очень веселые игры – в них играли всем двором. А вот уже в «пекаря», в футбол или зимой в хоккей – только мальчишки и я…
Почему я это вспомнила именно сейчас?
Даже не знаю.
Быть может, потому, что завтра – у меня день рождения. И с каждым таким днем старый дворик с громадными тополями и разломанной беседкой уходит все дальше…
«Я знаю пять названий городов: Минск – раз, Москва – два, Чикаго – три, Кабул – четыре, Стокгольм – пять!»



9 сентября 2003 г.
Стокгольм.