Зеленоголовое

Вспоминаю, как какой-то певец пел про зеленоглазое такси. А я хотел бы сказать «зеленолобое», а не зеленоглазое. Если бы меня кто-нибудь спросил, почему именно зеленолобое, то я ответил бы про то, как лоб смазывают зелёнкой. А чего его смазывают? А так, на всякий случай. Вдруг выдастся такой редкий человек, которому ПОВЕЗЁТ, и нужные люди побеспокоятся о том, чтобы раны не загноились. То есть, сейчас разное выделывают с таксистами, но картина в целом одна: лоб им смазывают зелёнкой (если кому до сих пор непонятно, то это эвфемизм «высшей меры наказания», которая когда-то давно бытовала в нашей стране и не происходило такого безобразия; не было всех этих «киллеров»). Поэтому «зеленоглазое» я переоборудовал в зеленолобое. Можно сказать, редкие случаи, когда происходят нападения на таксистов. Такие же редкие, как и не словесная смазываемость лба зелёнкой, а настоящая. Для чего это делается? Ну, с историей человеческой головы знакомы мы очень плохо, но, раз пошло такое выражение, то наверняка были отмечены случаи, когда человеку стреляли в голову, но... он продолжал ползти. Странное дело! Ведь он должен отбросить ноги свои. Ему выстреливали ещё раз и ещё... Не действует! Хорошо, если бы он успел сообразить что к чему и упал бы после выстрела, притворился бы умершим. Можно себе представить, как находят в канализационном люке труп с простреленной головой, доставляют в морг и... только хирург (или патологоанатом) собирается прикасаться скальпелем, как покойник открывает глаза и начинает (шёпотом, будто боясь, что его кто-нибудь услышит) уговаривать того не резать. Можно представить, что «хирург» в обморок не падает (не баба он глупая; девочка, которой 13 лет (в голове), но по документам возраст годен для прохождения практики медицинского института, куда она недавно поступила на обучение), а продолжает разговаривать и вести себя вполне пристойно. И по ходу разговора выясняется, что «труп» этот полагает, будто его расстреливали, он упал, притворился мёртвым, дождался, пока отволокут (окатят на специальной тележке с накрытой головой простынью, побуревшей в некотором месте) тело его в морг (в тюремное учреждение) и теперешняя его задача уговорить этого патологоанатома, чтоб помог ему как-то выкрутиться. Конечно, патолог ему будет долго объяснять, что сегодня (в нашей прекрасной стране) такое замечательное время, что давно не существует никаких смертных казней; что его нашли в канализационном люке; наверное, какие-то ублюдки выстрелили ему в голову (заказали) и сбросили в этот колодец. Мол, странное (очень странное) дело, что он при всём при этом остался жить и ещё и разговаривает и что-то доказывает (хотя бы само падение в люк помогло бы элементарно свернуть шею). Доказывает, что он сидел в камере, помнит, как вели его на расстрел; сидел в камере советской тюрьмы.
В общем, певец зовётся Боярский Михаил Сергеевич, но я не об этом. Я про... зеленоголовое. Забавное выражение получается.

Зеленолобое. (вариант)
Помнится, Михаил Боярский пел «зеленоглазое такси...». Я бы выразился «зеленолобое». Я на секунду вообразил себя графоманом (размечтался!), который произносит какие-то странные слова, значение которых не понимает, но... очень хочет выдумать новые слова. И единственное, что хорошо в этом, то, что новые буквы не норовит начать выдумывать. В общем, спрашиваешь у такого графомана: «А почему такси зеленолобое?» Готовишься к рядовому ответу «хрен знает или пошёл нахрен». Но в этот раз случается чудо. Редкое по удивительности! Ответ на заданный вопрос доносится не грубый (то есть, всякий графоман, кто несёт за собой хоть какое-то развитие, на грубости – и на хамство – рано или поздно переходит сам; понимает, что невозможно перевоспитать слабоумную челядь, которая только что и делает, как хамит (ну, разумеется, никто никогда ему не хамил, просто привычка такая с детства: или собирать обиды, напоминая собой свинью-копилку, или в виду бытового отсутствия ч/ю думать, будто бы люди это хамят, но потом начинают оправдываться, как пятиклассники: «что, и пошутить уже нельзя»), поэтому хамит и грубит сам, и делает это намеренно, пусть и неуклюже, но... спасибо ему за какие-никакие старания; хоть чем-то человек в этой жизни увлекается). Итак, на заданный вопрос от графомана в ответ доносится не машинальное «пошёлнах#№», а вполне разумное... То есть, то, что мы (простые людишки с улицы, никогда в глаза не видевшие кампутер) привыкли считать разумным и вполне достойным аргументом для продолжения рядового диалога (типа, «здорово – здорово – как дела – да пока не разлила – есть полтинник? о! сгоняешь в магазин?»). Итак, на вопрос (почему именно зеленолобое) он ответил так: «Потому что, - говорит, - зелёнкой лоб смазывают». Я грю: «Нихрена себе? А чего это не касторкой или каплями для носа, а именно зелёнкой?». А он: «А вдруг повезёт кому. На всякий случай, чтобы раны не загноились». Я у него (на всякий случай) спросил, мол, что значит «а вдруг повезёт», и он мне ответил. Придурок! Не мог для себя сохранить? Я же бездарь: писать не умею, с идеями – ещё хуже, жить тоже не умею (чуть что, сразу по морде), а то говорят, что если жить не умеешь, то пиши, козёл давай. В общем, то, что мне недоносок этот ответил, я решил положить в основу своего сюжета. Господа читатели, вы уж смотрите сами, я пишу... ну, курица глазом и та лучше пишет (когда курятник закроешь, то куры засыпают там хоть днём, но... один дворник (тоже гений хренов непризнанный, писатилим мечтает быть) сам не знает как забыл внутри курятника свой блокнотик, так вот на утро открывает, а в блокнотике... рассказ; с таких слов начинается «эх, я, курица курица, ну почему не родилась я петухом?, ведь петух умнее, красивее» и так далее; дворник думает на барабашку; что домовой у него завёлся, насмехается над этой неуклюжей пародией на ведьму, с метлой, но без ступы, а я думаю, что курица писала глазом; мол, надоело всё лапой да лапой или ещё чем другим, пора мол и пооригинальничать). Итак, сюжет расскажу, но прежде закончу о развитии нашего с ним (графоманом) разговора. Значит, спрашиваю я: «Дак, а почему такси-то зеленолобое?» И он: «А я думаю, что таксистов постоянно убивают. И вообще, что с ними только ни делают!» Я говорю: «ты паря совсем что ли одурел! ну где ж их убивают? меньше телик смореть надо, мать твою!» – «А у меня телевизора вообще нет». – «Денег у тебя, гада, нет». – «Ну, и денег тоже. Я просто раз подошёл туда, где стояли таксисты и спрашиваю, в лоб, дескать, убивают вас? А они ответили, что да». – «Дурья твоя башка! Они соглашаться готовы с чем угодно, лишь бы ты поехал с ними. Но откуда ж им знать, что у тебя нет денег?»
В общем, хватит болтать. Излагаем сюжет. Дело было так. Села к таксисту старушка. Села и молчит. А таксист сразу заметил, что старушка какая-то странная. Но виду не подавал. Думал, аппетит придёт – опять – во время еды. Едут они едут... А, я же не объяснил, почему странная: Она залезла в такси, села и... сидит. И молчит. Болтать же надо. Не принято сидеть (молча). Но таксист рад был поболтать, да... тормоз напал на него какой-то. Только промямлить соберётся что-то, а... Даже промычать не может. Казалось бы, говори, да говори себе глупости. Но... туман какой-то залез в бошку. Такое ощущение, словно метлу в таксиста этого затолкали. Непонятно как уместили её – целиком! Странный туман. Таксист при нём начинает осознавать, что все те глупости, которые он молоть собирается, каждая из них... не просто бессмысленна (тщетна), а и до ужаса позорна. Ведь перед тобой женщина. Как же ты собрался при ней... болтать свои... матершинные... словеса все эти? Женщина, можно сказать, которая жила в восемнадцатом веку, была там какой-нибудь герцогиней... Аай! Не объяснишь, почему на таксиста напал ступор. Просто напал и всё.
Недолго оставалось до места... до того места, которое нужно было для выхождения старушки из автомашины (чёрт, а какое же это место?, где хренов таксист собрался останавливаться?, ведь бабка как залезла молча, так он и поехал, она и слова ему не сказала, а он... как кукла на нитках; резиновая баба). В общем, таксисту казалось, что он знает, куда надо ехать. И, оставалось совсем недолго до места прибытия, как старушка проягивает ему... помаду (что-то такое). И говорит: «смажь-ка лобик, внучёк». С таксиста весь тормоз мигом сняло. Он ей отвечает: «чегоо???» (такие глаза, наполовину вытаращенные от удивления). «Чтоб не загноилось» – отвечает старушка. «Чего не загноилось?» – «А, ничего», – машет та рукой, дескать ну тебя. И впервые таксист видит, что в руках у старушки... коса. Та, которой траву косят.
Чем-то напоминает «метлу, которая уместилась в голове; непонятно каким образом».
Больше таксист ничего не помнит.
А дальнейшее действие разворачивается в морге. Патологоанатом (или кто там, я не знаю) собирается прикасаться скальпелем к коже таксиста этого (зря он не смазал лоб; хотя бы не обратил внимание на необычность губной помады, которую подала ему старушка; все помады цвета красного, а эта... зелёного; но лоб был того самого цвета, который принят нормальным – обыденным – помадам; старушка его просто поцеловала, а он и копытки откинул). Но... и сам хирург этот не заметил, как у него из рук исчез скальпель.
«Чёрт, чё за херня, – заворчал он, – потерял, что ли? Новый... Не выпишут».
«Не выпишут, – донеслось от трупа. – тихо, придурок, не ори».
Покойник уже сидел, а не лежал (наверное, ему не хотелось, чтоб санитар грохнулся в обморок; ему хотелось с ним договориться).
«Да, нахера мне орать? А, это, чего ты, живой? А нахрена тута делаешь? Иди домой тогда. Смывай с башки томатную свою пасту, и... пошёл. Чего ты? Чего ты смотришь на меня так? Анекдот вспомнил, типа "врач сказал в морг, значит в морг"? Так, я не того анекдота герой».
«Куда, домой? Нету у меня дома... Не понимаешь?»
«Почему нету? Бомж? Ну, так не важно. Я-то помочь ничем не могу».
«Нет. Это хорошо, что ты в обморок не грохнулся. Я договориться с тобой хочу. Видишь ли, повезло мне. Я сам не понимаю, почему, но в голову мне выстрелили, а я упал. То есть, сделал вид, что упал. Иначе добавили бы. Понимаешь, я очень долгое время сидел в камере, и не мог понять: как это так?, неужели я умру?, в общем, не расскажешь тебе всего этого. Одно знай: я упал и не хочу, чтоб мне добавили. Не хочу, чтоб в меня стреляли второй раз. Сделай что-нибудь. Я ж по глазам твоим вижу, что ты добрый. Выручи!»
«Постой, постой! Ты говоришь, в камере сидел. Ты имеешь в виду, что тебя к расстрелу приговорили?»
«Ну наконец-то! Соображать начинаешь! Ты ж пойми, что я сам не понимаю, за что меня приговорили».
«Да это понятно. Я о другом думаю... Видишь ли, сейчас не... не существует смертной казни. Есть пожизненное заключение. То есть, даже если тебе в голову и взбрело (я уж не знаю, что там в голове у тебя происходит), если в голову и взбрело, что ты, как ты говоришь, в камере сидел, на расстрел тебя вели, то всё это однозначно нереально. Сейчас такого нет. Ты поверь!»
«Нет. Я знаю своё. Меня расстреливали. Я упал. Но я не умер. Я знаю, мозг очень загадочная штука и в нём есть такие области, которые можно задеть и... человек останется жив. Такое бывает. Ты ж видишь, на что похожа моя голова. Это не томатный сок. Это не то».
«Если ты хочешь знать, что я знаю, то тебя из колодца вытащили. Прострелянная голова. Бомж. Ну, то что ты бомж, это понятно. Но вот... что ты очнёшься, я... не ожидал. Честно».
«Да? Так и было?» – Он задумался.
«В общем, ты не боись. Всё уладится. Покажем тебя докторам. Может, правда башку не задело. То есть, не так задело, как ты думаешь».
«Ох, не хотелось бы!... Эх, бежать надо. Бежать тебе надо!» – Но это уже мысли. Помнил он, что его расстреливали. В морге, вот, очнулся.