На всё подъята длань моя - вариации

***

День привычно укрою делами,
Ночь зашторю и выключу свет,
И усну.
И украденный снами
Вновь почувствую воли хребет.

Я король, и года мои – слуги,
И дорога вдоль вечных примет.
Вдруг ослабнут опять мои руки,
И меня распластает рассвет.

День проснется, младенцем рыдая, -
Срок готовить ячменную быль.
Поднимусь, мишура золотая,
Потускнев,  разлетится, как пыль.

***

Толпа, шум, гам; целый день все пялятся на него, да еще, случается, обливают пивом. Он измучен, он ждет,  когда барменша Катя распорядится:
-  Слезай.
Она закроет заведение, и поведет его на автобусную остановку - напрямик, вдоль берега, по кромке тихой воды. И будут белые сумерки: и грань, как зыбь,  и море, как небо, - далекое окажется близким, а пространство временем. Он вскачет на коня - самодержцем, сильный, крепкий, уверенный в себе тиран.… На горизонте нечеткая полоска земли – Кронштадт, слева видится Петербург. Край земли, России;  где-то близко дышит Европа. Конь, вздыбясь, застыл на гранитном утесе.
-  Слезай, - велит Екатерина.
Петр опускает царственную руку, сползает с коня и покидает фотографию; старчески покряхтев, он разминает кулаком спину.
- Давай, давай, не канителься, - поторапливает его барменша,  - а то на автобус опоздаем.