И плевать, что завтра на работу

Я нашел ее в кафе. Она сидела за угловым столиком и пила грушевый сок в ожидании своего любимого  БЛТ сэндвича. Она всегда любила «Пироги», причем именно вот эти на Большой Дмитровке. Сделав еще один глоток, она достала из сумки «Кент», скорее всего четверочку. Я поймал себя на мысли, что, скорее всего, она бросает курить и поэтому перешла на легкие сигареты … или же у нее трудно с деньгами. НО так как я не  люблю циклиться на таких вещах, то я просто подошел и сказал: «Привет».
Она подняла на меня глаза, не успев раскурить сигарету. И я прочитал искреннее изумление и даже восторг.
- А что ты здесь собственно делаешь?
- Вот, захотел тебя увидеть, и подумал, что смогу найти тебя здесь. Ты против?
-  Нет что ты! Садись. Я очень рада, мы так давно не виделись.
Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Глубокий, затяжной поцелуй, я даже коснулся кончика ее остренького язычка.  Мне такие поцелуи при встрече не нравятся. Они мне кажутся чересчур театральными, наигранными и неживыми какими-то, но я знаю, что ей это нравится больше чем мои чмокания губами, сомкнутыми в бантик.  Вот и сейчас я почувствовал, как она вздрогнула и теплая дрожь прокатилась по ее телу. 
Мы посидели с полчаса, она как и всегда в последнее время, не позволила за себя заплатить. Мы вышли и отправились гулять по центру.    Я помнил, что она часто говорила об этом. Еще давно, когда ее мама настаивала на возвращении домой не позже одиннадцати, Она мечтала всю ночь гулять по Москве, сидеть в скверах и просто говорить, говорить, говорить. Сейчас я мог подарить ей только первое… второе может быть через пару десятков лет, если она конечно согласится ждать так долго. А мне хватит совести заставлять ее ждать…
На Пушкинской мы купили горячий кофе в стаканчиках и сели на скамеечку. Время близилось к полуночи. Она не прижималась ко мне и не просила обнять. Она знает, так же, как и я, что для меня это все очень сложно. Не знаю почему, сейчас стало сложно. Наверное, я стал старше, глупее и скованнее.
Я притянул ее к себе. Почувствовал, как она вздрогнула, покрепче укуталась в пальтишко. Я невольно улыбнулся и поцеловал ее. Она сидит здесь, такая маленькая, хрупкая, ждущая любого моего слова, ловящая каждый мой взгляд, вздох. А я просто смеюсь над этим. Это неправильно и я это понимаю, только вот признаться себе в том, что я ее действительно люблю сложно, очень сложно…
Мне так хочется, чтобы она сегодня осталась у меня, и завтра утром никуда не исчезла, чтобы я проснулся и обнял ее, и чтобы на следующую ночь было то же самое. Но как я могу ей это предложить, попросить ее об этом, когда она наверняка еще помнит о том, что было. О том, как я сказал, что все кончено. Зачем я это сделал? Почему?  Не помню, не знаю, а может, не хочу вспоминать.
Я оторвался от ее губ и посмотрел ей в глаза. Она робко подняла  на меня испуганный взгляд, как будто боялась что я ее сейчас отстраню. А чего я хотел? Чтобы она как раньше первая мне все предлагала? Я же сам отстранил ее от себя, даже прикасаться к себе не позволял. Я силюсь сказать, но в голове проносится уйма мыслей. Мне завтра рано на работу, ей  тоже. Но я-то смогу отоспаться   вечером, а вот ей еще на учебу, а потом наверняка какое-нибудь интервью, концерт, встреча… Но как же я хочу ее обнять….
- А-а-а…я тебя провожу…
- Проводишь? – она испугана, не понимает о чем я говорю, - я думала…впрочем, прости,  я как всегда забываюсь…
Я глубоко вздохнул неужели, неужели все что она сейчас делает и говорит правда? Неужели я заслужил, чтобы меня прощали?
Я прижимаю ее к себе. Шепчу ей
- Прости…прости…я хочу быть с тобой сегодня, завтра всегда… я хочу просыпаться рядом с тобой…хочу чтобы ты была рядом…я люблю тебя… люблю, - последние слова я говорю совсем тихо, мне все еще не хватает смелости произнести их вслух. Слышу, как она утыкается мне в плечо и начинает всхлипывать. Тихо, тихо,  она разучилась плакать громко, пока была со мной Я не могу вспомнить, когда за последние полтора года я видел ее плачущей. Я могу видеть, как подрагивают ее плечи, как тихонько сползают слезинки, но я никогда не слышал. Она плакала молча или вообще про себя. Я знал, но ничего не делал, не давал ей возможности уткнуться в себя. Не обнимал и не успокаивал. Почему? Не знаю, наверное мне нравилось смотреть на то, как она меня любит и наслаждаться своей силой. Сейчас все изменилось, мне тоже хочется плакать, но  сдерживаюсь.
Я поднимаю ее голову, целую в слезинки, соленые и такие сладкие, почти такие же, как то сладостное и мучительное ощущение, которое не позволяет мне сейчас расплакаться.
Мы встаем и идем. Я не обнимаю ее, я просто беру ее за руку, наши пальцы переплетаются. Она крепко сжимает мои пальцы, как будто боится, что я сейчас выпущу ее руку и уйду. Но я этого не сделаю, я сам также крепко держу ее возле себя.

Дома уже все спят. Только кошки шныряют ко коридору. Темно, тихо. Я боязливо пробираюсь к своей комнате, как будто  я не у себя дома, и как будто я иду туда не со своей девушкой. Раньше такого не было. Хотя нет, было…давно, очень…в каком я тогда был классе? Наверное в девятом, а может в десятом, сейчас уже и не вспомнишь. А она стала привыкать и осваиваться совсем уж недавно. Всегда утром боялась посмотреть моим родителям в глаза. Иногда конечно рисовалась, но редко, чаще старалась увязаться за мной хвостом и тихонько в сторонке пить чай, а потом быстренько сбежать. Теперь этого не будет…
Поворачиваю ключ в замке, тихонько открываю дверь. Не убрано, но почему-то меня это не смущает. Я знаю, что это неважно, не сейчас. Потом да. Но только не сейчас. Беру ее за руку и ввожу в комнату. Я бы хотел сейчас подхватить ее и внести в комнату как делал это, когда мы с ней были еще в школе, но сейчас это будет выглядеть лишним,  да и не нужно все это. Я чувствую ее, чувствую, что она меня понимает, что мы читаем мысли друг друга, с чем-то соглашаемся, с чем-то нет, но так и должно ведь быть.
Поворачиваю ключ в замке. Комната закрывается, Отдельный мирок. Наш с ней мирок, Только для нас двоих.
Я неуверенно подхожу к ней и целую ее, тихонько, одними губами. Она отвечает также неуверенно. Странно, мы знаем друг друга уже больше четырех лет. Мы знаем друг друга так близко, как никто другой  А сейчас стесняемся. Я чувствую, как начинаю дрожать, мои руки скользят по ее телу все быстрее, мне хочется прижать ее к себе крепко-крепко и не отпускать, никогда. Мальчишка, глупый неопытный мальчишка, вот кто я сейчас, такой же, как в тот первый раз, когда она боялась, и думала, что я такой уверенный и опытный, хотя и знала, что она у меня первая…
Я аккуратно расстегиваю пуговицы на белой рубашке, боюсь коснуться ее кожи, руки не слушаются, пуговицы  ускользают от пальцев. Она отрывается от моих губ. Отстраняет руки. Смотрит мне в глаза. Господи! Как же хорошо, когда тебя любят! Она смотрит робко, она чувствует тоже самое, что и я. Начинает сама расстегивать пуговицы. Одна, еще одна, последняя… она прикасается ко мне…я дрожу, и не могу этого скрыть. Проводит успокаивающе по спине, снимает с меня свитер. Я начинаю ее целовать, рубашка соскальзывает с плеч. Кожа мягкая,  белая, чуточку смуглая, загар еще не полностью сошел. Касаюсь губами ее плеча, шеи, мне хочется поцеловать каждый сантиметр ее тела, хочется прикоснуться к ней ко всей одновременно.  Она пытается меня отстранить, тоже поцеловать, я поддаюсь, но лишь на несколько секунд, потом я понимаю, что не могу так, я не выдержу этих ласк, этих поцелуев… как я могу подумать, что найду кого-то, кто лучше нее?
Пальцы касаются застежки ее джинс. Две пуговицы на поясе, как всегда, легкая молния. Я встаю перед ней на колени и снимаю их до конца. Она стоит передо мной в одних маленьких трусиках. Смешные такие, оранжевые плавочки. Боже, почему я не удивлен? Она уже давно не любит кружева, шелк и прочую женскую муру. Наверное это даже хорошо, так и должно быть. Я люблю ее вот такой, без белья, без лифчиков, без чулок и поясов, которые она покупала в девятом классе. Люблю смотреть, как она стесняется и пытается поскорее нырнуть под одеяло. Неужели она не понимает, какая она красивая?  Я целую ее ноги, бедра, коленки… она себя немножко запустила, коротенькие волосики на ногах щекочут мне губы, волосики мягкие, даже в темноте я вижу, что они золотистые… Я улыбаюсь…
- Не надо…я  давно…
- Неважно…так даже лучше, ты такая, какой я тебя всегда любил, небрежная и  игривая.
Подхватываю ее на руки, она по привычке цепляется за мою талию ногами. Но тут же как будто что-то вспоминает и пытается исправить ошибку, но я не позволяю. Обхватываю ее  упругие бедра. Доношу до постели. Она так и осталась разобранной с ночи… я последнее время никогда ее не заправлял. Не хотелось, да и для кого. У меня почти никто и не бывал. Так изредка заходил кто-то из ребят, но очень и очень редко. Когда понимаешь, что потерял кого-то очень близкого, не очень-то хочется общаться с друзьями.
Она садится, аккуратно отпускает ноги, я встаю. Она касается губами моего живота, обводит язычком пупок. Руки скользят к пуговицам. Я ЧУВСТВУЮ, КАК ОНА УЛБАЕТСЯ. Она всегда любила джинсы на пуговицах, наверное, поэтому я часто покупал именно такие, чтобы доставить ей это маленькое удовольствие.
Одно, еще одно движение, она неуверенной рукой стягивает с меня джинсы, и даже семейники каким-то образом ползут вниз. Она неловко проводит рукой по моему члену. Я вздрагиваю. Давно, слишком давно. Я не дожидаюсь, пока она возьмет инициативу в свои руки или уж тем более в губки. Обрушиваюсь на нее. Мои губы ищут ее грудь, ее упругие соски. Я лишь касаюсь их кончиком языка и чувствую как она начинает стонать и извиваться, она тоже была одна, она тоже скучает. А я так боялся, что она нашла себе кого-то….
Я скольжу вниз. Она пытается вырваться, но нет, не сегодня. Сейчас я хочу погрузиться в нее полностью, хочу чтобы ей было хорошо. Она старается не дать мне снять с нее оранжевые трусики, последнее, что может ее еще спасти. Но я знаю, что стоит коснуться языком вот здесь, чуть ниже талии, слева сбоку, как она выгнет спину,   приподнимет бедра, раз, и я откидываю трусики в другой угол комнаты. Так будет лучше.
Слышу ее частое дыхание, слышу, как она говорит, не надо, чувствую, как она пытается приподняться…. Неважно.
Я легонько провожу языком  возле родинки, она совсем близко, вот здесь, на внутренней стороне правого бедра. А потом я схожу с ума.
Меня опьяняет это пряный запах, мускат, морские водоросли, что-то еще. Короткий ежик волос,    почти что не колючий. Я провожу языком по ложбинке. Она вся выгибается. Я обхватываю ее бедра и забрасываю ее ноги к себе не плечи. Так лучше. Я зарываюсь в этот запах, ласкаю языком каждый уголок, целую, чувствую, как сок с сладким, пряным вкусом касается моих губ. Я проникаю языком чуть глубже, пальцы касаются Ее груди. Она ловит мои руки, сжимает пальцы. Слышу, как она стонет. Напрягаю язычок, ритмично скольжу им вверх и вниз, ненадолго задерживаясь на бугорке, который все набухает- набухает. Здесь аккуратнее, тише, я знаю, знаю, что нудно полегче. Кожа в ложбинке краснеет,  мне начинает казаться, что я чувствую, как приливает кровь. Чувствую, как и я сам уже почти на пределе. Я еще раз провожу кончиком языка, медленно, ощущаю, как ее тело просит быстрее, извивается подо мной… Касаюсь входа… Кожа совсем мягкая, шелковистая, как у маленькой девочки, которой еще никто не касался. Ее никто и не касался, только я…Упиваюсь соком, чувствую, как она слабеет подо мной, чувствую, как она из последних сил пытается оттащить меня. Поздно. Так вот значит что это такое…а я всегда пытался поймать этот момент, а у меня не получалось. Только редко, очень редко, когда   я отдавался ей полностью.
Я целую ее бедра, скольжу к ступням, целую пальчики. Она смеется, она боится щекотки, но я знаю, что ей сейчас хорошо, очень хорошо.
Я резко поднимаюсь вверх, целую ее в губы, слышу, как ее сердце начинает биться быстрее. Она отстраняется на секунду от меня, а потом резкий рывок вперед.. Как же это хорошо. Мне даже начинает казаться, что все как в первый раз. Сначала немного тяжело, а потом рай, мягкость, чувствую, как пульсирует внутри нее желание. Я крепко целую ее. Она запрокидывает ноги мне на талию, обхватывает  ими меня. Я двигаюсь медленно, не могу  быстрее, знаю, что стоит мне хоть чуть-чуть сбиться и все… конец будет слишком уж быстрым. Она гладит меня по спине, целует в плечо, в шею. Я все ускоряюсь. Пытаюсь что-то прошептать ей, но не могу, чувствую как меня захватывает какая-то волна и все несет и несет куда-то. Слышу как она начинает дышать еще чаще. А потом вдруг резкий толчок, и она уже на мне. Я пытаюсь отдышаться, но она не дает мне такой возможности. Выпрямляется,  движения плавные, медленные, я начинаю приходить в себя. Руки сами по себе ласкают ее бедра, я пытаюсь сесть, мне удается это с трудом, прикасаюсь губами к ее груди. Тихонько обвожу языком, немного щекочу, по ее телу пробегает дрожь. Я ощущаю, что уже полностью овладел собой, но волна все еще накрывает меня, и отпускать не собирается. Я подхватываю ее под бедра, укладываю на спину. Она не успевает заметить, как я закидываю ее ноги себе на плечи. Она тихо стонет, она себя сдерживает…как бы я хотел чтобы она этого не делала. Я касаюсь языком одного из пальцев и устремляюсь  вниз живота, там, где бугорок уже немножко обмяк, как только я его касаюсь, она уже не может сдерживаться. Дыхание становится прерывистым, ноги соскальзывают с плеч, она извивается, она почти что кричит. Я целую ее, чувствую влажные губы.  Она начинает дышать еще прерывистее, а я двигаюсь все быстрее и быстрее. На какой-то миг я чувствую, что она напрягается и тут же ослабевает. Но я не останавливаюсь, проходит не больше тридцати секунд, когда она начинает извиваться с новой силой. ПЫТАЯСЬ МЕНЯ С СЕБЯ СКИНУТЬ. Я поддаюсь, переворачиваю ее на живот, проникаю в нее легко, она стоит склонив в голову, не в силах даже подняться. Я двигаюсь уже медленнее, но глубже, чувствую как через какое-то время она пытается ускорить ритм, я позволяю ей это сделать. Проходит совсем немного времени, она поднимается, поворачивает ко мне голову. Мы сливаемся в долгом  стремительном поцелуе. Моя рука вновь как бы не специально соскальзывает вниз. Одно, второе касание, и она уже не может поддерживать поцелуй, но я держу ее крепко,  когда она откидывается на меня назад я готов ее не отпускать из своих объятий.
Мои руки ласкают ее грудь, тихонько сжимают соски, она тяжело дышит, поднимается. Не успеваю заметить, как она поворачивается ко мне лицом и начинает резко и быстро двигаться. Волна накрывается меня все сильнее. А она все не сбавляет темп. Чувствую, как внутри нее снова начинает пульсировать уже знакомое мне ощущение. Я через усилие кладу руки ей на бедра, подсказываю ритм, она покорно начинает в нем двигаться.    Еще через несколько минут я прижимаю ее к себе. Чувствую, как она пытается меня перевернуть. Нет, на этот раз нет. Волна захлестывает меня окончательно. И в этот самый момент, когда я изливаюсь в нее, я чувствую, как горячая волна обдает меня. Я целую ее. Долго, еще дольше, я не хочу отпускать ее, не хочу из нее выходить.
Через   какое-то время мы все таки переваливаемся на бок, но так и не расцепляем объятий. Я отрываю от нее свои губы, приглаживаю ее растрепанные волосы. Смотрю ей в глаза. И говорю…
- Я тебя люблю…
- Я тебя тоже очень, очень люблю…
Она начинает плакать, не стесняясь, чувствую, как на плечо мне падают ее слезы. Почему-то мне тоже не хочется строить из себя дикого мужчину и сдерживаться, я плачу тихо, укутываюсь в ее волосы. Не хочу чтобы она меня видела таким. Не знаю почему, но не хочу. Наверное боюсь, что она изменит свое отношение ко мне. Что за бред?! Я  затягиваюсь запахом ее духов, поднимаю ее голову к себе. Она видит мои слезы,  она удивлена, но нет в глазах не насмешки, не иронии, она просто тихо целует меня в глаза, в слезы, вытирает своей рукой мою щеку.
Как же хорошо. Легко. Мне давно, очень давно не было так легко.
Так мы и засыпаем, обнявшись, так и не накрывшись одеялом. Я знаю, мы не замерзнем, а если ей под утро станет холодно, то я оторвусь от нее на секунду, только на секунду, возьму с другого конца постели оделяло, укутаю ее в него, и снова прижмусь к ней. И утром она не исчезнет, как мираж, она останется лежать в моих объятиях.
Время четыре утра, плевать, что через два часа вставать, плевать, что завтра на работу. Никакая работа, никакие друзья, НИЧТО НЕ СТОИТ ТОГО ОЩУЕНЯ ЛЕГКОСТИ, КАКОЕ ИСПЫТЫВАЕШЬ, КОГДА ЧУВСТВУЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО КОГО-ТО ЛЮБИШЬ, И ЭТОТ КТО-ТО ЛЮБИТ ТЕБЯ.