Мокруша

Карина сидит на поваленном стволе карагача и задумчиво теребит прядь рыже-русых волос. И думает. Глаза в землю, нога на ногу. А только вчера еще мыслей подобного рода даже и не  заглядывали в ее головку. Какого рода? Да обычного, обычного гадливо-мужского. Рода.
Например: отчего, когда им даешь, они исчезают, а когда не дашь, еще быстрей исчезают? Значит они в любом случае должны исчезать? А как же прославленный Мужчина-охотник, Мужчина-борец, Мужчина-завоеватель? Или они теперь не женщин завоевывают, а диваны?
  Вчера только Карина сидела за пластмассовым столиком кафе и заливисто смеялась, закинув голову и показывая замечательные ямочки на щеках. И смеялась для него и ямочки были тоже для него. Вроде как год прошел со вчерашнего дня.
 Девушка, а Вы не подскажете, где тут Местное Общество защиты древнеегипетских женщин? – на улице около университета.
 Девушка, а как Вас мама зовет? – по дороге домой.
 Карина, а ты волосы красишь? – в кафе.
 Сиди, сиди, от невысыпания еще никто не умирал… - у него дома, на щербатом кресле.
 Не дергайся, ну, не дергайся же, у меня голова кружится… - на продавленном диване.
 Ага, давай, мож свидимся… - голос из комнаты.
Нога на ногу, глаза в землю. А по земле ползет неведома зверушка. Таких дети называют мокруша. Ползет мокруша и ни о чем не думает. Перебирает ножками – волосинками, головкой вертит в разные стороны. Где бы местечко найти темное и сырое, уютное и незаметное? 
  А вот позавчера Карине колготки порвали, последние, между прочим. Купить можно будет только со следующей зарплаты, а она ой, как далеко. Порванные дома валяются. Даже выкинуть жалко. Шла, встретила, улыбнулась, узнала. Одноклассник! Смешной раньше был. А сейчас, смотри-ка и похудел и вытянулся. И угрей, как не бывало. На руках литые шарики мышц, на голове модная обесцвеченная прядка. И не смешно. Поболтали о том, кто кем стал и кто сколько зарабатывает. Карина соврала. Не призналась, что стоит весь день в самом гадком месте города и завлекает народ купить «интересные книги от лучших издательств России». Призналась, что работает секретарем в фирме. А что за фирма и как называется не сказала, да он и не спрашивал.
  Гуляли, гуляли, да и забрели в темный парк. Карусели и кафе чернели на фоне белого от лунного света асфальта.  Руки бывшего одноклассника не ласково мяли не в чем не повинную грудь и сжимали тонкие запястья. В спину больно давила грубая кора вяза. Карина сопротивлялась и мучительно пыталась понять, почему она час назад так страстно представляла, как они отправятся погулять и сегодня и завтра и потом, через год. Как она будет прижиматься к его сильной груди и ощущать надежность, ласку и может быть, даже любовь… А получилось, что оборотни бывают и на яву. Вон, как хищно он впивается в шею, как больно и неприятно становится от вдруг навалившегося тела этого незнакомого человека, который, наверное, когда то в школе был толстым прыщавым «ботаником» с обгрызенными ручками и колбасой на обед.
Мысли были нечеткими и вязкими, словно кисель. Карина оттолкнула оборотня.
-- Что, целка-невидимка? Вот скажи только, что не хочешь меня!! – И опять полез…
Отбилась, вырвалась. Уговорила. Он стоял и тяжело со свистом дышал. Глаза злые, в еле видной поволоке. Назад шли порознь. Метрах в двух друг от друга. Когда дорожка разошлась, он свернул и даже рукой не махнул. И колготки порвал.
И сидит теперь Карина и смотрит на беззаботную мокрушу. И думает. А рядом весна протекает. Бурная, по-восточному теплая. И тянет любить, только без коры вяза и без порванных колготок. А любить долго и нежно.
  Мимо проходили пьяные репперы, им тоже хотелось любви, но их было много и любовь была пьяная. А еще любовь была грубая и жила в ширинках громадных джинсов. Она рвалась наружу, выплескивая флюиды агрессивности и нетерпения. У каждого из восьми.
   Мама стояла у окна и нервно курила. Сын зашел в подъезд, отряхнул от грязи широкие джинсы, потрогал царапину на юношеском лице, улыбнулся, вспоминая что-то и пружинисто зашагал на третий этаж…