Небольшая прогулка

Летом в электричке жарко. Жарко в трамвае, жарко на пляже, жарко везде. Лучше всего, когда жарко на пляже. Вода рядом, туалет совсем не нужен. Разбегаешься, прыгаешь и... пятой точкой по шпалам – мать, мать, мать, мать... За то, что размечтался.
Вот сижу теперь на шпалах, жду следующей электрички. А вокруг степь-матушка! Такая степь только в цыганских песнях бывает. Только самих цыган почему-то не видно. Вымерли, наверное. Впрочем, нет. Часов через шесть подъезжает цыган на товарном поезде.
   – Молодой, дай закурить!
   Достаю из кармана полпачки отпотевшего «Беломора». Закуриваем.
   – Спасибо, молодой! Сделай доброе дело, скажи, как в Румынию проехать?
   Машу рукой на запад. Солнце как раз садиться начинает.
   – За Солнцем езжай, не ошибешься. Если быстро поедешь, стемнеть не успеет, а ты уже в Румынии.
   – Ай, парень, молодец! Садись на коня, мигом домчим.
   – Нету у меня коня.
   – Вай-вай! Коня нет – свободы нет. Прощай, молодой!
   Задребезжал цыганский товарняк, встал на дыбы и рванул галопом за горизонт, плюясь из под колес щебенкой. Из локомотива высунулся цыган с плеткой и заорал издалека:
   – Купишь коня, в гости приезжай. Денег дам, бабу найду!..
   Езжай, езжай. Мне в твоей Румынии делать нечего. Там и деньги другие, и бабы не те. Я лучше здесь посижу. Здесь хуже, чем на пляже, зато надежно. Здесь Родина, а она – мать.
И тут неожиданно для себя я задумался. Думал долго и с напряжением, даже когда два добрых амбала вволакивали меня в вагон и складировали в тамбуре, и наконец понял, что шевелить мозгами, оказывается, интересное занятие, главное только не увлечься и не проехать свою станцию. Тут сразу надо кончать думать и начинать выходить.
Выхожу. Место знакомое, нужное. Такие места только в казачьих песнях бывают. Сегодня у есаула свадьба, и вся округа поет. Иду на слух и по запаху. Народ вокруг то встает, то падает. И все спрашивают меня: «Казак ты или не казак?» Отвечаю «казак» – наливают стакан.
Так спросили меня раз пятнадцать, после чего я крепко задумался и через пару дней пришел к выводу, что обратно лучше плыть на теплоходе.

Боже мой, как хорошо на нем плыть! Между Доном и Волгой. Только бы не сбиться с пути. А если по дури или с похмелья не туда тебя занесло, смотри в оба – заграница рядом. Не дремлет калмыцкая разведка. Мужик на палубе рассказывает о жуткой судьбе тамошнего русского населения – всех Пастуховых переименовали в Чабановых, а Козловых в Барановых. Остальные живут – не тужат. Наверное, с ума сошли. Кровь в жилах стынет. Однако, на берегах спокойно. Тишина, мир вокруг.
Так и плыли тихо и мирно, пока наш рыдван не затонул у самой пристани. Те, кого не успели спасти, выплыли сами, а с ними и конец, счастливый, один на всех.
И не стал бы я вкладывать никакой морали во все это, но черт попутал меня в свое время родиться в России. Потому что будь я французом или благополучным шведом, никакая адская сила не заставила бы меня в такое пекло оторвать нос от кондиционера и рвануть, скрипя суставами, за тридевять земель. Так что мораль я все-таки вложу. И не сомневайтесь! - крепко будет лежать, насмерть. Уж это-то мы умеем.