Другие мысли

«Надо срочно что-то делать», - подумала Марина. Она сидела на кровати, поджав ноги. Медленным взглядом она обвела свою комнату и поняла, что надо начинать именно с нее. Все было как-то слишком обычно: вся мебель стояла по стенкам, кровать справа, стол слева, шкаф напротив кровати. «И вот так каждый день, никакого разнообразия, нужно срочно делать перестановку, иначе я просто сойду с ума». Первым делом она подошла к двери и сорвала постер Britney Spears, который висел там еще с незапамятных времен, фотография обидно порвалась прямо на белоснежной улыбке принцессы мировой поп-музыки. Марина с ожесточением начала вырывать ковер из-под стола и кровати.

…На самом деле мебель была ни при чем, даже надоевшая фотка на двери не раздражала Марину, просто у нее было безумно плохое настроение. А настроение было таким потому, что сегодня она видела в троллейбусе своего бывшего бойфренда. Вот они все недостатки маленького города: нет гарантии того, что ты больше никогда не увидишься с человеком, который сделал тебе очень больно. Хотя в их случае возможность не встретиться была ровно вполовину меньше возможности встретиться. Они учились в одном университете, пусть и разных корпусах, но самое ужасное состояло в том, что они вращались в одной и той же компании, общих знакомых у них было больше, чем хотелось бы. Сначала Марине казалось, что это безусловный плюс: у них общие друзья, то есть тусовки с ними можно совмещать свиданиями с ним, и никому ничего не придется объяснять, плюс ко всему друзья обрадовались тому, что в их компании наконец-то появилась дружная парочка, и всем было хорошо от этого. Нехорошо было только Марине: дело было в том, что у ее благоверного была еще одна любовь, но он клятвенно обещал ее бросить, и Марина верила. А что ей еще было делать? Она любила Гришу до беспамятства, поэтому действительно верила в то, что Катя не значит для него ничего, что на самом деле он любит только ее. Конечно, иногда ее охватывали сомнения: она не знала, чем все это все закончится, но она никогда не ставила ему ультиматумов, она знала, что он не любит, когда на него давят. Поэтому она терпела, когда он уходил к ней, никогда не показывала, что ей больно оттого, что между ними есть кто-то. Марина даже никогда не показывала, что ее не устраивают такие отношения, поэтому Гриша чувствовал себя весьма удобно. Возможно, он тоже понимал, что что-то в их отношениях не совсем естественно, но он никогда не выказывал желания что-либо изменить. А Марина молчала.
Но все, хорошее или плохое, когда-нибудь заканчивается. И скоро терпение Марины стало понемногу улетучиваться, но вначале она этого не показывала: надеялась, что все образуется. Но этого не происходило: Гриша все больше времени проводил с Катей. В конце концов, она пришла к выводу, что это не ей изменяют, а изменяют с ней. После этого открытия ей показалось, что земля ушла из-под ног, она потеряла то, что держало ее раньше. Она долго не могла прийти в себя, не появлялась нигде больше двух дней, но все же она решилась на разговор. А Гриша? Он сказал: «Марин, не грузи, ладно Киса. Я же обещал, что разрулю эту ситуацию», - и поцеловал ее.

…Марина уже двигала кровать: «До чего же она тяжелая, хорошо хоть мягкая, а то было бы обидно, если бы она была бы твердая, таскать такую без всякого удовольствия от спанья на ней», - крехтя и пыхтя, она передвинула кровать к другой стене. Ту в комнату заглянул папа: «Что, доченька, мебель двигаешь? Молодец, хотя не стоит тебе такие тяжести одной двигать». «Конечно, не стоит», - внутренне согласилась Марина, - «ты вполне можешь мне помочь». «Ну ладно, я утром посмотрю, что у тебя получилось», - и папа закрыл дверь. «Очень мило, а помочь мне, конечно, нельзя; ну и ладно, я сама справлюсь, не очень-то мне и нужна чья-нибудь помощь», - и Марина придвинула кровать вплотную к стене: «Она, вообще-то, здесь лучше смотрится». Она не понимала, почему ее так выбила из колеи встреча с Гришей – ведь он ей уже не нравился. Более того, теперь она не могла долго говорить с ним, не могла долго разговаривать в ним, максимум два часа, потом же он начинал ее безумно раздражать, причем так сильно, что нахождение с ним в одной комнате оставалось невозможным. Даже когда она видела его недолго, в душе начинало клокотать глухое раздражение, копившееся все то время, пока они встречались. И вот сегодня она не просто встретилась с ним на улице, не просто столкнулась с ним в коридоре универа – ей пришлось ехать с ним домой: целых сорок минут неприятных воспоминаний. Они встретились на остановке, по дороге домой.

…Когда Марина поняла, что пора заканчивать с этими отношениями, встал неминуемый вопрос: «Как это сделать?» После их разговора ничего не изменилось, пару недель Гриша исполнял все ее желания, проводил с ней много времени, избегая разговора о Кате и о том, когда же он все-таки с ней расстанется. Казалось, он и вовсе забыл о том, что обещал «разрулить ситуацию». Но его внимание более не радовало Марину, она понимала, что рано или поздно отодвинут на второй план, и теперь у нее был свой план: она решила бросить Гришу раньше, чем это сделает он. Теперь оставалось выбрать подходящий момент. Но почему-то долгожданный момент триумфа оттягивался на совершенно неопределенный срок: Гриша вел себя если не идеально, то близко к этому. В Маринину душу даже просочилось сомнение: все же он был дорог ей, даже более чем дорог. Когда же сомнение разрослось до таких размеров, что она решила не бросать его, было уже поздно расставаться с ним – он сам ее кинул.

… «До чего же тяжелый этот системный блок, он весит больше, чем я», - Марина спустила дитя прогресса на пол. Ее комп – одна из немногих вещей, которыми она действительно очень дорожила. Марина заботливо опустила все детали компа на пол и стала передвигать стол. Надо сказать, что для очередная перестановка мебели могла стать для ее письменного стола роковой: ему было уже больше двадцати лет, еще ее старшая сестра решала за ним свои уравнения с самого первого класса; учитывая то, что сестра первый класс заканчивала в городе, который находится за тысячи километров, можно лишь вообразить, каких потерь стоило это столу. Тем не менее, для своих лет он выглядел очень даже прилично, даже хорошо. «Но все же стоит быть с ним аккуратнее», - и Марина стала медленно двигать его к другой стене. Видимо, столу надоело, что его тягают туда-сюда, и он решил показать свой строптивый характер: ножка предательски согнулась, намекая на то, что в любой момент она может сломаться. Этого Марина допустить никак не могла, поэтому она вбила ножку на место и потащила стол дальше, но уже более аккуратно.

…Когда они ехали сегодня домой, Марина вспомнила все. Ей показалось, что все произошло вчера, ну, может быть, неделю назад. Она не могла поверить, что прошло уже более полугода.

…Когда Марина уже поверила в то, что все будет хорошо, в то, что Гриша действительно ее любит, произошло то, чего она подсознательно ждала все время. Но это было также неожиданно, как удар в поддых, также больно, между прочим. Просто в один прекрасный день он сказал ей: «Ты знаешь, Марина, я понял, что на самом деле я люблю Катю, поэтому вряд ли что-то получится». И больше ничего, никаких комментариев. После он просто ушел, оставив ее наедине со своими мыслями. Для нее же это был шок, она не могла понять, что происходит, не было даже слез. Когда же Марина наконец поняла, что произошло, она не могла никому ничего рассказать, не потому, что не хотела, потому, что не могла: всякий раз, когда она начинала говорить, она начинала плакать, даже не плакать – у нее начиналась истерика. Когда же эмоции прошли, осталась только злоба, глухая злоба, которую не на кого было выбросить. Целый месяц жизни остался в тумане: Марина плохо помнила, куда ходила, с кем общалась, что говорила, лишь одну мысль она хорошо запомнила с того периода: «Меня кинули».

…Марина уже заканчивала мыть пол. Она окинула взглядом комнату, да, определенно она стала выглядеть лучше.

…Гриша проводил ее до квартиры. Когда они ехали в лифте, Марина отвернулась от него. Она уже доставала ключи, а он спросил: «Марина, может быть, мы попробуем начать все сначала?» Марина ничего не ответила – она просто вышла. «Не мой этаж», - подумала она.