Никакой синтетики

Я давно хотел купить новый пиджак. И не потому, что старый истрепался, испачкался или даже, не дай Бог, вышел из моды. Все дело в том, что пиджака у меня не было. Совсем в смысле. Как-то так сложилась жизнь, что потребности в пиджаке у меня не возникало. Брюки были, джинсы были, рубашки, свитера и прочая одежда присутствовали, а пиджака не было.
Пиджак – вещь жутко непрактичная. Мнется постоянно, рукава с воротником засаливаются, кроссовки под него особо не обуешь. И вообще, пиджак, меня лично, как-то излишне дисциплинирует.
Но праздному времяпрепровождению рано или поздно приходит конец. Вот и до меня докатилась жизненная необходимость потребности в пиджаке. Причем, нельзя было сказать, что это было обусловлено какими-то конкретными обстоятельствами. В окружающей меня действительности не произошло никаких глобальных изменений. Просто, однажды, я понял – Блин! Пора покупать пиджак.
Вопрос о месте приобретения особо не стоял. Крупные магазины готовой одежды, универмаги и всякие помпезные бутики хотя и манили своей торжественной основательностью, отпадали сразу и однозначно, в силу своей исключительной элитарности для моего кошелька. Оставались только вещевые базары.
Выбрав один из них, находившийся неподалеку от дома, я взял выторгованную в бое со своим бюджетом сумму и двинулся за покупкой. Базар этот принадлежал ко второй категории рыночных объектов. Ведь, как известно, под торговлю всяко-разным добром приспосабливаются два вида сооружений. Первые и самые многочисленные, это бывшие спортивные арены и дворцы. В наше время народ занимается там исключительно рыночными видами спорта – продает, покупает, ворует и кидает. Остальные торговые пространства, по большей части, являются бывшими заводами и фабриками страны побежденного социализма. В их многочисленных цехах и корпусах теперь куется злато поднебесно-янычарских народов.
Забравшись по приставной трехпролетной бетонной лестнице, я попал в царство искушений и соблазнов. Поборов первое (и надо признать абсолютно правильное) решение – купить что-нибудь побыстрее и вернуться домой, я стал методично обходить ряды коробейников. Приметив более-менее подходящую под модель "идеального пиджака" одежку, я начинал донимать продавца различными вопросами. Меня интересовало все:
- Кто шил?
- Из чего шил?
- Где шил?
- Размер, рост, пуговицы, карманы...
- Маркость, носкость, модность...
И главное:
- Состав ткани?!
Необходимо заметить, что в нашей семье при покупке носимых вещей, этому вопросу предавалось большое, если не сказать основополагающее, значение. Это было тем критерием качества, которое могло перевесить все остальные достоинства вещи вместе взятые. Пусть плохо сидит, пусть цвет отпугивает даже насекомых, пусть даже немного не в размер, но, Мама! Это же чистый хлопок! (Шерсть, шелк, лен...) И никакой синтетики. Только натурально-природное. Единственные, допущенные к применению, искусственные вещи – пуговицы, зонтики и колготки. Во всем остальном, только натуральное сырье. Обувь – кожа, белье – хлопок, свитер – шерсть. Конечно, иногда приходилось идти на сделку с совестью и прогрессом, допуская небольшое процентное содержание синтетики. Но не более 30%. На крайний случай – половину, но этот случай исключительный и весьма- весьма редкий.
Бедные работники прилавка вынуждены были демонстрировать мне все многочисленные этикетки и ярлычки нашитые и прикрепленные к заинтересовавшему меня пиджаку. Я придирчиво разглядывал иероглифы, разъясняющие допустимые параметры эксплуатации, изучал замысловатые сочетания букв и цифр, обозначавших формулы химического состава материала. С видом знатока и большого ценителя хорошего текстиля я усиленно ощупывал и мял пальцами материал. Между делом, как бы невзначай, я спрашивал о цене и услышав сумму, которая ни коим образом не сочеталась с количеством денег у меня в кошельке, находил достойную причину отказа от покупки. Один меня не устраивал цветом, другой подкладкой, у третьего на рукаве было всего по одной пуговице, а мне надо было как минимум две.
После полутора часов хождения по рынку я понял, что начинаю нарезать уже третий круг. Пора было останавливаться и делать свой единственно правильный выбор. В принципе, достойные кандидатуры на покупку у меня уже были.
Увидев меня жуликоватого вида мужчинка слегка вздрогнул и спросил:
- Ну что, все-таки решили купить?
- Да, только вот не знаю у вас взять, или на другом ряду. Там вроде и цена пониже...
- Берите мой, не прогадаете!
- Ну, вообще-то, мне у вас цвет понравился...
- Берите-берите! Я вам и скидочку сделаю и пакетик к нему дам. Фирменный.
Через десять минут я выходил с базара, гордо неся пакет с надписью "Reebok" на боку и чудесненьким итальянским пиджачком внутри. Мучения кончились, и я торжественно вступал в новую фазу своей жизни.
Придя домой, я достал слегка помявшийся в дороге пиджак и торжественно повесил его на вешалку, прицепив последнюю к дверце шкафа для всеобщего обозрения. Осталось только дождаться зрителей и услышать их одобрительное восхищение моей обновой.
Я ожидал, что критики будет гораздо больше. Даже светло-песочный цвет был признан не марким. Фасончик оказался действительно модным, а размер в полной мере скрывал все недостатки, моей далеко не идеальной фигуры. Но вдруг, кто-то совершил совершенно неожиданный выпад. Я бы даже сказал, что это был подлый удар из-за угла, присущий не благородным донам, а какой-то портовой шпане. Они сказали:
- Все прекрасно, только жаль, что ткань ненатуральная...
Представляете?! – Я купил СИНТЕТИКУ!
Мне посочувствовали, сказав, что подделка под натуральную выполнена очень качественно, и только человек с большим опытом и знаниями способен это определить. Потом издевательски заметили, что не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Мяться пиджак почти не будет, а стирать его можно хоть в машинке.
Но я решил не сдаваться. Я демонстрировал им бирки, тер о ткань пластмассовую расческу и показывал, как она замечательно электризуется. Я даже намочил небольшой кусочек с изнанки и давал всем понюхать, уверяя, что он несомненно отдает псиной. Окружающие остались непоколебимы.
Тогда я пошел на крайние меры. Аккуратно выдернув нитку изнутри пиджачного кармана, я решил ее поджечь. Ничто так не убеждает зрителей, как демонстрация физических и химических опытов. Особенно, если применять открытое пламя. Да-да, я решил спалить нитку и дать всем убедиться в чудесном катышке на опаленном кончике, который так мило растирается между пальцами, оставляя стойкий запах паленой шерсти. Но для чистоты эксперимента требовался эталон. Необходим был образец чистой шерсти, чье чистокровное происхождение не могло бы вызвать подозрения ни у кого. Выбор пал на кота. Старого, но очень бодрого и не по летам активного представителя кошачьего племени, который вот уже более тринадцати лет живет у нас дома.
Предательским способом заманив последнего на колени, я, с чувством профессора Павлова, быстренько выдрал у него из хвоста порядочный клок шерсти. За что был немедленно награжден парой вздувающихся и багровеющих рубцов на руке. Кое-как, с грехом пополам, мне удалось скрутить, или точнее свалять, из кошачьей шерсти некое подобие нити. Торжественно держа в руках оба экземпляра, я предложил кому-либо из присутствующих мне ассистировать. С видом заправского фокусника я вложил в каждую руку помощника по одному из образцов. Затем, я торжественно подпалил их. И через секунду, не менее торжественно, задул. При этом я так надувал щеки и зажмуривал глаза, что казалось еще чуть-чуть и все закричат: "С днем рожденья!"
Исследовать результаты опыта я предоставил окружающим. Есть в этом какой-то приятный момент, когда к тебе, не проявляющему особой заинтересованности, но в той же мере полностью уверенному в своей правоте, подходят твои недавние оппоненты и потупив взгляд говорят:
- Прости, дружище, ты был как всегда прав.
- Да ладно, что вы в самом деле, пустяки. Просто хотелось в более доступной форме объяснить вам реальное положение вещей. Я ни на минуту не сомневался в том, что вы и сами бы во всем разобрались, я только хотел слегка помочь, - тоном лауреата Нобелевской премии отвечаете вы.
Но в этот раз что-то не заладилось. Никто ко мне с заискивающим видом не подошел. Напротив, с ехидной ухмылкой меня поманили пальцем и показали твердый полупрозрачный шарик на конце одной из ниток. Поднеся его к носу, я почувствовал слабый органический, но полностью химический запах. На конце же другой нитки, были практически полностью растертые чьими то пытливыми пальцами, остатки маленького обугленного катышка, распространявшего запах жженого рога, так широко распространенного в преисподней. "М-м да, надо же так было облажаться," - подумал я.
- Погодите, я кажется, понял! – закричал я в следующую минуту.
- Должно быть выдрали нитку из подкладки, а за ее натуральность никто не ручался.
- Незнаем - незнаем, - прозвучало в ответ – Ты сам ее выдирал, тебе виднее.
Тогда я взял в руки оба обрывка и стал с тщательностью их исследовать. Первые результаты меня несколько обескуражили. Досконально изучив образцы, я понял, что не обманулся. Моя правота, все-таки, была доказана, но вновь открывшиеся факты полностью обескураживали.
Все дело в том, что искусственная нитка была выдрана не из пиджачной ткани, и даже не из подкладки. Так же она никогда не вставлялась в иглу швейной машины или оверлока. И вообще, единственной механической обработке она подвергалась всего пол часа назад. И делал это никто иной, как я, самолично. Это была кошачья шерсть...
Появление кота, кстати носившего имя одного из древнеримских патрициев (или партийцев – я точно не знаю), в нашей семье было весьма прозаичным и обыденным. У одной из сотрудниц по работе, точнее у ее кошки, родились котята. Штук пять или шесть. Все они были либо черненькими с белыми пятнами, либо беленькими с черными. И только один котенок имел тигрово-полосатый окрас, по-научному называющийся таби. Он и привлек мое внимание. Я с детства люблю полосатиков. Есть в них какое-то природное ощущение дикого зверя, независимость и самодостаточность. Тем паче, что у этого котенка были весьма заметные кисточки на огромных ушах. Уши казались такими большими из-за общего дефицита массы остального тела. Кот был принесен домой и подвергнут тщательной процедуре осмотра на предмет блох и прочих паразитов. К удивлению, правда одномоментному, было выявлено, что ни каких представителей живности на котенке не наблюдалось. Его шерсть по виду и по запаху напоминала старую кроличью шапку. Так что все карантинные меры свелись лишь к профилактической травле гельминтов (жителей толстого и тонкого кишечника и прочих ливерных органов). Кот перенес все процедуры стоически, за что и был награжден вышеупомянутым именем.
В последствии домашний питомец периодически удивлял нас своими подвигами, но мы с тупым сознанием среднестатистического обывателя не придавали им большого значения. То он умудрялся съесть за один присест банку шпротного паштета с нашинкованной туда огромной луковицей и сдобренной майонезом. То внезапно залезал на самое дно ящика в платяном шкафу и спал там почти целые сутки. Даже, когда кот сожрал граммов пятьсот вареной микояновской колбасы в течение полутора часов, с превеликим трудом добытой в голодное позднеперестроечное время, у нас не зародились подозрения, как млекопитающее животное может принять во внутрь пищу, практически соответствующую его весу. И даже то, что через неделю кот увеличился в размерах практически вдвое, не стало поводом для каких либо недоуменных вопросов.
Теперь уже в моей голове связались воедино факты внезапного исчезновения коллеги по работе, той самой, что дала нам кота. Непонятное увлечение последнего в качестве игрушек соломинками от коктейля и обрывками проводов. Его патологическое отсутствие интереса к продолжению кошачьего рода и не менее извращенное отношение к другим представителям животного мира. Кот бросался и старался растерзать любое животное, попадавшее в круг его зрения. Будь то крошечный котенок, случайно упавший к нам на балкон, или огромный эрдель, зашедший с хозяином в гости. Все эти тринадцать с небольшим лет кот прожил в квартире. Пара попыток вынести его погулять закончилась разодранной в клочья новой курткой и неделей заживающих шрамов.
Кот непрестанно присутствовал при всех событиях в жизни дома. Больших трудов стоило выгнать его из туалета, ванной или из спальни в тот момент, когда вы хотели приступить к самым интимным процедурам. Он встречал всех гостей, слушал радио и смотрел телевизор. При этом, создавалось полное ощущение того, что он понимает о чем идет речь. Стоило только завести разговор о нем, как он был тут как тут и с отрешенным видом усаживался в уголке, внимая вашим словам. Вот и сейчас, когда я пишу эти строки, он сидит за спиной и смотрит в экран. Черт возьми, может он и читать умеет?
Да... Сколько еще в нашем мире таких вот неприметных соглядатаев, наблюдающих и анализирующих все происходящее вокруг? Они делают вид, что едят, пьют, спят, ходят в туалет (причем удивительно ровными порциями и строго стандартными размерами). И все смотрят, слушают, фиксируют. Зачем они? Откуда они взялись? И куда потом исчезают?
Самое сложное, это удерживать себя от мысли посмотреть – что же у него внутри...