Монастырский чернокнижник

Меня собирались казнить на рассвете. О, как это романтично – природа просыпается, скидывая пуховое одеяло сна, небо светлеет, однако самые яркие звезды все еще не хотят покидать небосклон. Вокруг разливается необъяснимый аромат свежести и жизни… а меня ведут на костер. И кто ведет? Мои же монахи-товарищи, с которыми всего два дня назад я был в замечательных отношениях! Сейчас же они смотрят на меня со смесью страха и презрения, непрестанно крестятся, но не забывают подталкивать в спину длинными копьями.
Спросите, как же я дошел до жизни такой, да еще и в столь короткий срок? Ха, не было ничего проще…

* * *

В тот злополучный день я проснулся с осознанием того, что быть клириком меня не прельщает. Кстати, о себе – меня зовут Иолан, двадцать лет назад я родился в семье, где дед был клириком и отец был клириком, следовательно, в восемь лет меня пихнули в монастырь имени Святого Франциска, где я тоже должен был стать клириком. После заточения (а другое определение трудно подобрать) в стены монастыря, я не припомню в своей жизни сколь либо значимых и интересных событий – сплошная скукотень. Подъем с первыми петухами, скудный завтрак, утренняя молитва, работа на монастырских полях, обед (не менее скудный), занятия по белой магии излечения, снова работа… И так каждый день, из года в год. Первое время (около двух лет) я добросовестно терпел, а потом решил найти себе какое-нибудь развлечение. В частности – постичь что-нибудь этакое, не клирическое. А то, знаете ли, порядком надоедает каждый день залечивать царапины на здоровенных и наглых хряках, которых специально держали при монастыре, в качестве подопытных крыс. В общем, я, изрядно порыскав по монастырской библиотеке, нашел несколько свитков с заклинаниями из школы огня и приступил к изучению. Пацаненком я был смышленым, но не очень внимательным, так что итогом моего неумелого волшебства стала кузница, словно спичка вспыхнувшая от неудачно выпущенного фаерболла. И слава Всевышнему, что дело было ночью, и никто не пострадал. Кузницу потушили, виновника – бишь, меня – нашли быстро и выпороли. После экзекуции я осознал, что играть с огнем опасно и свято пообещал себе и аббату, что больше не буду изучать заклинания из этой школы. Тем более, что уже нашел книжечку, где было довольно подробно описано водное колдовство. Оно дало знать о себе через неделю, когда, ни с того ни с сего, затопило винные подвалы. Монахи не долго думали, кто виноват… Но я отвлекся.
Итак, то утро встретило меня необычайной ясностью неба и мыли. Я понял, что так продолжаться не может и решил навсегда покинуть монастырь. Человек я деятельный, поэтому откладывать побег в долгий ящик не стал, а тихонько собрался и… ушел. Ничего удивительного! Это проникнуть в монастырь было практически невозможно (его строили с оглядкой на опасную близость к границе и больше всего он напоминал укрепленную крепость) а вот выйти – всегда пожалуйста. Тем более, что стража меня знала и наивно поверила в то, что я иду собирать лечебную траву.
В общем, через несколько минут я походкой свободного человека шел по лесной тропинке. Вокруг щебетали птички, под ногами шныряли маленькие зверьки, а пьянящий воздух распирал легкие. Ура, ура! Я иду весь такой счастливый, за спиной болтается мешок с книгами и едой, а мир только и ждет моего появления. Господи, я ведь и правду так думал! Идиот…
Но тогда мне хорошо и светло, поэтому мелодичное женское пение я принял лишь за продолжение картины всеобщего благолепия. Потом дошло, что пение – это явный признак близкого присутствия людей. А именно к людям мне и надо. Я свернул с тропинки и пошел на звук Постепенно он приближался, голос (кстати, женский) становился все отчетливее, а еще я услышал чистый смех и плеск воды. А потом я увидел ИХ. Хорошо хоть, не вывалился сразу к озеру, а застыл за густым кустарником, его окружавшим. Застыл, с отвисшей челюстью и круглыми как медяки глазами. Там были женщины! В озере! Они купались!!! Можете себе представить, что почувствовал я, проживший двенадцать лет в монастыре, в вечной борьбе со грехом?! Вот-вот…
Короче говоря, я стоял за кустами и таращился на девушек, что плескались по пояс в воде и не подозревали о моем присутствии. О, они были прекрасны! Они были соблазнительны и чарующи, они были чисты и манящи… Ух! Нет, умом то я понимал, что очень нехорошо стоять вот так и подглядывать за юными девицами, а вот телом…
Однако, искус мне победить все же удалось. Причем не столько благодаря силе воли, сколько из-за того, что “девицы” начали выходить на берег. Вода медленно скользила по их нежным телам, переходящим в… лошадиное туловище! Тоже, знаете ли, нежное, с розовой шерсткой, но лошадиное. Какой уж тут искус… А еще, некстати, вспомнилось, что называются эти милые барышни дриадами, служительницами леса и жрицами Лунной Богини, а так же имеют прескверный характер. Я подумал, что они, наверное, не обрадуются подглядывающему за ними монаху, взвесил все за и против, и тихохонько пополз куда подальше. Из всего произошедшего я вынес первый урок в своей новой жизни – не все есть то, чем кажется. Банально? Зато правдиво!
Кстати, если вы думаете, что я шел куда глаза глядят, то глубоко заблуждаетесь. Из разговоров моих братьев, которые бывали за пределами монастыря, я знал, что неподалеку располагается большая деревня, в которой мы и продавали свое великолепное вино. О, какое это вино! Разных сортов, оно было и красное, словно кровь, и золотистое, будто мантия Императора, и даже зеленоватое, как молодая сочная трава. Объединяло его только две вещи – потрясающие вкус и бронебойность. Однажды у нас гостил, проездом, богатый барон – здоровенный как медведь, дородный детина – которого и угощали фирменным вином. Он выпил залпом целый кувшин, крякнул молодецки и сообщил, что больно слабы монастырские напитки, после чего послал слугу за добавкой. Однако не успел тот вернуться, как барон захмелел. Сперва он зычно смеялся и распевал песни, потом пискляво хихикал и лез целоваться к монахам и стражникам, а закончил застолье под столом, в обнимку с пустым кувшином. Но я опять углубился в воспоминания.   
Короче говоря, мой путь лежал в деревню. Помятуя о том, что в ней часто бывают братья, я не собирался задерживаться надолго. Зашел, купил что нужно, ушел. Простейший план, но и ему не удалось сбыться.
В деревню я попал примерно в полдень. Вышел из лесочка и замер в немом благоговении. Если учесть, что я всю жизнь провел в четырех стенах, то увидеть сразу столько людей и домов – потрясение. Однако от него я отошел довольно быстро, поправил рясу (а в чем мне еще было из монастыря уходить?) и смело шагнул навстречу многоголосому гвалту. В селении как раз был ярмарочный день, поэтому везде стояли лотки и лоточки, а голосистые торговцы зазывали покупателей:
- Пряники, свежие пряники из Аравии!
- Налетай, торопись, покупай клинопись!
- Арбузэ, зэлоный арбузэ!
- Семь бед один ответ! Верное средство от всех болезней  из заснеженной Руси!
- Кони! Элитные кони из конюшен Салладина!
Люди со всех сторон. Шум со всех сторон. Сперва мне показалось, что я сошел с ума, но ничего, оклемался и пошел покупать себе одежду. Нет, я не думал, что в монашеской рясе привлекаю больше внимания, скорее наоборот – как раз на монаха вряд ли будет нападать лихой люд. Просто хотелось сменить опостылевшую за столько лет форму (по-другому и не назовешь) на что-то более мирское. Ну, я и сменил. Кожаная безрукавка, широкие штаны из грубой ткани и высокие сапоги – чем не наряд героя? Да и обошлось не очень дорого.
Вот бы мне и свалить из деревеньки той, да дернул черт книжную лавку поискать. Захотелось знания расширить, а если повезет и заклинаний новых раздобыть. Угу, и расширил и раздобыл…
Лавка располагалась в доме местного волшебника, который жил на самой окраине. Был он, как мне охотно поведала словоохотливая бабка, у которой я спросил дорогу, человеком нелюдимым. Больше все в книжках своих копался, а в ярмарочный день некоторые и продавал. Много из-за того к нему люду подозрительного шастало. Сами понимаете, после такого напутствия не зайти к колдуну я не мог. Однако у самого его дома меня ждал неприятный сюрприз. Я как раз мирно подходил к калитке, когда внутри раздался дикий крик, после чего дверь дома распахнулась, и оттуда вылетел подозрительный субъект, по уши замотанный длинным серым шарфом. Я, было, попытался его остановить, но незнакомец, высоко подпрыгнув, двинул мне в лоб ногой и успешно скрылся. Народу на узкой улочке, как нарочно, не было, поэтому останавливать его было некому, а героический я валялся на земле и пытался разлепить съехавшие в кучку глаза. С третьей попытки мне это удалось. Потом я с трудом поднялся и, качаясь на ходу, побрел посмотреть, что там стало с деревенским волшебником и можно ли ему еще помочь. Оказалось – нельзя. Несчастный хозяин валялся посреди комнатки в луже собственной крови, а вокруг царил полнейший бардак. Наверное, убивец и вор как раз рылся в имуществе мага, когда тот неосторожно решил вернуться домой. Вот и схлопотал ножиком по горлу. Или еще куда – я не разглядел. Меня в тот момент, пардон, тошнило. Не привык я как-то к виду мертвецов. Вообще первый раз их вижу. Вернее, его. Честное слово, было до того плохо, что в глазах темнело, а в уши навязчиво лезли визгливые крики о помощи. Однако вскоре до меня дошло, что крики, вовсе мне не мерещатся, а вправду доносятся из соседней комнаты, вход в которую был прикрыт тяжелой занавеской. С трудом пересиливая себя и глядя исключительно в потолок, я дошел до нее, откинул и стал свидетелем интереснейшей картины. Посреди комнаты, которая оказалась, скорее, чуланом, в железной клетке сидел… гоблин! Классический – маленький (метра полтора, от силы), зеленый, с уродливой рожицей и писклявым голоском – я про таких в книжке читал. Был у нас в монастыре этакий справочник о монстрах Темной Стороны.
- О, братан, - обрадовался гоблин, завидев опешившего меня. – Слышь, выпусти, будь другом.
- А ты правда гоблин? – глупо спросил я, уже отпирая клетку.
- Нет, дракон огнедышащий, - обиделся зеленый. – Конечно гоблин! Слепой, что ли?
- Зрячий, - кивнул я с идиотской улыбкой. – Просто я гоблинов раньше только в книжках видел, на картинках.
- А теперь, вот, наяву, - философски заметил гоблин, выбираясь из клетки.
Он потянулся, зажмурив левый глаз, а потом пулей метнулся в соседнее помещение. Через секунду оттуда послышался злорадный смех:
- Ну что, доигрался, придурок вафельный?! Домагичил! Тьфу, вона как тебе слезки мои вылились! Узурпатор!
- Не хорошо на мертвых хулу гнать, - сурово сказал я, выходя следом. – Ибо как учит нас Святое Писание…
Однако толком вразумить мелкого зеленого грешника мне не дали. Внезапно с улицы послышался истошный женский крик:
- Убили! Лекаря нашего убили, спасителя! Помогите!!!
Гоблин навострил уши, а я пожал плечами.
- Сейчас надо будет рассказать местному старосте о случившемся. Я даже видел убийцу и могу смутно описать его приметы, хоть он и был в шарф закутан…       
- Ты что сдурел?!
Гоблин забегал по комнате туда-сюда, истошно вереща:
- Идиот совсем, да?! Да кто ж тебе поверит?! Эта я разговоры их долгие слушал, да как убийца тот (поклон ему низкий) магу угрожал, а остальные – нет! Только и видели нас с тобой над трупом!
- Неужто не поверят люди слову моему, клятвой подкрепленному? – искренне удивился я.
Гоблин закатил глаза, задержал дыхание и тихо выдохнул.
- Так, спокойно, спокойно, я имею дело с законченным тупицей, а сними надо ласково… Тебе жить надоело?! Ладно, как хочешь. Я тебе, конечно, благодарен, за то что из тюряги этой выпустил, но если хочешь оставаться здесь и ждать подхода разгневанного народа – ради бога. Библию тебе в ручки и погребальный венок на шею. Если очень повезет, то тебя затопчут до того, как сажать на кол. Адиос, амиго!
С этими словами гоблин шмыгнул в окно, а до меня начинало потихоньку доходить. А ведь прав коротышка! Это братья-монахи могли поверить на слово, а вот простой люд, погрязший во грехе… Человеку в монашеской рясе они, может быть, и поверили бы, а вот странному бродяге, пусть и с очень светлым, одухотворенным взором, вряд ли. Когда эта мысль дошла до меня в полной мере, я тут же поспешил покинуть дома убитого колдуна, но, увы, опоздал. Сюда уже полным ходом двигалась толпа галдящего народу. Меня увидели, радостно взревели и, махая рогатинами, ринулись в погоню.   
О, как я бежал! От дома мага до ближайшего леса было метров пятьсот по пшеничному полю и я, готов поклясться, преодолел их меньше чем за минуту. А остановился лишь потому, что наткнулся на мирно отдыхающего в тени дерева гоблина. Ну, наткнулся – это мягко сказано. Я налетел на него с разбега и вместе с ним свалился в гущу каких-то кустов, чудом ничего ни себе, ни ему сломав.
- Да откуда ж ты такой на голову мою сдался, - взвыл бедняга, с ужасом таращась на приближающуюся толпу крестьян.
Потом опять был бег по пересеченной местности. В боку очень скоро закололо, дыхание стало вырываться с хрипами, а ноги становились будто ватными. Еще бы, столько лет в монастыре, без особого физического труда. Еще через несколько минут я перестал что-либо видеть из-за заливавшего глаза пота, а потом, глупо споткнувшись, свалился на траву с одним желанием – побыстрее умереть. Сзади кто-то подбежал, тихо матерясь, стукнул пару раз ногой, а потом отстал. Даже обидно стало. Столько бежал, а отделался еле ощутимым пинком?
Глаза я открыл, только когда дыхание пришло в норму, а ноги почувствовали прилив крови. Сел и тут же увидел перед собой жутко недовольного гоблина.
- Оклемался что ли, ущербный? – неласково поинтересовался он.    
Я кивнул – говорить сил не было, но в голове созрел второй урок – не лезь не в свое дело. 
- Нет, ты мне скажи, где вас таких делают?! – гневно вещал зеленокожий, расхаживая вокруг меня. – Вроде придурок придурком, а на-аглый, спасу нет! Сижу я, значит, себе под деревцем, никого не трогаю, как вдруг нате вам – бежит с толпою за спиной! И куда бежит? Ко мне бежит! Вот скажи, как ты умудрился разглядеть такого маленького и зеленого меня среди деревьев?
Я махнул рукой и спокойно лег на мягкую траву. И чего он ко мне привязался?
Гоблин говорил что-то еще, но я не отзывался и, в конце концов, ему это надоело. Он молча сел рядом и глубоко вздохнул. А жарко-то как! Не смотря на то, что лежим в тени, пот так и катится градом. Даже птицы притихли.
- Ну что, давай знакомится? – внезапно предложил гоблин.
- Иолан, клирик, монах из монастыря Святого Франциска, - ответил я, протягивая руку.
- Ага, монах. Понятно, - глубокомысленно пробурчал зеленокожий. -  А меня можешь звать Ларсом, ибо мое полное имя слишком неблагозвучно.
Рука моего нового знакомого оказалась сухой, но сильной и теплой.
Потом мы нашли небольшой ручеек и немного повалялись около него, изредка прикладываясь к чистой холодной воде. Я рассказал ему все. О жизни в монастыре, о побеге,  о том, что решил кардинально изменить свою жизнь. Ларс сочувственно повздыхал, но сам в откровенность не впал, ограничившись рассказом о том, как месяц назад попал в руки ныне покойного мага. История оказалась банальной, но трагичной. Несчастный гоблин стал жертвой бессовестного обмана. Оказывается, он уже довольно давно поставлял магу (за разумную плату, само собой) редкие ингредиенты для каких-то заклинаний, но на встречу всегда являлся в сопровождении как минимум двух своих сородичей. Но в этот раз добыть те самые “ингредиенты” оказалось слишком сложно, товарищи пали в неравном бою (с кем, гоблин не сказал, хотя я спрашивал) и к магу Ларс пришел один, да еще и раненный. Тот, хоть за это спасибо, гоблина вылечил, но, воспользовавшись его беспомощным состоянием, посадил в клетку до лучших времен. Ибо для его очередного секретного волшебства требовалась кровь и кожа гоблина. И слава Всевышнему, что все обошлось…
- Ладно, хорош разлеживаться, - подытожил свой рассказ Ларс. – Я так понял, тебе без разницы куда пойти? Вот и отлично. Тады при мне будешь – авось, пристрою куда.
А мне и правда было все равно. Уж если и начинать новую жизнь, так под присмотром опытного чело…гм… гоблина. Вот, кстати, расовая принадлежность Ларса меня и напрягала. В том смысле, что во всех книгах я читал, что гоблины, как и прочие зеленокожие, людям враги. Может, врали? Или это конкретно мой новый знакомый весь такой хороший? Неведомо.
Но пока я покорно шел вслед за Ларсом, который рассказывал на ходу:
- Тут недолго идти до одного из моих схронов. Я существо запасливое, а работа у меня нервная, так что кое-какие вещички у меня по окрестным лесам и припрятаны, на черный день. Там и оружие, и золотишка немного, даже одеженка есть. Ну а правда, нельзя же мне в таком рванье ходить?
Я глянул на тряпки, в которые был замотан гоблин, и согласился.
До схрона мы добрались быстро. Ларс остановился, некоторое время пошарил по земле и, с радостным возгласом, откинул деревянный люк, мастерски заваленный ветками и травой, после чего юркнул в темный провал. Я остался один и, прислушиваясь к доносящемуся снизу громыханию железа и приглушенным ругательствам, стал размышлять. Уж больно неудачно начинается мой “выход в свет”. В убийстве меня незаслуженно заподозрили и чуть не убили, мешок с книгами и едой я потерял (видимо во время своего марш-броска по лесу), а тут еще и грудь что-то сдавило. Видать, не стоило мне без разминки столько бегать! Я решил осторожно помассировать больное место, как вдруг моя рука наткнулась на что-то твердое. Я недоуменно полез за пазуху и выудил на белый свет… книгу! Господи, как она там оказалась?! Вроде, не брал я ничего из дома чародея усопшего, а у меня в мешке таких книг и в помине не было. Толстая, черная и без единой надписи, она была закрыта на широкий чугунный замок, и весила килограмма три, не меньше. И как я ее раньше не заметил?
- Живем, брателло, - радостно сообщил вылезший из землянки (или что там у него) гоблин, и я поспешно сунул книгу обратно. – Богаты схрон. Я сейчас быстренько переоденусь, возьму чего надо и в город двинем.
- В город?
- Угу, он тут неподалеку. Из деревни той, в любом случае, обозы уже едут. Кто продал все, у кого, наоборот, торговля не клеится – и тем и другим ночевать в селе не к месту. Так что есть шанс добраться со всем комфортом, в телеге и на мягких перинах.      
С этими словами Ларс нырнул обратно, а обратно вылез уже в серых штанах и безрукавке, сжимая в одной руке пояс с коротким мечом и булаву, а в другой – пустой холщовый мешок. Булаву он тотчас протянул мне, но я шуганулся от нее как черт от ладана.
- Ты чего? – не понял гоблин.
- Не следует рабу Божьему оружие смертоубийственное в руках держать, - перекрестился я.
Гоблин побагровел (что с его цветом лица было весьма трудно), выпустил из ноздрей пар, а потом… страдальчески плюнул и швырнул булаву в схрон, пробурчав что-то про “на голову ушибленного монаха”. Надеюсь, это не про меня.
- Ладно, фиг с тобой, - ворчал он, прилаживая себе пояс с мечом. – Значит, слушай план действий. Сейчас мы идем к дороге и высматриваем двигающий в сторону города обоз. Как только последний появится на горизонте, я залезаю в мешок и ты, со мной на плечах (будешь нести неаккуратно - прибью), его останавливаешь, жалобно прося довести до города. Ну-ка, попробуй.
Я план оспаривать не стал, хотя не понял, для чего мне тащить Ларса в пыльном мешке, и старательно изобразил жалобные стенания. Гоблин остался доволен.
- Отлично! Тебе хоть сейчас на площадь, милостыню просить – такие состояния зашибать будем! Короче, до города едешь спокойно, к себе внимания не привлекая и притворяясь тихим шизиком – тебе поверят. А как до места доберемся, я тебе план действий на ушко и подскажу…
Однако первый обоз не остановился, а погоняющий лошадей пузатый мужик даже пригрозил мне плетью. Видимо, я был недостаточно убедителен. Однако со вторым мне повезло больше, и я даже услышал сдержанное поздравление от болтающегося в мешке за спиной гоблина.
Подвозивший нас торговец оказался мужчиной крепким, румяным и жизнерадостным. Он за полдня продал в деревне весь товар и возвращался домой в прекрасном расположении духа. Поэтому он всю дорогу пичкал меня анекдотами и веселыми историям из жизни, так что я едва живот от смеха не надорвал. Плюс ко всему, меня еще и накормили, от доброты душевной снабдив караваем хлеба и кувшином холодной воды. Настроение испортилось только перед самым приездом в город, когда торговец поведал мне о “страшном убийстве деревенского мага”. По его словам выходило, что подоспевший на выручку чародею народ увидел над телом убиенного “головореза жуткого да страшного, в плечах – косая сажень, голова как котел, кулаки как гири пудовые”. А еще “нож у него в ручищах был, здоровенный, да от крови почерневший весь”. Не знаю, как я удержался от обличительных слов. Спасибо Господу за ниспосланное свыше терпение! Боже, как низко пали люди, как подло они врут… Аж дыхание перехватило!
В город мы въехали уже под вечер. Честно признаюсь, как с обоза слез, так и стоял, распахнув рот от удивления и выкатив глаза. Если уж меня деревня удивила, представляете какое впечатление произвел город?
Ларс за спиной долго ворочался и кряхтел, а потом, не выдержав, практически заорал в самое ухо:
- Опусти меня на землю, дубина! Да не при всех, в переулок зайди!
- А почему не при всех? Да и зачем ты вообще в мешке прятался, кстати? – поинтересовался я, когда разгневанный гоблин вылез из мешка.
- Да потому, что почти все существа твоей расы относят к нам…э-э…агрессивно!
- А почему?
- Тьфу, достал! Гоблин я, вот почему!
Для меня это было не объяснение, но Ларс предпочел закрыть тему.
- Короче так, вот тебе золотой, пойдешь в таверну “Глаз дракона” – вон она, прямо по улице. Мне надо дела кое-какие сделать, так что жди меня там, никуда не ходи, пей пиво. Вернусь, все объясню. Усек?
Я пожал плечам. Наглая манера общения гоблина раздражала, но Бог велел быть терпеливыми. Тем более, что надо хоть кого-то держаться в этом мире, а что-то подсказывало, что в некоторых отношениях гоблин может быть честнее человека. Как ни прискорбно…
Зайдя в таверну, я с порога попал в жаркий, многоголосы мир, где до меня никому не было дела. Большое помещение с высоким потолком вмещало в себе десятка два тяжелых дубовых столов, рядом с которыми стояли массивные лавки. Практически за каждым столом сидели люди – настолько разные, что я долго не мог понять, что собрало их в одном месте. Тут были бродяги и зажиточные горожане, солдаты и темные личности в коротких плащах, а между ними сновали туда-сюда женщины в платьях с та-аким декольте. Они разносили на широких подносах кружки с неизвестным мне пенящимся напитком, свиные окорока и тарелки с парующей кашей. Повсюду царила атмосфера безудержного веселья – кто-то пел, кто-то громко травил анекдоты, кто-то приставал к разносчицам.
А я, краснея и пряча глаза, добрался к стойке, за которой возвышался здоровенный лысый мужик в засаленном фартуке и, положив перед ним золотой кругляш, который дал мне Ларс, храбро потребовал пива. Что это такое, я не знал, но решил последовать совету умудренного опытом товарища. Мужик хмыкнул, попробовал кругляш на зуб, после чего поставил передо мной кружку с тем самым пенящимся напитком, насыпав рядом горсть серебра.
- Я смотрю, ты человек приезжий, молодой и, по глазам вижу – наивный, - пробасил он, наклонясь к моему уху. – Обманывать таких грешно, поэтому сдачу возьми и, впредь, что покупать будешь, ценой интересуйся.   
Я смущенной поблагодарил, сгреб серебряники в карман и пошел к свободному столу, бережно придерживая кружку с пивом. Храни Господь этого честного человека!
Уже сидя на своем месте, в самом углу зала, и прихлебывая, оказавшееся вкусным и живящим, пиво, я смог более-менее успокоиться. День сегодня выдался на редкость активным, все время на нервах, поэтому сейчас я чувствовал себя уютно и спокойно…
- Чего изволите? – послышалось рядом, и я с раздражением вынырнул из сладкой полудремы.
Над моим столом нависала улыбающаяся разносчица. Я с трудом оторвал взгляд от ее груди и, проглотив застрявший в горле ком, попросил немного мяса и еще одну кружку пива. Фуф, за что мне испытание такое, Господи?! За что кары такие на голову мою?! Зачем несчастье такое ниспослал!!! Вон оно, кстати, идет, покачивая бедрами… А так тяжело бороться с искусом, тем более под пивом! Я ведь только сейчас понял, что хмелит оно не хуже вина монастырского. Может, и забыться поможет?
Короче говоря, я рывком схватил с подноса деревянную кружку и выпил залпом. Больше ничего не помню.

* * *

Как же голова боли-ит… И голос какой-то над самым ухом. Навязчивый, наглый и противный. Вот.
- Так ты еще и обзываешься? Охальник!
Ну чего он ко мне привязался? Чего я ему такого плохого сделал? Как же голова боли-ит… Стоп! Я же клирик! Так? Так! Значит надо за голову взяться, словечки умные сказать…
Глаза я открыл, когда мысли были уже кристально чистые, в голове приятно шалил холодный ветер, а к горлу перестали подкатывать зловонные волны. Мдя. Лучше б и не открывал, право слово. Прямо передо мной стоит, сложив руки на груди, хмурый Ларс, а вокруг царит полнейший разгром и хаос. Утренние лучи испуганно рыщут сквозь разбитые окна, столы перевернуты, лавки поломаны, здоровенная люстра, сделанная из тележного колеса, валяется на полу, а входная дверь весит на одной петле и жалобно поскрипывает. Народ… Народ валяется где придется, одинаково светит “фонарями” и самым благополучным образом храпит. Боже, что здесь было?!
- Тебе лучше знать, - ответствовал гоблин. Видимо последний вопрос я произнес всуе.
- В смысле?
- А вот и в смысле! Я, понимаш, улаживаю важные экономические вопросы, а этот, с позволения сказать, монах разносит в дрибадан одно из старейших питейных заведений города, а потом спрашивает “что здесь было”! Да с такими монахами никаких преступников не надо! 
- Не… не… не понял, - от осознания ужаса всего происходящего я стал заикаться.
- Короче, мне дружок один сообщил, что в “Глазе дракона” буянит некий пьяный придурок. Громко орет церковные песни, хватает за интимные места разносчиц и гаденько так хохочет. Ну, мужики местные терпели-терпели, а потом все встали и дружно пошли тебе мстить. И не смотри так! Что этот смутьян ты, я понял только сейчас! Однако как оно в драке бывает? Кто-то кому-то в ухо по ошибке заехал, обиженный в ответку… В общем, через несколько минут в таверне царил полнейший беспредел, виновник которому один…
- Я…
Честное слово, я сгорал от стыда. Боже мой! Меня приняли как друга, со мной обращались честно, приняв меня за порядочного человека, а я? Что устроил я? Господи, как стыдно…
- Нда, здорово ты накосячил, - констатировал Ларс. – Скажи спасибо, что стража до тебя не добралась.
- Стража? – не понял я.
- Ну да. Полный патруль, пять человек. Пришли наводить порядок, но ты, как мне докладывали, кидался в них бутылками и призывал “мочить волков позорных”. Не самые трезвые завсегдаты поддержали… Короче вон они, стражники, под столом штабельком лежат, до сих пор в себя прийти не могут. А вообще, классная драка получилась! Вот только пора нам.
- Куда?
- Так очухаются скоро, к ответу призовут.
- Готов я ответ держать, - ответил я, прочно утвердившись в своем желании искупить грех.
Ларс посмотрел на меня как тогда, в доме мага и, не говоря ни слова, пошел к выходу. Его тоже можно понять…
Вдруг с улицы послышалось громкое лошадиное ржание и гневные крик Лраса: “Ах ты сволочь!” Ноги, будто сами, понесли меня на выручку гоблину, и, уже выбежав из таверны, я увидел такую картину. Ларс стоит на мостовой и тянется к мечу, а над ним нависает огромный черный жеребец, на спине которого застыл, с плеткой в руках, человек в богатых одеждах. Все это я охватил одним взглядом буквально за секунду, после чего неудачно поскользнулся в луже пролитого у порога пива и впечатался в коня. Благородное животное, вставшее на дыбы, что бы задавить моего боевого товарища, не ожидало такого поворота событий и свалилось на мостовую, придавив визжащего всадника, отчего тот заорал и вовсе уж нецензурно. Я, было, полез лечить несчастного (я все-таки клирик!), но был схвачен гоблином за руку.
- Бежим!
Что-то часто я в последнее время занимаюсь бегом, не находите? А ведь я – монах, клирик, человек глубоко умственного труда! Я должен вести сидячий образ жизни, не ходить дальше своего двора и излечивать от болезней страждущих, а не носится по пыльным городским улочкам. Эх, зря я, наверное, из монастыря ушел…
Дальше размышлять времени не было, так как нам преградили дорогу трое городских стражников – широкоплечие парни в кирасах и с алебардами наперевес. Я, не отдавая себе отчет, кинул в их сторону простенькое заклинание, и через секунду мы продолжили бег, перепрыгнув через мирно сопящих друг на друге стражей. “Сладкий сон” – эти заклятием мы успокаиваем животных, но оно прекрасно работает и на людях…
Потом Ларс дернул меня влево, и мы оказались в маленьком темном помещение. Гоблин поспешно прикрыл неприметную, но крепенькую дубовую дверь, после чего воцарилась полная темнота, в которой я услышал одобряющий голос:
- А здорово ты его. Это ж надо, так мастерски свалить вместе с конем! Признайся, ты из Шаолиня?
- Да я случайно – на пиве поскользнулся…
Тишина. Невнятные бормотания и смачный плевок.
- Ну елы-палы, ты что даже приврать для красного словца не мог?
Я виновато пожал плечами, но Ларс не увидел моего жеста раскаяния.
- Ладно, подвинься чуть в сторонку. Ага. Пошли за мной.
Гоблин открыл какую-то невидимую мне дверь, пошуршал в темноте и через минуту комнатку озарил блеклый огонек лампадки. Потом был долгий поход по узким коридорам, во время которого Ларс поведал о том, что я покалечил сынка одной местной “шишки”, который не вовремя узнал в моем дружке гоблина. Ах да, я же не сказал, что Ларс разгуливал по городу, замотавшись в грязный серый плащ, и успешно выдавал себя за нищего бродяжку, но перед всадником облажался. Вылетел из таверны, полный праведного гнева (на меня, само собой), и не успел вовремя замаскироваться, что чуть было не привело к преждевременной гибели под копытами коня. Слава Богу, я подоспел вовремя.
- А знаешь что самое смешно? – нервно хихикнул гоблин. – Мне (опытному и тертому профессионалу) ты (желторотый и наивный юнец) спасаешь жизнь уже дважды. Стыдоба!
Когда мы, наконец-то, вышли в более-менее просторное помещение, у меня уже затекли ноги и спина. Гоблину удобнее – он маленький и ему не приходилось все время нагибаться, при ходьбе по этим казематам. Поэтому, попав в помещение, где потолок не заставлял пригибаться к полу, я облегчено вздохнул и с хрустом потянулся. Ларс же шнырял по углам, залезая в каждый стоящий там ящик, а их было немало, и выуживая на свет божий то оружие, то узелки с едой, то всякий хозяйственный инвентарь, вроде лопаты и кирки. Все это он бросал в цент комнаты, ни мало не интересуясь производимым грохотом, а самое главное – не оглядываясь. Один раз даже чуть не угодил мне по ноге тяжелым шестопером, и нагло не прореагировал на мой протестующий писк. Когда же он, наконец, оторвался от своего увлекательного занятия, то поведал мне довольно занимательную историю…
Давным-давно жил в этом городе богатый, но жадный араб по имени Рашид ибн Гизляр ибн Харух. Был он крупным торговцем и промышлял продажей редких восточных тканей, но главное состояние сколотил вовсе не на них, а на подпольной торговле могучими артефактами. Тоже восточным. Привозили их, специально подготовленные им рабы, поштучно, но цена каждого была неимоверно высока. Были там и острейший дамасский ятаган, режущий камень, и золотая монета, которая всегда возвращалась к хозяину, и даже изящные прозрачные шаровары, которые давали надевшему их нечеловеческую силу. Но однажды ему доставили скипетр давно умершего египетского фараона. И был он настолько прекрасен, что Рашид решил оставить его себе, расторгнув сделку с возможным покупателем. Однако, последний оказался упертым малым, и, после долгих уговоров, заставил своих слуг подстеречь араба в темном переулке. Тот покупатель знал, что Рашид ибн Гизляр ибн Харух никогда не расстается со скипетром, и надеялся заполучить его, убив хозяина. Но, когда нож слуги вонзился в горло арабу, его пальцы так сильно сжали драгоценность, что ничто не смогло их расцепить. Изрядно намучившись, убийцы решили просто отрубить несчастном руку, но в это время на них наткнулся патруль и злодеям пришлось бежать. А араба так и похоронили со скипетром в руках. Конечно, тот таинственный покупатель пытался достать его и из склепа убиенного, но будто какая-то неведомая сила охраняла артефакт, и каждый, кто пытался его украсть, выбегал из склепа вопя от ужаса. Когда же их спрашивали, что с ними произошло, то слышали лишь несвязные речи и плач…
- Так что теперь доставать скипетр придется нам, - закончил свой рассказ гоблин.
- Как можно! – ужаснулся я. – Тревожить прах усопших – большой грех! Да и с чего ты решил, что я буду принимать участие в этом святотатстве?!
- Да потому, что деваться тебе некуда, - объяснил Ларс. – В городе тебе появляться нельзя, так как тебя уже, наверняка, разыскивают за учиненный в “Глазе дракона” погром, покушение на жизнь дворянина и незаконное магическое воздействие на стражей порядка, во время выполнения ими боевого патрулирования. Понял?!
- Все равно, - упрямо ответил я. – Грабить могилы я не буду.
Гоблин страдальчески закатил глаза.
- У-у, дубина неотесанная. Ладно, не будешь. Тогда ты просто будешь стоять рядом и читать молитвы, дабы отогнать от меня злых бесов.
- А потом?
- А потом суп с котом! Понимаешь, ну не могу я жить спокойно, на себе груз такой чувствуя! Ты меня дважды спас, а я тебе ничем так и не отплатил, - Ларс старательно прятал взгляд и нервно шаркал ножкой по полу. – Вот продам я этот скипетр, рассчитаюсь, тогда спокоен буду…
- Я не возьму деньги, полученные незаконным путем, - неуверенно сказал я, но гоблин лишь махнул рукой.
- Деньги не пахнут, малыш. Поверь, достанем скипетр и разбежимся, ибо такой законченный уголовник как я тебе не товарищ. А пара сотен золотых будет не лишней…   

* * *

До кладбища добрались ближе к вечеру. Гоблин всю дорогу деланно веселился, но я прекрасно понял, что он боится. Еще бы, после всех тех россказней и слухов, что ходили вокруг склепа араба… Я даже предложил зайти вместе с ним, ибо нечистые духи не посмеют тронуть священнослужителя, но Ларс был категорически против. По его словам выходило, что если у кого и есть шанс достать таинственный скипетр, так это только у него. А все дело в том, что он – гоблин, а та неизвестная защита, скорее всего, действует только на людей. Когда же я предположил, что она может прекрасно сработать и на гоблине, он нервно хихикнул и сказал, что тогда я должен буду отпаивать его теплым вином и читать детские сказки.
Погост производил гнетущее впечатление. Забора нет, могилы все старые и осевшие, напоминающие о своем существовании лишь надгробными плитами и обломками крестов.
- Кладбище старое, здесь лет двадцать уже не кого не хоронят, - пояснил гоблин, направляясь к трем склепам, что черными утесами возвышались посередине погоста.
Когда мы ступили на эту мертвую землю, я будто почувствовал на себе тяжелый, не предвещающий ничего хорошего взгляд. Ох, какое же плохое место! Вон, на самых свободных местах, еще видны следы от костров и там же в беспорядке раскиданы обломки костей. А рядом с богатым памятником над могилой какого-то знатного человека, явно что-то чертили на земле. Похоже, это кладбище облюбовали под проведение своих ритуалов чернокнижники или сатанисты, прости Господь их заблудшие души.
Мы остановились у самого неприметного из склепов – маленького, черного, с выломанной дверью. Да к тому же из темного провала отчетливо несло мочой и гнилью. Ларс судорожно вздохнул, и медленно достал из заплечного мешка небольшой ломик.
- Ну, я пошел.
- А я? – мой голос прозвучал глупо и пискляво в мертвой тишине кладбища.
- А ты жди здесь и, на всякий случай, читай какую-нибудь молитву, - не оборачиваясь, ответил гоблин. – Если хочешь есть – в мешке есть несколько кусков вяленого мяса.
Есть и правду хотелось, но я подумал, что место больно уж не подходит для завтрака. Вот выберемся отсюда, тогда и потрапезничаем. Я как раз хотел сказать об этом Ларсу, но тот уже нырнул в сырую мглу склепа, будто в иной мир.
А мне было страшно. По долгу службы мы с братьями иногда ходили на кладбище, отпевая покойных, но такое… Понимаете, вокруг не было ни звука! Даже вездесущее воронье предпочитало обретаться в местах более… живых. Да что там птицы, и ветер не доносил сюда ни единого порыва.
Вот я и стоял, дурак дураком, тщательно пытаясь избавиться от дрожи в коленках, когда, вдруг, вспомнил про книгу. Ту, черную, которая неизвестно как попала ко мне за пазуху. Я осторожно коснулся груди – лежит, родимая. И как не выпала во время того жуткого дебоша в таверне? Я достал книгу, повертел в руках и понял, что без ключа мне ее не открыть. Но ключа не было, поэтому, после не долгих поисков, я использовал в этом качестве обломок от гранитного надгробия. Примостившись на ступеньках склепа, я начал усердно долбить им по замку, пытаясь хоть как-то отвлечься от томительного ожидания.
После пятого удара замок щелкнул и я аккуратно раскрыл книгу, с трудом расцепляя слипшиеся от времени страницы. Взгляд встретился с высокими, готическими буквами. Язык был знаком (в монастыре нас обучали многому), но как-то по-особому коряв. Вроде, каждое слово по отдельности понятно, но вот предложение… Я немного полистал книгу и, приняв ее за какой-то справочник, решил поискать оглавление. Такое, как ни странно, было.   
“Заглаво”. Угу, это, видимо заглавие, что дальше? “Череп Нижний. Реальные возможности инкарнации земляка”. Чушь какая-то… “Череп Над Нижним. Возможное применение Науки Заземелья”. Что за наука такая? Первый раз слышу… “Череп Не Самый Нижний. Магия Патологоанатомии (с привязками)”. Мда…
Нет, то, что книга магическая, я понял сразу. Но вот из заглавия разобрал, от силы, слов пять. Ладно, почитаем еще. Я открыл первую попавшуюся страницу и стал пытаться разобраться в тексте. Старался изо всех сил, буквально вгрызаясь в каждое слово, отчего очень скоро разболелась голова, а в глазах начало рябить. Однако, в конце концов, я смог членораздельно прочитать пару абзацев и… ужаснулся. Это была Черная Книга! Та, которую использовали в своих ритуалах некроманты…
Однако домыслить эту свою жутковатую идею я не успел. Мерный гул накатил разом, со всех сторон, а земля под ногами начала мелко дрожать и вибрировать. Со скрипом свалился огромный гранитный крест на соседнем склепе, а земля уже ходила волнами, словно щепки разбрасывая тяжелые надгробия. А потом… Комья земли разом, на всей территории кладбища одновременно, взметнулись в небо и на белый свет начали вылезать скелеты. Все как один ровненькие, чистые и без единого лохмата мяса, они ровными рядами выстраивались перед склепом, будто войска на параде.
Я был в панике. Самая первая мысль была – это я их пробудил, это я во всем виноват. Потом опомнился. Господи, я же ни единого звука не произнес вслух, читая исключительно про себя. Слава Всевышнему, за мной давно закрепилась такая привычка.
- Ни хрена себе!!! – раздалось сзади.
Я машинально обернулся, чтобы узреть Ларса. Гоблин замер, таращась на мертвое воинство ошалевшими глазами и крепко сжимая в руках сверкающий золотом скипетр. Значит, ему удалось. Хотя, это не имеет ни малейшего значения, ибо сейчас нас раздерут на куски.
Я, было, попытался читать молитву, но подавился собственными словами, когда сквозь сверкающие белизной ряды нежити к нам вышел черный как ночь пес. Огромный, с теленка размером, весь в лоснящейся короткой шерсти, он уставился на нас с Лрасом красными как угли глазами. 
- Мы готовы служить вам… повелители, - немного замявшись на последнем слове, сказал волкодав.
Когда он говорил, у него в пасти блистали заточенными кинжалами белые зубы, меж которых мелькал огонь языка.
- Вы это нам? – проблеял перепуганный гоблин. Я вообще не мог вымолвить ни слова.
- У вас есть Скипетр Власти и Книга Ночи, значит вы – повелители, - подтвердил пес, но потом, немного смущенно, добавил. – Хотя, обычно повелитель был один.
- А как вас… тебя зовут? - немного окрепшим голосом спросил Ларс. Я незаметно вздохнул – сейчас нас есть не будут!
- Цаад, младший брат Цербера, - волкодав склонил лобастую голову в приветственном поклоне.
- Ух ты, круто! – радостно прошептал гоблин. – Нет, ты понял какое счастье нам привалило (это уже мне)?
- Нет…
- Невежа ты, - пожурил Ларс. – Не слышал, что ли, легенду о Повелители Мертвых? Вкратце, жил-был могучий некромант и именовался он Повелителем Мертвых, ибо мог руководить целыми армиями нежити. Обычный некромантишка что, наколдует себе зомби какого и ходит довольный, а Повелитель – это ого-го! Он даже мир пытался завоевать, но стихийные маги, собравшись, накостыляли зазнайке, а всю его силу заключили в Книгу и Скипетр. Те же, в свою очередь, дали на хранение драконам, ну а потом пошла стандартная буча. Маги перебили друг дружку, драконов нашинковали доблестные рыцари, и два таких могучих артефакта оказались потеряны. А мы, значит, их собрали… Кстати, откуда книгу взял? Ладно, можешь не отвечать. Главное – мы теперь такого наворотим…
- Ничего мы не наворотим, - неожиданно твердо отрезал я. – Сейчас мы загоним нежить обратно в могилы, а эти черные артефакты уничтожим.
- Опух?!
В общем, препирались мы довольно долго и чуть не дошли до мордобоя. Но вдруг Ларс, в подтверждение своих слов, решил поизображать повелителя мертвых и приказал двум скелетам набить друг другу черепушки. Для смеху и доказательства того, что ради нас эти трупаки на все готовы. Скелеты даже не пошевелились.
- Не понял?! – Лрас вопросительно поднял бровь у уставился Цаада.
- Пробудить мертвых может Скипетр Власти, но вот управлять ими может лишь тот, кто владеет Книгой Ночи, - с готовностью пояснил пес.
- Ну что за непруха…
Гоблин раздосадовано плюнул себе под ноги, а потом, враждебно на меня уставившись, молвил:
- Ну, чего ждешь? Добродетельный ты наш… Хотя, может оно и правильно. Не следует двум таким честным ворам в политику лезть – замараемся.
Закончив сию философскую мыль, Ларс впал в печаль и перестал реагировать на внешние раздражители. А я долго не думал, что делать с книгой. Не даром же изучал магию огня.
Итак, Книга Ночи птичкой взлетела ввысь и через секунду ее догнала огненная стрела. Треск, сноп искр и противное шипение, плюс – запах гари и тления, будто сжигали труп. На холодную землю погоста упал лишь пепел.
Сию же секунду скелеты дернулись, будто в конвульсиях и… развернувшись на сто восемьдесят градусов, направились куда-то строевым шагом.
- Зачем? – уныло спросил Цаад.
Яркий огонь в его глазах заметно потускнел а хвост-плетка, такой же как у породистых догов, жалобно провис.
- В смысле? – хором спросили мы с гоблином.
- Теперь нежить свободна и жаждет крови. Эти скелеты, их очень сложно убить и они вырежут не один город, прежде чем люди смогут их уничтожить. Разве вы этого добивались?
- О Господи…
У меня потемнело в глазах. Опять. Опять я попал в идиотскую историю, а теперь еще и буду повинен в смерти сотен людей. Нет, оставить все как есть, я не имею права. Надо что-то делать.   
- Надо их остановить! – возопил я, вставая в полный рост.
То, что было потом, вспоминается с трудом (прошу прощения за бытовую рифму). Сперва выяснили, что Цаад не покинул нас по простой причине – он разумен. И, как разумному существу, ему гораздо интереснее оставаться со своими новыми хозяевами (пусть и уничтожившими Книгу Ночи), чем идти громить людские поселения вместе с армией скелетов. Потом мы, наскоро собравшись и вооружившись чем потяжелее, бросились догонять нежить с единственной целью – не допустить их до людей. Как? Не знаю. Смутно вспоминаю бешенный бег и показавшиеся вдалеке белые спины. Кажется, я кричал что-то неприличное и швырялся в них фаерболлами. Вспоминаю отчаянно верещащего Ларса, машущего скипетром на манер дубины и злого, рычащего Цаада, который одним ударом мускулистой лапы ломал позвоночники и дробил черепа. Очень быстро скелеты обозлились и пошли на нас всей толпой. Помню, как Цаад вытаскивал из гущи костей окровавленного гоблина. Меня почти поймали, но я забрался на дерево и кидался оттуда предусмотрительно набитыми за пазуху камнями – колдовать сил уже не было. Дальше – сплошная мутная пелена…

* * *

Очнулся я в подвале собственного монастыря. Как ни странно, но чувствовал себя просто отлично. Видимо, братья-монахи постарались, избавив от физических последствий той жуткой битвы. Я вздрогнул. Господи, я то здесь, но где Ларс, где тот огромный черный пес. Как его – Цаад. Неужели…
Мои печальные мысли прервал скрип открывающейся двери.
- Выходи, чернокнижник, настало время спасти твою душу, - оповестил знакомый, но очень хмурый голос.
Я повернулся и увидел стоящего в дверном проеме брата Лесли. Значит, вот оно как?. Значит я – чернокнижник. Впрочем, отпираться бесполезно. Всего за два дня я совершил столько грехов, что дорога в Рай для меня заказана. Но, все же, интересно, мы смогли остановить армию нежити? Или монахи подсобили? Только сейчас понял, что мы находились довольно близко от монастыря и братья вполне могли, увидав толпу ходячих скелетов, уничтожить их Словом Божьем. И, судя по тому, что я все еще жив, уничтожили. Хоть за это душа спокойна…
Я беспрекословно поднялся и побрел к выходу. Меня собирались казнить на рассвете. О, как это романтично – природа просыпается, скидывая пуховое одеяло сна, небо светлеет, однако самые яркие звезды все еще не хотят покидать небосклон. Вокруг разливается необъяснимый аромат свежести и жизни… а меня ведут на костер. И кто ведет? Мои же монахи-товарищи, с которыми всего два дня назад я был в замечательных отношениях! Сейчас же они смотрят на меня со смесью страха и презрения, непрестанно крестятся, но не забывают подталкивать в спину длинными копьями.
Я бы мог им сказать. О том, что я не виноват. О том, что воскрешение армии скелетов – досадное недоразумение, от которого, в общем, не был застрахован ни кто. Но я молчал. Слишком уж все не сложилось. Слишком я не приспособлен к жизни вне стен монастыря, но и здесь я не смог бы ЖИТЬ. Существовать, может быть, но не жить. А существование меня не устраивает…
Я полной грудью вдохнул свежий, прохладный утренний воздух и почти смело пошел по коридору из людей, где слева и справа были лишь абсолютно одинаковые лица. Одинаково настороженные, одинаково испуганные, с одинаковым блеском в глазах. Фанатичным блеском.
В конце пути меня ждал высокий, вкопанный в землю, деревянный столб, щедро обложенный сухими ветками. Не проронив ни слова, мои бывшие братья привязали меня к нему, стараясь потуже стянуть веревками, и лишь после этого отец-настоятель начал зачитывать длинную обвинительную речь. Там было и про то, как я предал свой монастырь, и про все мои “приключения”, начиная от убийства деревенского мага, и заканчивая воскрешением армии мертвецов. Тот факт, что я сражался с ними, пытаясь не допустить до людей, в расчет не брали. Вернее – мы сражались. Комок предательски подкатил к горлу. Эх, Ларс, ведь ты почти стал мне настоящим другом. И самое главное, я был тебе нужен. Пусть временно, пусть лишь для того, чтобы “отдать долги”, но нужен. В отличие от монастыря, где в нас видели лишь рабочую силу, да слуг…
Странный грохот отвлек меня от печальных мыслей. Я поднял голову и увидел, как все монахи с ужасом глядят в сторону главных ворот. Массивные, обитые металлическими полосами, они содрогались от жутких ударов, жалобно треща и скрипя. Хруст. Толстый деревянный брус, заменяющий засов, переломился пополам и створки ворот, раскрывшись как от удара тараном, впечатались в стену, представив взору огромного черного пса. Его глаза горели как адское пламя, а бока раздувались, словно кузнечные мехи. Цаад!
Что тут началось… Святая братия забегала по двору туда-сюда, вереща в исступлении. Кто-то хватался за рогатины и вилы. Кто-то падал на колени и истово читал молитвы, ну а кто-то просто старался забраться повыше, или забиться поглубже. И уж конечно никто не заметил маленького шустрого гоблина, что, петляя под ногами, добрался до привязанного к столбу чернокнижника. До меня, бишь.
- Ну вот и почти квиты, брательничек, - ободряюще похлопал меня по плечу Ларс, разрезая ножом веревки.
Выглядел гоблин не очень. Видимо ему изрядно досталось в битве со скелетам – одни окровавленные бинты на полголовы чего стоят. Но ведь живой!
Едва освободившись от последних пут, я, не взирая на протесты, подхватил Ларса подмышку и ринулся к выходу. Тот час же к нам пробился Цаад, до этого весело гоняющийся за монахами по всему двору. К чести нашего адского волкодава скажу, что он никого так и не загрыз, ограничившись откусыванием направленный в его сторону копий и рогатин. Он подставил мне мощную спину и я, верно поняв намек, забрался на него, словно на боевого коня. И поскака-ал…
Короче говоря, мы спаслись. Да что там, монахи даже не стали высылать за нами погоню! Поэтому, немного отдалившись от злосчастного монастыря, мы пошли прогулочным шагом, не спеша углубляясь в прилежащий лесок, где у запасливого Ларса был очередной схрон. А мне было хорошо. Я нашел себя…