Знакомый

 Сейчас я попытаюсь поведать про одного моего хорошо знакомого гипер-оригинального до наглости извращенно-фантазийного обладателя жизни.
 Я знаю его лучше него самого, хоть и не разу не видел.
 Его вполне можно отнести к числу тех людей, про которых я писал раньше, но при том он абсолютно отличен.
 «Оп-гуап-мо, шононтавиксовый зибенахт!» - яростно прокричал он, прыгая с растопыренными ногами с пианино одновременно на два стула.
 Он почти всегда прислушивается ко внутреннему голосу и поступает так, как ему хочется поступать, не взирая на общественные нормы поведения, но всё же, пытаясь оставаться в рамках уголовно ненаказуемых и более-менее этически культурных действий.
 Например, он может с разбегу, в согнутом положении врезаться или боднуть идущую на встречу ворчливую жирную тётку лет 45. Или, купив хот-дог, даже если он ему нравится, взять и кинуть его демонстративно-резким движением в мусорный бак, прямо перед, удивлённо мыркающей глазами, «фаст-фудчицей». При этом, ещё недовольно выкрикнув фразу: «Ну и говно же ваш не доделанный хот-дог!», отбив у всей очереди за ними покупательное стремление.
 Во время купания в прохладной воде он часто испускает, согревающую нужду, а в тесном автобусе смело выпускает газ, зная, что никто не догадается, кто это сделал, зато свободное пространство значительно увеличиться в обе стороны автобуса.
 Он лихо поднимает булыжники размером больше себя, а кнопку вызова лифта нажимает только ногами и часто в балеронском прыжке.
 Бабушкам, просящим милостыню, он бросает обсосанные, липкие леденцы прямо в их протянутые руки, а потом гордо раздаёт щилбаны своему левому уху, прыгая вперёд на одной ноге.
 Обнаружив на большом зелёном листе дерева гусеницу, он заворачивает её в него, как пельмень и скрепляет по краям степлером, а затем наблюдает, сможет ли гусеница выбраться, прожрав в листе дырку или умрёт голодная и в истерике от клаустрофобии.
 Когда же он плавает на прогулочном кораблике никто не удивляется, когда он, со словами «Ну и здорово!», прыгает в пену, оставляемую винтами, с задней части корпуса, преждевременно привязав себя за ногу верёвкой к оградительной от падений периле.
 А иногда, находясь на высоченной горе в самом эпицентре, пролетающего облака, он подпрыгивает и, делая сальто на месте, пытается пинать это самое облако, чтоб оно летело быстрее. И ему никто не кричит: «Вот больной придурок!» т.к. в таком тумане не видно даже вытянутой руки.
 Спящим друзьям, носящим серёжки в ухе, он привязывает ниткой к серьге таблички разного содержания (типо «первый сорт», «морг номер 17», «обед краба», «годен до срока реализации», «сеанс порно сна идёт по вторникам с 13:00 до 17:00» и т.д. и т.п.) А на улице, домогающихся и достающих людей он называет «системой туннелей для какашек», «огородом прыщей» и «ходячими атавизмами, у которых предковой формой был бегемот».
 Вообще он весьма красноречив, хотя и абсолютно нем, когда влетает на велосипеде с трамплина из пенопластовых блоков в кусты колючек, а затем прыгает разодранной попой по зигзагообразной траектории на асфальте, слалом между люков.
 Он вынужден жить, но, живя для себя, он не является конченым эгоистом. А не скрываемая жадность лишь следствие отсутствия финансов, отношение к которым порой удивляет. Он очень экономный и при хороших обстоятельствах его кошелёк, рано или поздно, распухает от крупных купюр, но он без всяческих эмоций, ввиду своей отступности от стереотипов, залезает на берёзу под окнами своего дома до уровня третьего этажа и по бумажке превращает их в оторванные кусочки квадратной формы с ребром в 4 мм. А потом спускается и предлагает прохожему на вытянутой руке тысячерублевую купюру, отвечая на соглашающиеся действия незнакомца разрыванием этой купюры пополам со словами: «Нет, 1000 – слишком много, держи 500» и протягивая ему одну из половинок.
 Он ужасный выпендрёжник и может спокойно, в метро, подойти к нахмурившему брови угрюмому человеку с вопросом: «Вас пучит?» и понимающе протянуть пачку таблеток активированного угля.
 Стоя рядом с какой-нибудь молодой мамашей, убаюкивающей качательными движениями ребёнка в коляске, этот чувило умудряется, чревовещательно подделывая голос младенца, незаметно произносить фразы: «Не раскачивайте коляску, меня подташнивает» и, глядя в противоположную сторону, спародировав окончательное взблёвывание укаченного младенца, удаляется с чувством глубокого удовлетворенья, игнорируя сумашедше-взволнованную реакцию купившейся матери.
 Он может по приятельски предложить какому-нибудь бродячему бомжу сигарету с притардой вместо табака и спереть обоз с газетами у зазевавшегося почтальона-курьера, совершенно не нуждаясь в деньгах, вырученных за эту макулатуру.
 Яблоки он кушает с оглушительным чавканьем, сопровождаемым разбрызгивающимися липкими слюнями, а на кружку сахара добавляет только 10 мл заварки чая и 20 мл кипятка.
 Бегает по дну водоёмов, обхватив два булыжника подмышками, а косточки арбузов выпускает «плевматическим» методом за 7.5 метров от места трапезы.
 Ходит на ходулях вверх ногами по скамейкам и взрывает, покрывшиеся мохнатой белой плесенью собачьи какашки вблизи окон витрин магазинов, а потом, вернувшись из укрытия, умилённо любуется коричневыми крапинками на стёклах и остатками, развороченной до состояния кратера, кучки испражнений.
 На рыбалке он прыгает за рыбой в воду в одежде и с удочкой в руках, а бурчащим что-то себе под нос людям говорит, какие у них дерьмовые часы, хотя и не обладает пороком навязчивости.
 Любой, позвонивший ему домой, слышит в трубке отработанную до убедительности фразу: «Лодочная станция. Слушаю вас».
 Иногда он запрыгивает на заднюю лестницу троллейбуса и едет так до нужной остановки, похлопывая себя по попе, бибикающим сзади машинам и показывая разные американские жесты через заднее стекло кондуктору, возмущенно штрафующему его взглядом.
 Он не сдерживает тупых шуток и искренне ржёт над ними, не думая над тем, что все считают его идиотом.
 Он никогда не срывает значки с машин отвёрткой, зато животрепещуще щекотит себе нервы, прыгая в метро, перед едущей электричкой на рельсы, ложась в углубление между ними так, чтобы его не задело. А когда он собирается ехать на эскалаторе вверх, его шаловливые руки обязательно дотягиваются до рубильника отключения движения. Но самым его излюбленным развлечением в метро является то, что он спускается на эскалаторе, идущем вниз, до середины, а потом со всей прыти бежит наверх против движения и распихивает всех спускающихся на встречу людей.
 У него есть сестра, которая, объясняя смысл слова «срать», говорит, что это два зелёных кабана, похожих на кедровые шишки и любящие золото, сидя на дубе. А дуб – это не дверь, на которой есть ручка и замок, находящаяся на поляне, над которой жарит солнце и куда не ходят собаки, потому что там растут цветочки и грибы. А ходят эти собаки в туалет.
 Вот такое пояснение. Его бы в толковый словарь Ожигова внести.
 А ещё он, бывает, покупает себе по оптовой цене новёхонькие румяные кирпичи и, продев в их сквозные отверстия разноцветные ленты для украшения букетов, развешивает их по квартире, как гирлянды, привязывая один конец к люстре, а другой – к карнизу.
 А по утрам он, в качестве зарядки, залезает на раздвоенные вверху фонарные столбы и, схватившись руками за две металлические трубки, весит, держа ноги уголком по 15, а то и по 20 секунд.
 Ну, а если же на улице на него несётся машина и он понимает, что столкновение неизбежно и что деваться некуда, он отважно подпрыгивает, рассчитав момент перед касанием с машиной и зависнув на сотую долю секунды в воздухе, с ногами, направленными в лобовое стекло, влетает в салон, со скрипом тормозящей машины, одновременно спасая свою жизнь и наказывая ногами по лицу горе водителя.
 Из этой ситуации можно сделать вывод, что его утренние тренировки на столбах вовсе не бесполезны.
 Возвращаясь к теме о метро, могу добавить, что я сам видел не раз, как он при людях прямо в электричке забирался на верхние поручни и висел поперёк вагона, ногами цепляясь за поручни правой стороны вагона, а руками держась за поручни левой. Иногда он ещё в этом положении смещается боком в стороны. Люди же, голов которых он касается в момент смещения, совершенно не обращают на него вниманья и чаще просто упорно игнорируют.
 Повар из него никудышный, но он прекрасно готовит лепешки из патиссонового пюре с актобусами и политые соусом «Табаско», а также восхитительную морковную запеканку по рецепту, запомненному из садика.
 Он почему-то совершенно не умеет фехтовать, зато в совершенстве владеет самурайским мечом, благодаря чему имеет не шуточные успехи в бейсболе.
 С поразительной лёгкостью он пересвистывает, оповещающий о закипании свистулькой чайник.
 А с помощью специального мощного устройства и антенны крутит инопланетянам ламбаду, при этом бревном катаясь по’полу своей квартира и выкрикивая с суперменским выражением слова: «I’m a supercow and I’ll rescue you!!!».
 Неизвестно сколько ещё подобной охринотени вытворит этот обалдуй, но я точно знаю, что фантазия его не иссякнет никогда, а его поступки будут продолжать забавлять меня, спасая от тяжёлого груза многих жизненных проблем, своей изобретательностью, раскованностью и безбашенностью ещё очень долго.
 У него есть сестра, но у него совершенно нет семьи, нет даже родителей, а на свет он появлялся всего несколько раз, но потом он не умирал, а в состоянии анабиоза лишь изредка пассивно о себе напоминал.
 Я знаю его с самого детства, и я не в чём ему не обязан, хотя порой мне становиться даже неловко, потому что я совсем не уделяю ему внимания. А он и не обижается т.к. ему такое чувство совсем не знакомо. Он всегда бодр и свеж на смелые идеи.
 Вобщем я ему дал слово, что никому не расскажу про то, кто он. Поэтому морщите мозг и генерируйте догадки.
…Сером де конданикум…
END.

Арсений Владимирович Мельников
                24.08.2003
Крым, п. Алупка.

Текст даётся в авторском стиле
и с использованием сгибриженных выражений
собственной выдумки.