Детская история

Детская история.
Рассказ.

Уже была осень, когда Скифрум решил, что ему пора завести ребенка. Дни стояли позднесентябрьские: очень голубые, с золотыми и карими кленовыми прожилками.
- Я буду о нем хорошо заботиться, - думал Скифрум, - и на следующее лето он будет играть на моей солнечной полянке с разными зверюшками и малявками. А я буду выходить на порог и кричать ему: «Обед готов!». Потом мы будем вытирать с его мордочки кашу и заниматься чем-нибудь веселым и приятным. Например, кидать в цель или готовить горчичный пирог.
(Скифрумы    отдаленная родня Скиффлов, только в отличие от последних, они более деятельны и больше любят путешествовать. Они живут и поодиночке, и семьями, они разводят в палисадниках маргаритки и садовые ромашки, сажают репу, морковь и капусту, и - маленьких Скифрумов, обычно, находят в капусте, почему-то чаще всего    в ее белых сортах.)

У Скифрума была возле дома одна длинная грядка, где росли вперемешку белые и зеленые кочны. Листик за листиком, с замирающим сердцем, он разбирал каждый белый кочан и представлял    какой там, внутри, свернувшись клубочком, ждет его маленький Скифрум.
Потом он раздел все зеленые кочны, но неизменно обнаруживал в них лишь кочерыжку и иногда, готовящихся к зимовке, паутинных гусениц.
Скифрум удивился и решил, что, наверное, - не судьба; но на следующий же день он проснулся с чувством, будто где-то и впрямь его ждет маленький уютный малыш. Это непонятное чувство, очевидно, приснилось ему ночью, а утром - решило не уходить.
Тогда он пошел во двор и на всякий случай, заглянул под перевернутую вверх дном ванну и поискал между корней старого соснового пня.
- Ты ищешь личинок жука-носорога?    спросил Скифрума Землеройка с черными глазками и белым брюшком.
 - Я ищу маленького Скифрума    малыша, который должен быть похож на меня, - серьезно сказал Скифрум.
- Я думаю, здесь ты его не найдешь, - сказал, пошевелив хоботком, Землеройка, - а вот личинки здесь, наверное, есть.
- Пожалуйста, копай на здоровье, - Скифрум выбрался из ямки между корнями, - но сначала ответь,    а где находят своих детей Землеройки?
- Мы появляемся на свет в норках. Меня тоже нашли в норке два года назад, - ответил Землеройка и полез под пень.
- Неужели маленький ребенок может сидеть в норке?    думал Скифрум, направляясь к дому за рюкзаком и садовой лопаткой. Он пытался представить себе это изнутри, раскапывая старую кротовью норку на заливном лугу.    В ней тотчас выступила вода.    Маленький Скифрум не стал бы ждать меня, сидя в мокрой норе. Скифрумы любят воздух и свет, чтоб было на что смотреть, или что слушать своими большими ушами.    Теперь он абсолютно точно знал, что где-то, в утреннем местечке, в полудреме, сидит его малыш и смотрит иногда голубыми глазками на большие клены, а потом снова погружается в сон и спит под шорох пергаментных листьев.
Скифрум направился в лес и переворошил все дупла, и поискал под упавшими деревьями, и еще в щелях меж больших валунов. Он напугал кучу лесной мелюзги, он много, но чуть-чуть рассеянно, извинялся и получил массу советов и свидетельств о том, где появляются на свет разные маленькие зверюшки.
Скифрум заночевал в лесу. Он не любил кочевать и спать на земле, но с другой стороны, он и не очень страшился неудобств. Скифрум проснулся от солнечных лучей, которые бегали по его морде. За ночь он порядком продрог и теперь очень хотел съесть что-нибудь, запивая это горячим кофе с молоком; но он твердо решил, что сегодня обязательно найдет малыша.    Каково ему там ждать?    спрашивал себя Скифрум, - а ведь ночи такие холодные. И он искал еще весь день, и вся лесная мелочь, та что шмыгает в траве и щекочет вам ноги, если вы выйдете босиком в поле, искала его малыша. К вечеру все зверушки разошлись по домам. Холодало.
Усталый, Скифрум возвращался к своему дому на поляне. Все чувства вновь прошли в нем.    Что за странная идея пришла мне в голову; - думал он, - ведь у малышей всегда бывает двое родителей, а я живу здесь один. Он проходил мимо своего ночлега, как вдруг увидел, что рядом валяется кусочек скорлупы от птичьего яйца. А наверху, на высокой ветке над ним, чернело чье-то большое гнездо.
- Все птенцы уже должны подрасти. Ведь скоро зима. Может быть, это какая-то нездешняя птица, - думал Скифрум, - и не знает, что скоро выпадет снег?
- Эй!    закричал он, задрав голову.    Птица!    На него упал еще кусочек скорлупы. Тогда он решил проверить все сам и, цепляясь за кору, полез на дерево.
Дерево было дубом. Иногда Скифрум задевал ветку, и тогда вниз летел высохший одинокий желудь и звонко стукался о землю. Скифрум дополз до гнезда, уже сожалея о своем поступке; вблизи гнездо очень явно выглядело пустым; между веток застряло два черных растрепанных пера. Тогда он решил все-таки залезть в гнездо и поискать там хотя бы те блестящие вещицы, которые так любят вороны, фоллимышки и очень часто    скифрумы. ( У их отдаленной родни    Скиффлов, эта любовь выражается в том, что они могут часами сидеть на месте и смотреть, как кружит над ними звездный небосвод.)
Скифрум вздохнул, собираясь с мыслями, подтянулся на лапах и заглянул за край гнезда.
Там находились половинки яичной скорлупы и лежало много серых пушинок. А из тех вещиц, которые так любят вороны, фоллимыши и скифрумы, там была только большая-большая золотая пуговица с гербом иноземного государства, а на пуговицу   
Скифрум вздохнул, собираясь с мыслями, подтянулся на лапах и заглянул за край гнезда:
Там находились половинки яичной скорлупы и лежало много серых пушинок. А из тех вещиц, которые так любят вороны, фоллимыши и скифрумы, там была только большая-большая золотая пуговица с гербом иноземного государства, а на пуговицу    сидел и смотрел маленький Скиффл. Он выкатывал на нее голубые глазенки изо всех сил, и по нему было видно, что когда он подрастет, он не захочет кидать в цель и, наверное, он никогда не научится печь горчичный пирог; а будет только смотреть вечерами на звездный круговорот, а потом спать до полудня.
Скифрум почесал в затылке. Маленький Скиффл наконец оторвался от пуговицы и глазел теперь на него. Мимо пролетел корявый пергамент    расписанный осенью кленовый листок.
- Так вот ты где, - сказал Скифрум, осторожно отодвинул пуговицу и взял малыша в свои лапы.

Конец.