Княже мой, княже

Твое время пришло. Шелковой сетью окутал туман мерзлые холмы, певчие птицы покинули эти края, отгремела последняя осенняя гроза. Пора.
Я терпелива. Восемь сотен лет я была терпелива. Теперь я тебя люблю, но заставлю себя не торопиться, потому что горда. О, если бы не гордость…
Хватит. Семь свитков заклинаний лежат на полу, семь клубков пряжи, семь острых иголок.
Ты выставил стражу. Ха-ха, грозные воины. Им и невдомек, что я путешествую не по земле.
Я беру гребень и расчесываю длинные черные волосы. Что?! Седина?
Ты должен умереть.
Нет! Гребень падает на каменный пол. Я не сумею! Я не могу!
Я не могу убить тебя, и все же сегодня ночью я это сделаю. Я слишком горда.
Сильный ветер разметал мои спутанные волосы, когда я вышла, держа перед собой узелок. Семь свитков заклинаний лежат там, семь клубков пряжи, семь острых иголок. Ивушки пригнулись к земле, запенилась прозрачная вода ручья, на секунду все смолкло под порывами ветра. А я лишь прижала покрепче узелок.
В моих волосах седина. Озябшими пальцами я поправила плащ. Ну где же они, мои крылатые верные слуги, где они, мои пернатые воины, где коршуны? Хриплый рокот. Они летят, они торопятся.
Я бросала им мясо и хохотала. Они меня никогда не бросят, никогда не предадут, никогда не оставят. Так было всегда, так есть и так будет. Если сегодня ночью ты умрешь.
Все вы наивные, чужеземцы. Думаете, если вы не знаете местных преданий и обычаев, то вас они не касаются.. Как бы не так! Касаются, и даже сильнее, чем остальных. Тебя ведь предупреждали, не так ли? Бойся Дня Гнева, говорили люди.
Коршуны опять взлетели, нетерпеливо хлопая крыльями, они были готовы слушать. Я достала из узелка первый клубок и бросила на землю. Пришло твое время.

Твое время пришло. Голубоватая нить последнего мотка указала мне на место. Вот и замок.
В моих волосах седина.
Выходит, вот твой дом, чужеземец. А ты укрепился. Ты укрепился, хоть ты и не знаешь страха. Я расхохоталась.
В моих волосах седина, а значит, ты умрешь. Бойся Дня Гнева, ибо ярость и ненависть нельзя смягчить ни искуплением, ни золотом, ни раскаянием. Ты не купишь меня, потому что я тебя люблю. Смех оборвался кашлем в груди. Проклятье! Ты должен умереть.
Я взяла пряжу.
Я ткала ее десять лет, десять лет бессонных дней и ночей. Когда-то это было легко, теперь же трудно, но я была терпелива, а кроме того, меня гнала вперед моя ненависть. Я ткала ее десять лет. Твоих десять лет благоденствия и красоты. Но я слишком горда, да…
Коршуны задергались на ветках, они жаждали выполнить приказанное. А я ведь видела твои сны. Десять лет я жила твоими снами, и иногда чувствовала в руках прежнюю силу. А теперь в моих волосах седина.
Но в День Гнева все не так, все переворачивается наоборот. Я знаю. Я сама когда-то… Сегодня я буду сильной, а ты будешь меня бояться.
Видел ли ты меня когда-нибудь, мой чужеземный милый? Я стелилась к тебе туманами, я ластилась к тебе дождями, я обнимала тебя ветрами, я гладила тебя снегами. Нет. Я слишком горда. Ты никогда не видел меня.
Не увидишь и теперь. Коршуны сорвались с места. Пришло твое время.

Твое время пришло. Крылья скользят по воздуху – вот и пригодился ветер. Я пролетаю над холмами, зеленевшими летом, над поляной, цветшей весной, надо рвами с мерзлыми краями. Он выставил стражу, глупый. Бойся Дня Гнева. Тебя предупреждали, милый. Тебя предупреждали, что сегодня ночью ты умрешь.
Близко, близко окно. Небо заволокли тучи, угрюмее и чернее прежнего, по замку слышатся крики: зажечь огонь! Тяжел черный шелк моего платья. Неужели скоро я увижу его? Тяжел черный шелк моего платья, как тяжела клокочущая в моей груди ненависть. Я чувствую, как она разрастается, как душит горло, как рвется наружу. Но я слишком горда. Я сдерживаю свой крик.
В моих волосах седина – почему? Не оттого ли, что я пыталась показать тебе свое лицо? Что я стелилась к тебе туманами, ластилась дождями, обнимала ветрами, гладила снегами? Но ты никогда не видел меня, ибо ты не знаешь страха, и теперь в моих волосах седина. Я сжимаю в ладонях иголки. Сегодня ты умрешь.
Я видела твою жену, рыжеволосую сирену. Люди женятся, когда любят. Ты любил рыжеволосую сирену. Тяжел черный шелк моего платья, как тяжела клокочущая в моей груди ненависть. Она тоже умрет.
Мои ноги наконец касаются окна. Милый мой, враг мой. Я люблю тебя, и в моих волосах седина. Но она исчезнет, если ты сегодня умрешь.
Теплится огонек в окошке. Я ищу глазами – нет, не тебя, а рыжеволосую сирену. Она умрет первой.
Что-то шевелится в уголке. В сердце упала льдинка и мгновенно растаяла: чужеземец! Милый мой, враг мой. Я разбиваю пальцы в кровь, стуча в стекло. Я хочу крикнуть тебе, хочу броситься к тебе, хочу обнять тебя, хочу, чтобы ты меня увидел, но из горла вырывается только немая ненависть. Я не могу. Я беру две иголки и втыкаю в раму.
Ты сегодня умрешь. Пришло твое время.

Твое время пришло. Ты молился перед сном своим странным, чужеземным богам. Но где же та рыжеволосая сирена? Люди женятся, когда любят. Ты любишь ее, и умрешь вместе с ней.
Тьма окутала землю. Прошел День Гнева, и наступила Ночь. Я вхожу в комнату.
Ты лежишь там, милый мой, враг мой, три мои иголки охраняют твой крепкий сон. Твое лицо покрыли морщины, но твой стан так же гибок и строен. Ведь я же стелилась к тебе туманами, ластилась дождями, обнимала ветрами, гладила снегами. Сколько себя я отдала тебе, если у меня в волосах седина? Но ты никогда не видел меня, ибо ты знаешь страха.
Милый мой, враг мой. Не смог ты укрепиться в Ночь Гнева, не уберегла тебя твоя стража, твоя рыжеволосая сирена умрет.
Я давно уже не хожу по земле. Восемь сотен лет я была терпелива, десять лет бессонных дней и ночей я ткала пряжу, твоих десять лет благоденствия и красоты. А ты меня никогда и не видел. Может… Нет! Я не могу. Я беру последние две иголки. Пришло твое время.

Твое время пришло. Тяжел черный шелк моего платья, но шаги легки. Я беру первый свиток. В День Гнева все не так, все переворачивается наоборот. Сегодня я буду сильной, а ты будешь меня бояться.
Конец, конец седьмого свитка. Что это? Дрогнули тени? Нет! Моя иголка уже вонзилась тебе в сердце. Но в моих волосах седина, и ты открыл глаза. Милый мой, враг мой. Я стелилась к тебе туманами, ластилась дождями, обнимала ветрами, гладила снегами, а сегодня пришла как Смерть. Я могу рассыпаться в прах, обернуться сновидением, но ты не знаешь страха.

Тьма окутала землю. Прошел День Гнева, и наступила Ночь. Все переворачивается. Сколько себя я отдала тебе? И что мне делать с собой, милый мой, враг мой? Ведь я давно уже не хожу по земле. Я была слишком горда, чтобы умереть.

Я не могу забрать тебя с собой. Там темны тропинки, коварны лазейки, странны законы и обычаи. Нет. Я должна тебя убить. Ночь Гнева все перевернула, и ты теперь сильнее, но все же ты умрешь.
Ты ведь уже видел мое лицо.
Прости. Прости, прости, прости, прости. Восемь сотен лет я была терпелива, и я слишком горда, чтобы позволить себе торопиться. Прошел День Гнева, пройдет и Ночь.
Пришло твое время.