Передний край - часть 3

Первую серию программ я составил еще в клинике на компьютере Берта. Серия частично повторяла и продолжала опыты Линдера в условиях сигма-поля и плазменного экрана. Повторяемости результатов я от нее не ждал. Просто надеялся почувствовать закономерность отклонений от прогноза. Но в режиме больших энергий результаты синтеза оказались совсем рядом с прогнозом. Уже через неделю стало ясно, что повторяемость результата четко зависит от уровня поля. Чем выше напряженность сигма-поля, тем определеннее синтез. Расчет показывал, что если увеличить мощность реактора и экрана раз в двенадцать, характер синтеза определится однозначно. А в зоне малых энергий влияние сигма-поля на синтез чем-то маскируется. Что-то еще влияет на поведение субчастиц, и только в больших полях это влияние становится не существенным. Олег сразу предложил продолжить линдеровскую серию в зоне максимальных полей, но я боялся потери устойчивости в камере. Олег был уверен, что плазменный экран стабилизирует реакцию, называл меня педантом, говорил, что во мне нет здорового творческого авантюризма и я сдерживаю его порыв. Из лаборатории Олег аккуратно приносил ролики с результатами экспериментов, и я их анализировал дома на своем шахматном кибере. Исследовать спектры распада хилым компом - занятие довольно нудное, и, когда часов в одиннадцать ворвался Олег и, насвистывая популярную песенку "Шутникам не до шуток в Ташуге", сходу вырубил питание, я даже не разозлился. Я, пожалуй, даже доволен был, что не надо анализировать остальные. Их бы хватило часа на три, а я и так знал, что ничего важного там нет. И когда цифры в окошке анализатора судорожно заметались и пропали, а через открытое окно стал слышен дневной шум поселка, я рассовал пленки по кассетам и облегченно вздохнул. Олег сидел в самом большом и неудобном кресле и старался свистеть песню про шутников Ташуга, а не песню про веселого верблюда, которая у него получалась. Наконец, сбившись очередной раз на верблюда, Олег иссяк. Из кухни доносилось мерное пофыркивание, и я догадался, что там хозяйничает Лия.

- Хочешь знать, куда ты сейчас поедешь? - спросил Олег.

Я вспомнил Вейда, пожал плечами и решил, что получилось не плохо.

- Понятно, - сказал Олег, - жест означает, что сопротивление сломлено, партнер пассивен и не в состоянии оказать сопротивление. Люди! Кормить его и, пока не пришел в себя, сажать в машину.

Из кухни вышел высокий худой парень с большими дымящимися чашками на подносе. Он шел очень медленно, не отрывая взгляда от чашек, и старательно их расплескивая. За ним, тоже с подносом, вышла Вика.

- Я приготовила лимонный крем. Горячий. Вы любите горячий крем, Стив?

Я еще раз, уже отработанным движением, пожал плечами.

- Любит, - прокомментировал Олег, - вы же видите, обожает лимонный крем. Еле себя сдерживает. Теряет голову, когда видит горячий лимонный крем.

- Перестань, Олег, - сказала Вика, - лимонный - самый полезный.

Олег подошел к столу, отпил из чашки и скорчил жуткую гримасу, которая должна была обозначать блаженство.

- Познакомься, - сказал он, - Глеб Вицин, химик, специалист по безалкогольным напиткам и, как это ни странно, прилично играет в бадминтон.

Длинный парень подошел и мы пожали руки.

- Я предлагал что-нибудь рыбное, но Вика сказала, что крем лучше, - виновато улыбнулся парень. Я подумал, что действительно странно, если этот химик хорошо играет в бадминтон. Лия ждала нас в машине. Это был длинный скоростной вечемобиль, и пока мы не выехали из поселка Лия вела его сама. Она не плохо водит, только поворачивает всегда неожиданно, до последнего момента не знаешь повернет или поедет прямо. Олег убежден, что она и сама не знает. Глеб Вицин, химик умеющий играть в бадминтон, сидел вцепившись в поручень, изо всех сил стараясь не падать на Вику при поворотах. Лица у обоих были серьезны, и они не смотрели друг на друга. Олег не свистел и не шутил. Он откинул спинку кресла и, почти лежа, смотрел на Лию. На магистрали было тесно, и мы не сразу втиснулись в средний ряд. Скорость там была очень высокая, дорога звенела под нами, но Лия продолжала править сама. Олег ничего не сказал, но привстал и стал смотреть на дорогу. Я знал, что у него отличная реакция, и он успеет включить автомат, но лучше бы Лия этого не делала. Потом она все же передала управление автомату и о чем-то заговорила с Олегом. Глеб вдруг спросил меня про режим формирования поля в варихроматоре, потом про микросинтез и у нас получился интересный разговор. Вика молча смотрела то на меня то на Глеба, и когда мы заспорили о природе сигма-поля было похоже, что она наблюдает игру в тенис. Незаметно подкралось море. Зеленые волны легко накатывались на низкий берег. Все замолчали. Вдруг машину здорово тряхнуло, меня бросило на Олега, затем в другую сторону и снова на Олега. Вика закричала: - Лия перестань! - но нас продолжало мотать. Я, наконец, схватился за поручень и увидел, что машина дико виляет на пустом шоссе, за рулем снова Лия, с обеих сторон шоссе море до горизонта, Глеб крепко держит Вику за плечи, а Олег уставился на зеленый глазок автомата защиты, который при каждом повороте подмигивает красным, и лицо у него спокойное и немного грустное.

- Надо было лететь на рейсовом птерокаре, - вздохнул Олег, и Лия тут же выровняла машину.

- В женщинах меня удивляет своеобразное чувство юмора, но таких шутников безопасней возить в багажнике. - Олег притворился рассерженным. Не умел он злится на Лию.

- Мы уже минут десять едем по морскому шоссе. Вокруг волны и солнце, и никто этого не замечал. Я и решила вас растрясти. - Она протянула руку к пульту. Машина резко замедлила ход, верхняя часть кузова раздвинулась и ушла в борта, а на нас рухнул запах моря.

- А насчет чувства юмора, - Лия улыбнулась Олегу, - без него веселее. - Она вытянула вперед тонкие руки, подставила лицо солнцу, ветру, морю, и улыбка осталась на нем.

Под водой все блестели, как елочные игрушки и были похожи на больших рыб. Только Олег выглядел человеком. Он не одел защитную чешую и вышел в море в одной гидропленке. Это было нарушение инструкции, и Клод не должен был выпускать Олега без чешуи. Нам-то он полчаса объяснял, что море - всегда море, и в нем бывает всякое, что тут свои законы и, что чешуя - один из законов моря. В этом месте Олег фыркнул, и Клод сказал, что больше всего акулы любят сочных весельчаков, что это для них самое лакомое блюдо и, что его, Клода, всегда интересовало, как это акулы выедают шутников в больших кампаниях. Тогда Олег сказал, что, если это так, он теперь знает по каким признакам подбирают инструкторов в подводные дома отдыха, и почему эти инструкторы не боятся акул. А Клод сказал сонным голосом, не глядя на Олега, что иногда ему начинает казаться, что с точки зрения оздоровления человечества, акулы - самые полезные твари. Олег хотел что-то ответить, но вмешалась Лия и сказала, что, если их не остановить, они могут зашутить до полного одурения всю кампанию. Потом оказалось, что Олег и Клод давно знакомы и много раз плавали вместе в дальние маршруты. Чешуя стесняла движения, в ней было неловко, и мы немного покапризничали, но Клод заставил нас ее надеть. А Олегу дал разрядник и разрешил выйти в гидропленке. В шлюзе я не заметил, что регулятор глубины у меня стоит на нуле и, когда мы выплыли из камеры, меня резко понесло вверх. Я пробкой выскочил на поверхность, и услышал, как Олег сказал: - легкий характер у человека, позавидуешь. Я установил регулятор на десять метров и оказался на дне, но все уже уплыли. Я начал вертеть настройку переговорного устройства и наткнулся на разговор Глеба и Вики. Глеб рассказывал какую-то чепуху про морского ежа, но говорил таким голосом, что мне стало неловко. Я выключил переговорник и не стал никого искать. Вода была пропитана зеленым солнцем. Косые столбы света застряли в ней. Подо мной медленно уплывали назад густые серебристые заросли. Стайка рыбешек копошилась в них, и когда я подплыл, беззвучно рассыпалась пестрыми брызгами. Свет косыми потоками падал сверху, я плыл сквозь этот водопад света, почти касаясь серебристых кустов, и у меня возникло чувство, будто я попал в странную беззвучную музыку. Когда у меня устали ноги, я включил двигатель и полетел. Серебристый ковер уходил вниз. Зеленые, бурые, красные пятна бесконечным узором проносились подо мной, а я летел в упругих струях зеленого света, и радость жизни, простая как море, пела во мне. Стоило шевельнуть ластами - я взлетал или падал, и дыхание захватывало от счастья полета. Потом я разбил головой зеркало неба и снял маску. Синее земное небо было кругом до горизонта и желтые ласковые лучи земного солнца. Я долго лежал так. Толчок ластами, и я всплывал на волну, потом падал, и если волна была с гребнем, пена шипела и таяла на лице.

Когда мы уходили, Клод каждому сунул тюбик пасты, и сказал, что этой пасты хватает человеку на неделю. Я ее попробовал, вспомнил красную бурду, которой меня кормил Берт, и незаметно оставил тюбик в камере шлюза. Теперь я с грустью потрогал пустой кармашек с надписью "питпаста", выпил противной воды из опреснителя, надел маску и включил переговорник.

- Не включай! Не включай разрядник! Ты слышишь, не включай разрядник! Просто ударь ее как прутом! Ну… да, не туда!.. - голос Олега прервался и раздалось частое громкое пыхтенье.

- Олег, подожди! Подожди! Олег! Мы не успеваем! - я узнал голос Вики. Олег молчал, только пыхтенье стало еще чаще.

- Эй, малыш! - крикнул я в сетку микрофона, - тебя уже едят? Дошутился?

- А, Стив… нашелся… Я знал, что ты не навсегда… Что тебя еще можно… Ах ты, скотина! Это я не тебе, Стив.

Послышался громкий треск и какое-то чавканье.

- Перестань пыхтать. Отвечай внятно, кто тебя жует?

- Она рвет на мне одежды! Вот это темперамент! Ах ты… кокетка! - слышно было, как Олег отдувается.

- Стив! Плывите скорей! Он подрался с черепахой! - Вика чуть не плакала.

- Плыву. - я включил пеленгатор и настроился на пыхтенье Олега.

- Давай, Стив. Успеешь посмотреть третий раунд. Сейчас я заклею эту чертову пленку… Ку-у-да?!.. Стой, тебе говорят! Ах ты…

- Олег не гонись! Не гонись ты за ней! Олег…

Я услышал тяжелый вздох и пыхтенье прекратилось.

- Можешь не торопиться, Стив. Матч отменен. Эта штука, сделанная из расчесок, удрала.

Я взял регулятор двигателя в левую руку, нажал кнопку пуска и, глядя на указатель скорости, начал поворачивать головку. Вода оттянула ласты и стрелка поползла к красной черте, перешла ее, и двигатель запел. В этих костюмах он расположен вокруг бедер и состоит из десятка небольших струйников, которые выплевывают назад воду. На малой скорости они беззвучны, а на предельной ритм их работы нарастает до звуковых частот, и слышен монотонный, захлебывающийся от напряжения, звук. Я торопился. Очень торопился. И очень боялся врезаться в какую-нибудь зазевавшуюся селедку.

- Олег! - крикнул я, - повтори пеленг.

Я не сбился с курса. Я даже пеленгатор не включил, но я знал, что небольшие разрывы пленка затягивает сама, и ее не надо клеить. В этих костюмах нет запасов воздуха, и самое уязвимое место в них - искусственные жабры. Я хотел услышать его голос.

- Олег! Я сбился. Повтори пеленг! Олег!…

Теперь я уже на самом деле боялся потерять курс. Я смотрел на ниточку компаса и вспоминая все, что говорил утром Клод. Про море, про его законы, про чешую и акул.

- Вика! Что с Олегом? Почему молчите?

Дно стало круто уходить вниз. Стали попадаться громадные мохнатые камни. Я уменьшил скорость и стало совсем тихо. Дно уходило все ниже, я посмотрел на себя, чешуя почти не блестела.

- Олег! Вика! Ищу вас!

Я подождал пять секунд, потом еще пять и еще пять. Все. Я посмотрел на светящуюся красную кнопку в центре пульта. Больше ждать нельзя.

- Олег! Вызываю станцию, - я нажал кнопку.

- Дежурный слушает.

- Говорит Стив Глухов. Не могу связаться с Олегом Вихревым и его сестрой, десять минут назад у Олега был поврежден костюм. Тогда они были вместе.

- У обоих спокойные биограммы, - медленно сказал тихий голос, - значительно спокойней вашей.

Мы помолчали. Я не знал, что сказать.

- Вы их ищете?

- У Олега разорван костюм, - зачем-то сказал я.

- Не будет связываться с черепахами, - сказал женский голос.

- Пусть переходит на золотых рыбок. Это безопасней. - сказал другой женский голос, и они рассмеялись.

- Подождите, - сказал тихий дежурный, - я вам дам их координаты.

- Скажи ему, пусть успокоится, - сказал первый женский голос.

- Курс - 117. Метров через 400. Там большая рыжая скала. И не плывите так быстро.

- Спасибо.

- Ищите их у поверхности.

- Спасибо, - повторил я.

- Пожалуйста, - сказал женский голос, и они опять рассмеялись.

Рыжую скалу я увидел далеко справа. Ее основание растворялось в густом лиловом мраке, а верхушка действительно была рыжая. Освещенная солнцем она казалась золотой. И чешуя на мне заблестела золотом. Высоко над скалой в оправе из тусклого серебра висели два точеных крохотных силуэта.

- Есть хочешь? - спросил Олег, когда я снял маску. Я кивнул, и он протянул мне громадный пакет. Через пленку были видны брикеты копченного мяса и плитки шоколада.

- Тут у Клода тайничок под скалой, - объяснил Олег, и я понял, почему дежурный советовал искать их у поверхности. Шоколад и мясо под водой не поешь. Море стало темнее, волны - больше. Наступал вечер.

- Понимаешь, Стив. Есть у меня старая, но боюсь несбыточная мечта. Иметь умную сестренку. Я трачу уйму времени, чтобы ее поумнеть, и все - зря.

- Все это глупости. Просто тебе не нравится Глеб, - сказала Вика, и я увидел, что она недавно плакала.

- Опять все сначала. - Олег сморщился, как от зубной боли, - я же тебе говорю, твой Глеб - не плохой парень. Я правда не очень понимаю, что в нем может нравиться женщине, но я готов с ним каждый день играть в бадминтон, есть горячий крем и беседовать о смысле жизни. Дело не в этом. Дело в другом. Дело в том, что все это действительно глупости, как ты тонко подметила.

- Я подметила другое, - капризно сказала Вика. - скажите Стив, вам тоже не нравится Глеб?

- Нравится, - я проглотил последний кусок мяса.

- Ему сейчас все нравится. Ты бы его спросила, когда он вынырнул.

- Как твой костюм? - я раздал шоколад, всем досталось по плитке.

- Теперь у него возник интерес к ближнему.

- Заклеился?

- Заклеился. Эта помесь змеи со шкафом порвала провод, и не работает обогрев.

Я посмотрел на термометр.

- Переживешь.

- Переживу, - согласился Олег.

Когда мы плыли обратно, стало совсем темно, но под нами зажглись фонари. Они вспыхивали далеко впереди и гасли, когда мы проплывали над ними. Вероятно за нами следили со станции, или у фонарей были локаторы, и они зажигались сами. У шлюза нас встретил Клод и Глеб.

- Лия здесь? - спросил Олег.

- В море, - ответил Клод, - показать?

В соседней комнате во всю стену был экран, и Клод ткнул в маленькую голубую точку у его края.

- Связь есть? - спросил Олег. Клод пожал плечами.

- Идите мойтесь, - сказал он.

- Что-нибудь ей передать, пока вы будете мыться, - спросил Глеб.

- Глупости все это, - сказал Олег и поджал серые замерзшие губы. Я подумал, что это у него новинка.

Позже мы сидели за столом, и Олег забавно рассказывал, как он хотел покататься на черепахе, а она не хотела, и что из этого вышло. Все кроме Лии смеялись. Обычно она смеется больше всех шуткам Олега. Мы хотели ехать домой, но Лия, вдруг, сказала, что она очень просит всех остаться еще на день, что ей очень хочется. Она так и сказала: - мне очень хочется. И мы остались. И Лия всем улыбалась. От этой улыбки мне стало грустно, и я ушел к себе в комнату. Во сне я увидел рыжую скалу и под ней тайник, рядом с которым на задних лапах стояла громадная черепаха. Когда я подошел она плюнула в меня чем-то синим и убежала. Я с трудом отвалил мохнатую от водорослей глыбу, и в тайнике оказалась Лия.

Мы поздно вернулись в поселок на следующий день. Даже большой экран уже был темный. Этот экран виден из любого места поселка. Обычно часов до одиннадцати он показывает программу "новости планеты". Мы устали и ехали молча. Лия остановила машину у корпуса химиков. Глеб попрощался и ушел. Потом подъехали к моему дому.

- Покойной ночи всем, - сказал я и вылез из машины.

- Прощайте, Стив, - вдруг сказала Лия. Я подошел к ней. - я скоро уеду и мы вероятно не встретимся.

Машина уехала, и я не успел ничего ей сказать. Я еще долго стоял у дороги и думал о том, что я должен сделать, чтобы она осталась.

Продолжение следует...