11 сентября

Осенний вечер плакал серым холодным дождем. Море на западе шумело, принося все новые и новые порывы холодного ветра. Над морем невысоко светило солнце, жидким светом рассыпаясь в тучах на закате. В этих лучах на остекленной террасе перед камином сидели двое. Он держал ее руки, нежно поглаживая пальчики, весь напряженный, погруженный в недоумевающее молчание. Она смотрела на облака. Послушные ветру, легкие клубы темно-синих туч принимали очертания драконов и медведей,гор и деревьев и сказочных, фантастических существ. Подсвеченные оранжево-розовыми лучами, они жили своей жизнью, появлялись и исчезали, чтобы снова воплотиться и, отражаясь в ее изумрудно-зеленых глазах, унестись с ветром в неведомую даль.

 -Любовь моя, не грусти... - произнес он.
Она посмотрела на него взглядом, полным печали. Потом резко
выпрямилась и напряглась.
 -Ты достал меня, - сухо сказала она. - Уходи, пока я еще могу тебя простить.
 -Но...-он был поражен, впрочем быстро одумался, не дав волю худшим чувствам: - К черту оправдания. Могу я расчитывать увидеть тебя вновь?
 -Я ничего не знаю, - она была непреклонна. - Но если ты сейчас думаешь, а я знаю, ты именно так и думаешь, что я побегу спать с первым встречным, ты полный дурак.
 -Нет. Я так не думаю...
 -Мне плевать, - бросила она. - Я всегда хотела любить тебя, понимаешь ты это? Я не могу даже сейчас простить все то, что ты мне сделал плохого. Понимаешь, до чего ты довел меня?
 -Но ты мне никогда ничего не рассказывала! - он заглянул ей в глаза в едином порыве негодования. - Ты всегда не могла и слова из себя выдавить! Всем своим друзьям ты рассказывала всегда свои сны, свои мечты... А как же я? Ты даже не рассказала мне, что 2 сентября в Централпарке видела
чернобурую белку...
 -Подлец... Ты и это выследил... - она опустила голову на ладони, но не заплакала.
Он погладил ее волосы, короткими прямыми кудрями ниспадающие на лоб и принялся целовать их, приближаясь к длинной и изумительно красивой шее, оставляя на черных, как ночь, прядях, едва прикрывавших шею, тепло дыхания.
 -Знаешь что? -она подняла глаза к нему, глаза, горящие обидой и продолжила: - Ты их просто не был достоин, моих снов. Будь ты хоть чуть-чуть человеком, я открыла бы тебе все свои тайны и чувства...
 -Отлично, -он уставился прямо перед собой, скривив губы. Значит я, перевезя нас в Нью-Йорк, так и не стал достоин хотя бы твоего внимания?
 -Нью-Йорк! -она хлопнула ладонями, освободившись от сдерживающих касаний его рук. - На кой черт мне сдался твой Нью-Йорк?! Ты даже представить не можешь, сколько раз мне предлагали жить в Ницце! Если бы я была такой, какой ты хочешь меня видеть, давно бы уже тебя бросила. Но я  другая! Я добрая и... я... нет...
 -Я знаю... И я тебе благодарен за верность...
 -А мне тебя не за что благодарить, уловил смысл?
 -Я люблю тебя... -он потянулся к ее щеке рукой.
 -Мне не нужна твоя любовь! - резко проговорила она, повернувшись к нему. - Мне не нужен такой муж как ты! Мне надоело встречать каждый год в надежде на то, что ты почтишь меня своим присутствием! Мне надоели твои слова и твои обещания. Я не могу больше выносить весь это бред.
 -Милая... -он прикоснулся нежно к ее подбородку, но она отбросила его руку.
 -Твоих друзей, которые вламываются посреди ночи. Мне надоели ваши условные знаки и слова. Мне надоело что ты постоянно шпионишь за мной. Ну какому, скажи мне, дураку, придет в голову ревновать меня к мальчишке из моего оркестра? А к торговцу булочками? Я не могу уже шагу
  ступить, чтобы на меня не смотрела пара глаз. Вот что тебе скажу - вольно, солдат! И следи за шлюхами - они творят как раз то, что по твоему уму в самый раз.
 -Ну нет! -неприязненно произнес он. - Я не патологический ревнивец и я не ревную тебя, уж тем более. А если ты хочешь знать, какого черта я лезу в твою личную жизнь, так я тебе отвечу. Любая личная жизнь в браке хороша вмеру. А если на меня ты плевала все эти годы, постоянно со всеми разговорами бегая к своим поклонникам... Конечно я буду
  лезть в твою жизнь! Потому что мне там самое место, ясно тебе? Мне! А не твоим поклонникам. Да что я тебе говорю... Ты же меня не любишь, вот и весь расклад. И какого отношения ты с моей стороны требуешь после этого? Да будет тебе известно, это самый минимум, который ты за все эти годы так и не выполнила.
 -У тебя всё? -ее губы задрожали и она встала перед ним гордо и царственно. - Видеть тебя не могу.
 -Дорогая... -он поднялся с дивана и обнял ее, прижавшись губами к ее волосам.
Ее изящная фигура почти потерялась в объятиях его больших рук и широких плеч,
 скрывшись за мощной спиной, когда он прижал ее к себе. Но вместе с тем она была решительно крепка, не поддаваясь никаким чувствам, стоя статно и гордо в его объятиях, и, смотря на голову вверх, пыталась уловить в его глазах какой же будет развязка. Всё его существо говорило ей о чистом раскаянии и нежелании продолжать ссору. Но она была непреклонна.
 -Уходи... -она спокойно стояла, не шелохнувшись в объятиях, ни один  мускул на ее лице не дрогнул, выдав слабину этой сильной девушки.
 -Я люблю тебя... Спокойной ночи...
Сказав это, он, не оглянувшись ни разу, вышел в дверь, хлопнувшую так громко в эту секунду. Казалось, что дверь всей своей тяжестью оборвала последнюю нить, соединявшую их...

У дверей дома поджидало такси, светло-желтым светом фар вырывая из сумерек капельки влаги, проносящиеся через луч как маленькие метеоры и исчезавшие во тьме. Он открыл дверцу, бросил на сидение кейс и, подобрав полы легкого плаща, забрался в сырое прокуренное тепло машины.
Посмотрев на стоящий у побережья дом, он увидел ее изящную тень в окне. Она стояла так около минуты, потом исчезла, отвернувшись от окна одним легким шагом.
Он отвел взгляд навстречу протянутой руке водителя, который был ему давним другом.
 -Привет!
 -Ага... - пробурчал он, не пожав другу руки.
 -Что с тобой?
 -Не твое дело. Заткнись и рули.
 
Такси въехало на стоянку аэропорта уже по темноте, едва успев припарковаться после отъезда старого потертого фургона. Кругом было полным-полно народу и машин, все они сновали туда-сюда, создавая жуткую суматоху, и, казалось
позабыв о дожде.
 -Есть закурить? - спросил он друга.
 -Ты же не куришь!
 -Это тоже не твое дело, - отвернулся он к залитому дождем стеклу задней дверцы.
Взяв поданую сигарету, он, вздохнув, сжал ее губами и щелкнул зажигалкой. Поднеся огонь к сигарете, оставил на туго набитом табаке красную искру, постепенно разросшуюся в яркий огонек.
-Ностальгия по молодости? Вспомнил свою древнюю зажигалку?... Опять  поругались?!
-Мы не ругались уже четыре года. И пять лет я не курил. Как только все это терпел...
-На мой взгляд, - друг повернулся к нему с подавленным выражением лица и кривой ухмылкой. - Это две вещи, которые стоит бросить навсегда, и особенно тебе.
-Что же ты такой умный и до сих пор холостой? - тяжело улыбнулся он.
-Потому и холостой!
Они приглушенно рассмеялись, стараясь не сбивать тягучий ритм одной из песен Синатры, лившейся в салон из приемника солнечным ароматом липового меда, словами и музыкой внушавшей умиротворение.
-Вот что, старик! - сказал наконец друг, одобряюще глядя на него. - Ты пойми, что все у вас наладится.
-Раньше я просто и не мог думать иначе, - губы его затряслись. - А теперь...
-Ладно, не мучайся, вижу что тебе лучше немного поработать. Слушай сюда...
-Ох... -вздохнул он тяжело. - Опять?
-Еще бы! - друг смачно затягивался, разворачивая трепещущими пальцами карту-схему. - Не забывай, что ты в Нью-Йорке, а сегодня 10 сентября! Так что вот тебе "чаёк с маргарином".
-Знать не хочу ни твоего "чайку", ни твоего "маргарину"! - он схватил друга за плечо ожесточенно сильно, от чего тот опешил. - Оставьте меня в покое.
-Как знаешь... -друг поднял руки вверх, как бы шутливо сдаваясь. -Я твоя "сказка"...
-Ты не моя "сказка". У меня нет никакой "сказки". Пошел ты к чертям!
Он вышел из машины, пинком закрыв дверцу. Постояв пару минут под дождем, он спохватился и забрал с заднего сидения свой кейс, поступив и в этот раз с дверцей точно так же. Проходя контроль и очередь на посадку, он думал о том, что нехорошо поступил с другом. Но зачем же так настойчиво лезть в его жизнь? Ведь он же так давно не работает и прошлое стерто, и едкий пороховой дым больше не жжет легкие и некого больше защищать и не от кого...
Нет больше в его жизни ни капли крови, ни пригоршни страха, так зачем же возвращать человека туда, куда он не хочет вернуться? Не это ли и называется "лезть в чью-то жизнь"? Лезть туда, где тебе нет места потому, что ты несешь
туда только горе и страдания? А если ты должен и обязан нести в эту жизнь счастье - можешь ли ты в нее лезть? Волею каких-то призрачных сил тем, кто сеет страдания дано больше прав, чем всем остальным. Ну почему же столько лет он ищет справедливости и не может найти ее ни в мире, ни в войне, ни на родине, ни за океаном? В любви? Вопросы кололи сердце
тысячами игл, подогреваемые суматохой аэропорта и  совершенным отсутствием места для уединения. Но сильнее негодования и обиды резало по душе странное предчувствие. Оно поднималось чем-то черным из глубин памяти, и перед глазами неслись картинки из прошлого, наполняя душу доселе
неведомым ужасом. Что-то должно было случиться в этот дождливый вечер.
И вдруг - память машинально, с поразительной скоростью выбросила на поверхность сознания лицо. И лицо проплыло в толпе людей, приняв очертания реального человека. Посмотрев ему вслед, он, отягощенный неприятными мыслями, подумал, что мог где-то этого человека видеть. Однако значения не придал, поскольку смертельная усталость уже давно сменила
тревогу сегодняшнего заката, и боль расставания, и обиду на то, что приходится уходить.

Через окна терминала он увидел ярко-синюю полоску неба и тучи, с поразительной скоростью отступавшие на запад, обнажая все больше и больше бесконечной высоты, в которой зажигались ночные звезды. Дождь кончился. Заняв свое место в двух рядах от хвоста, он ознакомился, наконец, с условиями перелета. Оказывается первый попавшийся ему билет в Сан-Франциско, который он схватил в кассе на днях, давал ему возможность лететь президентским классом, правда в салоне для курящих. Однако потраченные деньги, даже для него, писателя известного, очень большие, того стоили. Ему без промедления нужно было увидеться с голливудской звездой,
героем боевиков 20-го века, для того, чтобы уже завтра приступить к совместному созданию первого фильма по его книге. Обстоятельство это, однако, не радовало. Мысли о том, что наконец-то посмотрят с экранов на зрителей бравые наемники и злобные террористы, рыцари в камуфляже и
их дамы сердца, люди реальных и удивительных судеб, не внушали ему успокоения.
Он сидел и смотрел за иллюминатор, на проявляющиеся в ночи звезды. Он думал о том, что она тоже смотрит на эти звезды, и каждая новая секунда разделяет их все больше. По стеклу текли медленно высыхающие и разгоняемые ветром капельки, собираясь в струйки и стремясь вниз, вниз и вниз...
Тяжелая и горькая слеза повисела в уголке его глаза и скатилась по щеке, застряв в недавней щетине подбородка. Он снова посмотрел в иллюминатор, на здание аэропорта.
Внезапно у переднего терминала, где производилась посадка в салон для некурящих, он увидел не просто толпу, а столопотворение. Вспышки фотокамер озаряли темноту сотнями молний, вырываясь из окон аэропорта. Даже гудение
разговоров было каким-то особым, громким и радостным. Сквозь прозрачный купол президентского терминала он увидел, что немногочисленные пассажиры рейса прошли в салон, а за ними, в сопровождении крепких парней, создававших
заслон от толпы, торопливо прошел худощавый человек в черном, в черной шляпе с повязкой на лице, с длинными темными волосами, опадавшими на плечи. Несколько секунд увиденное крутилось в его голове и потом, яркой вспышкой,
такой уже не нужной после всего пережитого, зажглась ясная мысль. Ну конечно же! В одном самолете с ним летит никто иной, как Майкл Джексон! Но радость от близости к человеку, которого он всегда по праву считал великим, вызывая насмешки в свой адрес коллег по цеху, не была такой, какой
она должна была быть. Во-первых, он здраво представлял, какой кошмар ждет всех пассажиров, когда их всех будут обыскивать и запрещать даже вставать с мест, чтобы не нарушить безопасности звезды. А во-вторых, та, которая сегодня выставила его под дождь, прогнав, как он понял,
навсегда, была горячей фанаткой Джексона с детства, и ни один день их жизни не проходил без упоминания Майкла в противопоставление ему.
"Какая уж тут радость!" - подумал он. - "Дружище меня решил уже вконец добить..." Достав телефон, он обнаружил, что сигнал глушится извне, однозначно для блокировки радиодетонаторов взрывных устройств, возможно размещенных
террористами. Однако с таким препятствием справляться он умел. Повысив частоту сигнала, он сумел пробиться к выделенной станции в центре города, послав вызов на телефон друга через терминал. Когда сигнал прошел блокировку,
он, скривив губы, нажал кнопку ответа.
-Какого распроклятого дьявола Джексон здесь оказался?! - рявкнул он в трубку. - Что, не нашлось другого рейса для меня, чтобы спокойно уйти в тень?
-А что ты хотел? - был ответ. - Я же тебе сказал, что "чаек" - "с маргарином"!
Гулкий смех после такого ответа просто вывел его из себя и он отключил телефон, подальше упрятав трубку во внутренний карман плаща. Подозвав стюардессу, он спросил тихонько:
-Что здесь делает Майкл Джексон?
-С самолетом мистера Джексона возникли неполадки, - ответила стюардесса. - Компания предложила ему вылететь в Сан-Франциско ближайшим рейсом. Это наш сегодняшний рейс.
-Просто потрясно! - выразился он на русском. - Ядреный ствол!
-Что, простите? - спросила стюардесса.
-Я русский, мне можно, -ответил он, чем вызвал недоумение стюардессы.
Наконец самолет начал движение. Ни обысков, ни других мероприятий не производилось. Когда лайнер оторвался от земли, с мест поднялись четыре человека арабской внешности. Двое прошли в хвост, а двое - в салон для некурящих. Однако он не обратил на происходящее никакого внимания, глядя в иллюминатор на ночной Нью-Йорк. Вдали виднелись огни башен-близнецов всемирного торгового центра и он почему-то подумал, смог бы самолет пролететь между ними, не задев их крыльями. Через несколько минут, когда лайнер уже был на подлете к границе светящихся в ночи городских строений, по внутренней связи раздался голос:
-Уважаемые пассажиры! Пожалуйста пристегните ремни и оставайтесь на местах.
Когда все спешно и не понимая, в чем дело, пристегнулись, прозвучали страшные слова:
-Это захват самолета. Не пытайтесь оказать сопротивление.
Он чуть не упал с кресла, озираясь и пытаясь высмотреть, где же захватчики.
Сама мысль о том, что его предчувствие сбылось в самом худшем виде, внушало серьезные опасения за жизнь. Его еще никогда не захватывали в заложники! Он судорожно вспоминал, как освобождают заложников, когда самолет на земле, и как один выстрел может разгерметизировать обшивку в воздухе,
погубив целый лайнер, он вспоминал что не было еще ни одной на 100% успешной операции по освобождению захваченных самолетов даже на земле... И как гром среди ясного неба достигла его сознания мысль: "А что, если они не собираются сажать самолет? Куда можно угнать лайнер из правящего
центра Америки?" Осмыслив суть происходящего, он незаметно достал телефон и повторил операции по выходу на защищенный канал связи с другом.
-Здесь захват! -сказал он тихо и отчетливо. -И я не думаю что они собираются угнать самолет, скорее здесь другие планы.
-Что ты говоришь? -удивился друг. -Кто они?
-Наверное арабы! Я пока никого не видел, но о захвате сообщили по внутренней.
-Там же Джексон! У него куча охраны!
-Пока никого не видел. В любом случае я сделаю всё, что в моих силах.
-Осторожнее! Я сообщу всем кто должен знать!
Услышав за спиной шаги, он прервал разговор и спрятал телефон. К переходу между салонами прошли двое, размахивая самодельными текстолитовыми ножами и крича на людей. Пассажиры, которых в салоне было человек пять-шесть,
вжались испуганно в кресла. Террористы встали в проходе, швырнув стюардессу подальше от дверей и телефона. Один из них, загородившись спиной другого, достал гранату.
-Я взорву самолет если хоть кто-нибудь встанет с места! -прокричал террорист.
Он узнал захватчика. Это было то лицо, которое всплыло из глубин его сумрачной памяти в аэропорту, это было то лицо, которое он давным давно видел в прицел винтовки всего в двустах метрах и промахнулся, оставив слева на щеке цели глубокий шрам. Это был известный арабский террорист, уже много лет как перевербованный израильскими "Шимшони" и выполняющий для них самую грязную и опасную работу.
"Почему здесь именно этот?" -подумал он. - "Неужели не нашлось никого другого? Разве может так быть, что самолет захватили спецслужбы?" Мысли яростно стучали в голове, вырисовывая предполагаемые детали ужасного плана  террористов. "Им некуда угнать самолет," - думал он. - "Значит они собираются использовать его как бомбу, о чем говорит "чаек", просочившийся к нам из ЦРУ. Но этот негодяй
не шахид, иначе бы не сдался так бездарно евреям! Может, он не посвящен во все детали плана? А может решил завязать с этой позорной штукой, которую все называют жизнью? Так или иначе, попробовать стоит. А раньше или позже - не имеет значения..."
Подумав так, он расстегнул ремни, поднялся с места и спокойно пошел навстречу захватчику, сжимавшему в руке текстолитовый нож. Второй держал в руке гранату, но чеку
не выдергивал - погибать очевидно ему не хотелось. Террорист размахивал ножом, однако его это ничуть не пугало. Намотав на левую руку плащ, он спокойно приближался к захватчику и смотрел ему в глаза. Когда террорист решился на смертоносный выпад, он схватил руку, державшую нож, и, заломив ее, воткнул пластиковое лезвие захватчику ниже спины. Тот обезумел от боли, и, еще не понимая, что смертельного ранения не получил, упал на пол. Второй террорист, увидев, что перевес сил больше не на их стороне,
попытался выдернуть чеку из гранаты, но не успел - граната была выбита из рук, закатившись под сидения, так и не приведенная в состояние боеготовности. Он, скинув с руки плащ и вытащив нож из пятой точки раненого террориста, вступил с другим в бой на ножах. Давний знакомец его был куда крепче и злее, очевидно на службе у "Шимшони", диванных собачек ЦРУ, он неплохо натренировался. Бой был тяжелым, противники то и дело были на волосок от смерти, когда острое и широкое лезвие текстолитового ножа проносилось мимо лица, горла, груди. Наконец ему удалось достать ножом запястье террориста, разрезав сухожилие. Захватчик выронил нож и тут же получил нокаутирующий "кхук" левой в челюсть. Убедившись, что оба противника обездвижены
и живы, он попросил стюардессу найти чем бы их связать. После того, как угроза в хвостовом салоне была ликвидирована, он решил заняться двумя другими захватчиками,
прошедшими в салон, где был Майкл.

Она не знала, где найти место в этом сыром и холодном доме, чтобы просто не чувствовать боли, и ей никогда еще не было так одиноко. В конце концов, одев свой любимый пушистый белый свитер, она легла на снежно-белый ковер перед камином с ноут-буком, решив поговорить в ICQ с кем-нибудь из
подружек, оставшихся в далекой России. Около часа она провела так в полном молчании, потом начала напевать любимые песенки. Беседы не клеились, нехватало ни слов, ни настроения. Забросив это бесполезное дело, она
переключилась на сайты с новостями. Он всегда любил быть в курсе событий, поэтому стартовой страницей браузера на всех ноутбуках был сайт электронного издания "The NewYorker". Кликнув на кнопке "Домой", она просто потеряла дар речи...
"Сегодня в 23:50 сразу после набора высоты над городской чертой Нью-Йорка неизвестными террористами был захвачен пассажирский лайнер Боинг-767, следовавший в аэропорт Сан-Франциско..." -прочитала она на передовице. Тут же вскочив и не помня себя от страха, она побежала к телевизору...
CNN упорно молчало, выдерживая заказанное правительством время. Переключившись на CBS, она попала как раз на экстренный выпуск новостей.
-Захваченный борт был оборудован под президентский класс, - сказал, обращаясь к диктору, дородный пожилой негр в золотых очках, под которым на экране светилась надпись, извещающая о том, что он исполняющий обязанности командующего штаба антитеррористических мероприятий ФБР. -
 По нашим данным на борту в момент захвата находились около десяти человек.
-Как вы объясните слухи о нахождении на борту захваченного лайнера мистера Майкла Джексона? -задала вопрос диктор.
-Эти слухи я оставлю без комментариев...
Трезво обдумав положение и взвесив компонент лжи спецслужб, ставший уже во всем мире притчей во языцах, она поняла, что это как раз тот рейс, на котором должен был лететь он. "И если он не звонит, значит все-таки полетел," - думала она судорожно. - "Самолет Майкла неисправен, значит он тоже мог полететь... Но он точно полетел!".
Она подумала, что эта встреча, которой она всегда боялась, эта встреча мужчины, который любил ее, с мужчиной, которого любила она, произошла как нельзя более фатально. А про то, что она может в эту ночь остаться без них обоих, она и думать боялась. Заглушив огромным усилием воли поднимавшиеся
из груди всхлипы, она вызвала такси и поспешила в аэропорт.

Он почувствовал, как самолет, кренясь на левый бок, меняет курс. Для такого огромного лайнера резкая смена курса неприемлема, поэтому он решил, что террористы проникли в кабину пилотов. "Где же охранцы, черт их дери!" - подумал он. - "Неужели эти тупые янки отобрали у них оружие в аэропорту? И неужели у них, лбов здоровых, не хватило сил справиться с этими арабами?"
В этот момент с другой стороны двери послышались удары - кто-то пытался проникнуть в салон для курящих. Как следует забаррикадировав проход вырванной из держателей мебелью в которой стюардессы хранили кофе и спиртное, он привалил баррикаду холодильником и обратился к удивленной стюардессе:
-Есть проход в первый салон через багажное?
-Есть! -кивнула стюардесса, сквозь удивление оставаясь невозмутимой.
-Оружие есть?
Стюардесса замотала головой и, шатаясь, повела его к люку в багажное отделение. Прихватив с собой оба ножа, он последовал за стюардессой. Когда она подвела его к винтовой лестнице, уходящей в багажное отделение он сказал:
-Майкл в самолете? -и, получив утвердительный ответ, продолжил: - Я иду за ним. Свяжись с пилотами и если они в порядке проси их уходить из городской черты,  но не дальше чем на 30 миль. Пусть кружат поблизости от города. И звони 911! Проси перевести на ЦРУ или ФБР, рассказывай им всё что здесь происходит.
Внезапно внизу послышался топот. Он, дождавшись, пока стюардесса уйдет, шагнул на лестницу. Спустившись в багажное отделение, он увидел следующих навстречу ему
высоких крепких парней в строгих костюмах, вооруженных пластиковыми двухзарядными пистолетами, которые не определяются детекторами в аэропорту. Это сразу насторожило.
-Привет парни! -сказал он, напряженно держа в поле зрения их оружие. - Джексон в порядке?
-Что у вас в салоне? -спросил один.
-Двое террористов, -сказал он. - Уже обезврежены.
Парни переглянулись и направили разом на него свои пистолеты.
-Вы что делаете? -остановившись, спросил он, стараясь делать поменьше движений.
-Тебе не сорвать этой операции, - сказал один из них. -Нам доложили, что ты можешь быть на борту.
-Очередные штучки ЦРУ? -спросил он с усмешкой, чем заставил обоих парней покраснеть от злобы.
-Тебе уже какая разница? - отозвался другой парень.
-Да так, хочу узнать перед смертью, - рассмеялся он.
-Может и да, а может и нет, - сказал первый парень и он увидел, как палец на курке пистолета, направленного в его грудь, заметно напрягся.
До агентов было всего четыре метра... Он рванулся вперед и встретил в этом рывке все четыре пули, пролетевшие мимо, вспоровшие рубашку на левом боку и правом плече, но не попавшие в цель. Вскинув в прыжке оба ножа, он направил удар в корпус агента, стоящего слева. Однако, как он сам подмечал, удача два раза за бой доброй не бывает. Его ножи, с таким трудом добытая козырная карта перед неведомым противником, ударившись о бронежилет, разлетелись в мелкие кусочки - текстолит оказался слишком хрупким для металлокерамики. Быстро сообразив, что произошло, он свалил того агента, на которого направил удар и, сделав "ножницы", сбил с ног второго. Обнаружив, что первый агент, очевидно от удара головой, лежит без сознания, он поднялся навстречу
второму, уже готовому к рукопашной схватке. Проведя серию успешных ударов правой, за которыми он пропустил всего один, пришедшийся в челюсть слева, он отступил.
-Не ждал такого поворота, верзила? - спросил он, подначивая противника, вынуждая его от злости совершить ошибку.
Агент кинулся, нанося один за другим стальные удары, как автоматные пули по бетону, выбивавшие за каждым попаданием силы и выдержку. "Еще пара ударов в голову от такого быка меня убьет", -подумал он. Хорошенько прицелившись, он выждал, когда противник откроется и, собрав все оставшиеся силы, отправил агента в нокаут прямым в корпус, ударив по болевой точке солнечного сплетения. Противник обмяк и повалился на пол, тяжело дыша.
-Ну что, каланча, хватило? - рявкнул он по-русски, стоя над забитым до потери сознания агентом.
Оглядевшись, он обнаружил, что все четыре выпущенных агентами пули успешно пробили обшивку навылет. Через микроскопические дырочки, разрастающиеся с каждой секундой,
из лайнера с ужасающей силой вытягивало воздух.
Сплюнув кровь, текущую из разбитого носа, он пошел через багажное отделение в салон для некурящих. Наверху он увидел поразительную картину. В салоне не было никаких следов борьбы, у входа в кабину лежали три человека в костюмах, очевидно живых.
Прямо в проходе стоял худощавый человек в шляпе, из-под которой на плечи бежал водопад темных волос. Перед ним в креслах сидели еще четверо парней и двое террористов арабской внешности, насколько он заметил, без сознания.
-Мистер Джексон? -позвал он. -У вас все в порядке?
-Да, - был ответ. -Спасибо.
Этот ответ и голос поразили его. Голос ворвался в душу с огромной силой, всколыхнув самые приятные мысли, завораживая своей мелодичностью, внушая спокойствие и чувственность. Да, это случилось! Перед ним в нескольких шагах стоял самый известный человек планеты, самый яркий ее житель и самый добрый миллиардер. Вот он, тот, кого так обожает его любимая! Его соперник и тот, про кого он уже и слышать не мог. Тот, кого он сам уважал в глубине души как самого удачливого и счастливого человека. Опомнившись, он
тихонько подошел к Майклу.
-Что с ними? - спросил он.
-Через час они проснутся, - ответил Майкл, повернувшись к нему.
Черной повязки не было и ему удалось рассмотреть лицо Джексона вблизи. Действительно, всё, что рассказывали плохого про этого великого человека было сущим бредом. Лицо
Майкла было поистине прекрасным, и глаза, такие глубокие и темные, говорили без слов мыслями, светлыми как полуденное солнце.
-Я никогда не верил, что вы волшебник, -улыбнулся он. -Но я ничему не верю, пока не увижу сам.
Майкл рассмеялся, протянув ему руку, которую он с удовольствием пожал.
-Всё в порядке, друг мой! -Майкл прошел по проходу между креслами к кабине пилотов.
-Во втором салоне всё под контролем, - сказал он. -В багажном разгерметизация, мы долго не протянем на такой высоте. Не откажете ли вы мне в любезности попросить
 пилотов заходить на посадку?
Потом, спохватившись, что обещал своей невесте перед свадьбой устроить разговор на пару минут с мужчиной ее мечты, добавил:
-В тот же аэропорт.
"Моя шустрая радость уже наверняка узнала, что с моим самолетом что-то не так," - подумал он. - "Но больше моей судьбы ее будет тревожить Джексон, это уж и к бабке не ходить. Поэтому она уже там, в аэропорту. Ну что же, чертовка, будет тебе Джексон, чтобы потом не говорила, что мои обещания - бред!"
Майкл прошел к кабине пилотов и, постучавшись, представился. Он же, погруженный в раздумия и вычисления относительно состояния самолета и готовности его к посадке с
такой дырой в фюзеляже, уселся на переднее кресло. Лайнер как раз начал снижение, взяв курс на аэропорт, когда Майкл вернулся из кабины.
-Мы садимся, -сказал Майкл и со смехом добавил: - По-крайней мере, попытаемся.
Он повернулся, оглядев уснувших захватчиков, когда внезапно очнувшийся террорист-араб выхватил у агента пистолет и прицелился в Майкла. В голове его мелькнула мысль о
невыполненном обещании, о том, что опять всё испортит и яростное желание спасти того, кому совсем недавно не подал бы руки, овладело им.
-Майк! -крикнул он, закрыв Джексона своим телом от пороховой вспышки.
Он уже видел, как медленно летит та пуля, которую в его прошлом называли трепетно - "Своя". Он много раз это видел, видел, как она крутится в полете, медленно и настойчиво, такая маленькая и злая, чтобы после доли секунды абсолютной тишины разорвать плоть, и он уже слышал этот звон, когда "Своя" наносит многотонный гидроудар, он помнил этот звон. Но сейчас... Пуля со свистом впилась в грудь чуть ниже сердца, послышался хлопок и он ощутил сильнейший удар, резкой болью отозвавшийся по ребрам. Не успев ничего понять, он упал на пол. Террорист, выпустивший пулю, еще пару раз щелкнул спусковым крючком, но пистолет был уже пуст. Повинуясь потрясающей психической и магической силе Майкла, стреляющий отключился, обмякнув в кресле.
Лежа на полу, он, с трудом приходя в сознание, видел, как к нему спешат Майкл и стюардессы из кабины и как Майкл, поддерживая его голову, шепчет:
-Друг мой, не умирай!
Он, получивший за свою жизнь предостаточно пуль, смекнул в чем дело гораздо быстрее других. Минуя взглядом испуганные глаза Майкла и девушек, он потянулся в нагрудный
карман рубашки, пробитый пулей и запачканный кровью. Вздрогнув, он вытащил оттуда бензиновую зажигалку "Зиппо", которую носил с собой у сердца на удачу. Зажигалка
была раскурочена и в самом центре тусклой медью блестела пуля.
-Зажигалка... -прошептал он. -Моя счастливая зажигалка.

Она приехала в аэропорт далеко заполночь, когда здание было оцеплено полицией. Сжимая в дрожащей руке телефон, она всё пыталась и пыталась дозвониться до него. Снова начинался дождь и первые его капли падали так сиротливо и настойчиво на ее плащик и короткие темные волосы, рассыпаясь микроскопическими брызгами.
-Леди, пройдите под крышу! -позвал ее полицейский из оцепления.
-Спасибо, -сказала она, опомнившись от очередной серии длинных гудков.
Седой полицейский с добрым лицом посмотрел на нее подозрительно и спросил:
-Могу вам чем-нибудь помочь?
-Да, конечно, -она поуютнее запахнулась в плащ. -Вы понимаете, мой... жених, он на борту самолета.
-К сожалению родственники других пассажиров отсутствуют в городе и департаментом не предусмотрено помещения для их размещения. Вы можете подождать в кафе напротив.
Она посмотрела через улицу и увидела там толпу народа, ужасно шумевшего и занявшего не только всё кафе, но и прилегающую автостоянку.
-Вы, должно быть, рехнулись, сэр? -строго сказала она. -Мой жених летел президентским рейсом в Сан-Франциско, он на этом самолете. И вы мне предлагаете подождать неизвестно
 чего в кафе с кучей репортеров и фанатов Майкла Джексона?
-Вот оно что! -полицейский изменился в лице. -Очередная фанатка? Ступайте отсюда, мисс!
-Мэм...-неуверенно проговорила она.
-Что?
-Мэм! Мой жених известный писатель, он в этом самолете и мне нужно попасть в здание и ознакомиться с ходом операции по освобождению заложников. Это мое право и если вы не
 уважаете права налогоплательщиков, я лично впаяю вам такой иск, что мало точно не покажется! Сэр!
Последние слова она произнесла, уже выдавив из себя остатки сил и хладнокровия. Пожилой полицейский смотрел на нее непреклонно. И только когда брызнули струи дождя, за секунды
промочив легкий плащик и волосы, из груди ее вырвались горькие всхлипы. Полицейский погрустнел, дав волю отцовским чувствам при виде такой несчастной молоденькой девушки и,
подняв желтую ленту, сказал:
-Извините, мэм. Пойдемте, я отведу вас к начальству.
Когда она прошла через толпу агентов ФБР и людей в штатском в святая святых аэропорта - башню авиадиспетчеров, ее встретил его друг. Она недолюбливала его друзей, однако на
этот раз увидела во всем этом бреде, который они несли между собой про "сказки", "чайки" и "порно" рациональное зерно.
-Он в самолете, звонил мне сразу после захвата, -сказал друг, подав ей бэйдж с печатью "Admitted" и эмблемой ФБР. -И Майкл тоже там. Больше нам ничего неизвестно. Связи нет,
 самолет кружит вокруг города за облаками. Будем надеяться, что твой не слишком далеко запрятал свое прошлое...
-От его прошлого до сих пор не было никакого проку, одни страдания, -сказала она.
-Не скажи. Это не человек, это автомат калашникова.
-Нет. Он настоящий человек...
-Восемьсот восемьдесят пятый заходит на посадку! -крикнул один из диспетчеров и на радаре общего обозрения зажглась зеленая точка, вместе с короткой легендой надписей
 движущаяся к центру дисплея.
Друг подозвал ее к окну башни и указал на едва видные мерцающие огоньки среди черных туч:
-Вон они... Будем молиться...

Он поднялся с пола, тяжело дыша и стянул с себя рубашку, оторвав пуговицы. Осмотрев грудь, он убедился, что ребра все-таки имеют трещины и мягкие ткани повреждены открытой
раной. Найдя для себя, что это все-таки лучше пули в сердце, он принял помощь стюардессы, наложившей на рану повязку. После этого они с Майклом уселись в кресла и завели беседу.
-Ты спас меня, - сказал Майкл. -Кто ты?
-Я писатель... -ответил он. -Летел в Сан-Фран снимать фильм. Хм... А ты кстати спас не только нас, но и весь рейс.
-Писатели не умеют так сражаться...
-Далеко не все, -подмигнул он. -Знаешь, я всегда думал что король поп-музыки - это напыщенный бесталанный человек, хотя и очень умный.
-Как видишь, не настолько, -улыбнулся Майкл. -Но даже я не смог предугадать, что мне подсунут убийц вместо телохранителей. А когда я узнал, что они собираются снести
 этим самолетом одну из башен торгового центра, то решил преподать им небольшой урок. Действительно, уму непостижимо таранить самолетом здания...
-Где ты этому научился? -спросил он с ярко выраженным недоумением.
-Свои тренировки я доверяю только профессионалам, - сказал, кивнув, Майкл. -Таким, как ты.
-Вы ошибаетесь, мистер Джексон, -сказал он доверительно. -Я всего лишь писатель.
-Я редко ошибаюсь. Впрочем, как вам угодно. Все равно спасибо!
-И тебе спасибо! -сказал он. -Вот тебе моя визитка, звони, если что.
Ужасный грохот сотряс самолет, подняв их из кресел и ударив о спинки ощутимо неприятно. Послышался гул, фюзеляж задрожал и стюардессы, очевидно видавшие и не такое, моментально заняли места и пристегнулись. Одна из них обратилась к Майклу, сидевшему справа:
-Мистер Джексон, у нас разгерметизация в хвосте. Буря над аэропортом сильная, но нам придется садиться.
-Хорошо, надеюсь мой самолет уже починили, -невозмутимо ответил Майкл.
Гул сменился грохотом, когда самолет вышел из облаков и в штормящей ночи начали потихоньку вырисовываться очертания города.
-Майкл! -сказал он так громко, чтобы Майкл мог его услышать в этом грохоте. - Ты отличный парень!
-Ты тоже крут! -Майкл усмехнулся с лихой радостью в глазах.
-Моя девушка от тебя без ума!
-Если выберемся, -Майкл посмотрел на него критично. -Дам ей автограф!
-Она хочет поговорить с тобой перед свадьбой!
-Ты ее любишь?
-Да! -не задумываясь сказал он.
-Тогда вам с ней после всего этого поговорить будет важнее!
Самолет трясся всем корпусом, скрежет обшивки и неизвестно откуда появившийся дым внушали серьезные опасения. Стена дождя отступила перед яркими прожекторами, осветившими лайнер. Они были уже над аэропортом. Земля была уже так близко, взлетная полоса горела огнями и даже можно было различить свет мигалок специального транспорта.
Самолет ударился о бетон стойкой левого шасси, потом правого, едва успев стабилизироваться до критического момента, когда посадочная скорость опрокидывает
лайнеры на бок. Машина неслась по земле еще секунды четыре, пока стойка переднего шасси не коснулась бетонной полосы, подарив уверенность в том, что они уже на земле и всё еще живы. Грохот прекратился и послышался визг торможения. Вскоре громада самолета остановилась недалеко от терминалов аэропорта, затихнув и прекратив вибрировать.
-Отличная посадка! -сказал он Майклу.
-Отличная работа! -отозвался Майкл.
Отстегнув ремни, они вдвоем прошли к выходу, куда уже подъехал трап с парамедиками и агентами ФБР.
-Мистер Джексон! -крикнул офицер ФБР. -С вами все в порядке?
-Да...-устало сказал Майкл. - Там, в салоне раненые.
Спустившись по трапу, они вдвоем встали под дождем. Великий соперник его был теперь ему настоящим другом и им так не хотелось расходиться по своим жизням с этой лихой дороги.
-Что сегодня было, -обратился он к Майклу, я навсегда оставлю в тайне.
-Не волнуйся, -сказал Майкл. -Дядя Сэм еще не раз нам напомнит об этом.
Они посмотрели на терминалы аэропорта, от которых к самолету ехали аварийные транспортные средства, освещая фарами и мигалками темноту ночи, наполненную проливным
дождем. Первой остановилась у оцепления машина, из которой выбежала хрупкая девушка в легком плащике и, позабыв о дожде, быстро пошла к самолету, переходя временами на бег.
Ее опередила группа людей в полицейской экипировке и штатском, устремившись к Майклу.
-Ну, я пожалуй пойду... -сказал он.
-Удачи! -похлопал его по плечу Майкл. - И счастья вам с твоей девушкой!
Отойдя к кабине пилотов, он встал в лучах прожектора, светившего на трап. Он видел, как его любимая подбежала к толпе охраны, окружившей Майкла и увлекающей его в
фургон в сопровождении парамедиков. Он видел, как она пытается пробиться к Майклу и пытался расслышать ее слова. Тогда ветер донес до него ее голос и в этом голосе он
расслышал только одно слово: "Майкл!". Было ли это ее слово, или это ветер, постучав в душу, вызвал в ней то, что она хотела услышать - ему было уже всё равно. Он видел
только как она пытается заглянуть через спины охраны и разглядеть что-то... Внезапно он увидел, что поодаль стоит женщина и от нее к нему идет маленький мальчик. Очевидно
они были в салоне для курящих, поскольку он помнил, что где-то на соседних местах сидел ребенок.
-Спасибо, мистер! -сказал мальчик, глядя на него встревоженно.
-Да незачто, -сказал он на русском, шмыгнув кровью в разбитом носу. - Расти большой!
Мальчик улыбнулся и, потрогав его за руку, пошел назад к матери. Это был единственный за всю жизнь спасенный человек, который был ему благодарен. Он отвернулся. Капли дождя на его лице от чего-то были такими солеными... Они стекали по волосам и лицу, били по уже успевшей промокнуть обтягивающей футболке, закатываясь под повязку и за ремень.
Чья-то рука коснулась его плеча. Он обернулся. Перед ним стояла она, промокшая до нитки, трясущаяся то-ли от холода, то-ли от стресса. И такая красивая...
-Привет, -робко сказала она.
-Привет, -ответил он.
-А я подумала что это тебя там увозят... Ты не ранен?
"Она не могла солгать," -подумал он. -"Она никогда не лжет. Неужели она звала не Майкла?"
-Значит не судьба нам...-сказал он. - Расставаться...
-Значит совсем не судьба! - сказала она, улыбнувшись легко и изящно.
-Слегка ранен, - сказал он. -Донеси меня до дома хоть, что-ли...
-Тебя? - с улыбкой удивилась она. - Шутишь? Ничего, ты у меня тертый калач, переживешь.
Она обняла его обеими руками за талию, прижавшись к груди. Он пару секунд стоял, приподняв руки, думая, обнять ее или оттолкнуть. Потом все-таки обнял, трепетно и нежно прижав к себе.

-Ну вот... - сказал он тоскливо, когда сидел дома перед камином, опустив руки и глядя понуро на чистую повязку на груди. - Я опять влез... И опять всё испортил... У тебя
 даже времени не было с ним поговорить...
-Ты чего, а? -она обняла его за плечо, прислонившись к его щеке. -Ну, что ты... Ты правда думаешь что в чем-то виноват?
Он посмотрел на нее и кивнул, раздосадованно вздохнув.
-Ты что?! - она повернула его лицо к себе за подбородок, глядя прямо и глубоко в глаза, проводя нежными пальчиками по свежей щетине. - Ты же настоящий герой! Мой герой! А я узнала и увидела всё, что мне нужно было за эти годы. Когда ты стоял там, под дождем, один... Ты весь просто пылал горем и болью, но не от того, что произошло в самолете, а от того, что мы расстались... Я поняла, что ты мой, а я
 твоя. Пожалуйста, прости меня.
-И ты прости меня, милая... -он потянулся к ней, оставив на губах ласковый поцелуй.
Она больше ничего не сказала, только целовала его и жаркое дыхание билось, улетая с ее губ. Его поцелуи покрывали ее шею и грудь, нежным и страстным огнем обжигая всё ее существо...

...Утро над восточным побережьем Австралии было пасмурным и он встал пораньше, чтобы прогуляться по пляжу, а потом, вернувшись в свой новый красивый, снежно-белый дом, написать что-нибудь человеческое, не о войне. Прошел месяц и одна неделя после того, как они переехали сюда из Нью-Йорка...
11 сентября осталось в истории как дата самого кровавого акта терроризма, когда ранним утром четыре самолета, захваченные террористами группировки "Аль-Каеда", протаранили здания в Нью-Йорке и Вашингтоне, погубив тысячи людей. Многие упрекали спецслужбы в бездействии, многие возложили на них вину за смерть ни в чем не повинных граждан целиком... Но что произошло с бортом 885, когда часы отсчитывали первые минуты этих страшных суток,
так никто до конца и не узнал.
Работа над фильмом начала приносить доход уже на первом периоде, когда поклонники его творчества, прослышав о заключенном союзе известных писателя и актера, начали смаковать предстоящую картину, раскупая все издания книг и рекламные плакаты. И хотя сама работа грозила растянуться на год, на новый дом у моря в спокойной и ласковой Австралии молодоженам хватило.
Да, именно молодоженам! Две недели назад у них была замечательная свадьба в узком кругу, что не помешало ей стать поистине шикарной. Все нашли невесту прекраснейшей
из всех невест на их памяти, а жениха - любящим и внимательным. Всё было так, как они всегда мечтали...
Когда он вернулся и засел в кабинете, перепечатывая записи, сделанные в блокноте во время прогулки, в дверь тихонько вошла она. Босиком, в легком коротком халатике, она подошла, остановившись посреди комнаты. Он заметил ее и повернулся, оставив работу.
 -С добрым утром, лапочка! -сказал он приветливо. -Чего не спится?
 -Ты скоро станешь папой... -тихо промолвила она, неуверенно и вместе с тем радостно, ожидая его ответа больше всего на свете в тот момент.
 -Любимая...Ты? Ты станешь мамой? - он испытал такую радость, равную которой никогда в жизни не испытывал, и глядя на нее светящимися счастьем глазами, поднялся из-за стола, бережно подняв ее и усадив на свое место.
 -Когда ты поняла? -продолжил он со счастливейшим и удивленным выражением, усевшись перед ней на пол. - Как? Рассказывай!
 -Да очень просто! -улыбаясь, она легонько потрепала его волосы. - Сегодня утром и поняла. Тест положительный!
 -Любимая! -он подскочил от радости и, подняв ее на руки, поцеловал. - Спасибо тебе! Моя милая, моя радость, счастье!
 -Спасибо тебе! -она прижалась к его щеке, легонько потершись об нее. - Я так рада! У нас будет малыш! Наш малыш!
 
Они сидели вдвоем у камина на полу, по которому был раскинут пушистый белый ковер, совсем такой, как в их старом доме. Обнявшись, они смотрели на закат.
Обрывки синих туч были красивы, как никогда. Повинуясь ветру, они, подсвеченные закатным солнцем, рисовали в темнеющем небе диковинных существ, уносившихся вдаль
за горизонт. Лучики солнца, темно-оранжевые перед прощанием на целую ночь, были особенно веселыми, играя на воде и стеклах, рисуя на стенах вечную картину жизни.
 -Я сегодня видела такого красивого плюшевого медвежонка! - сказала  она. -Почти   такого же, как в России делали, когда я была маленькая...
 -Прямо такого же?
 -Да! -со счастьем в глазах сказала она, встав на колени за его спиной, поигрывая  его волосами. -Я подумала малышке будет приятно играть с таким медвежонком.
 -Вообще-то она нескоро оценит его преимущества, -сказал он с улыбкой.
 -У тебя всегда есть, чем возразить, - улыбнулась она.
 -Просто я всегда мечтал подарить нашей радости плюшевого синего китёнка. Такого же как вон видишь облачко?
 -Всегда? - она легонько тронула его за плечи.
 -Да... Они такие милые...
 -Хорошо, будь по твоему.
Он повернулся к ней, нежно проведя пальцами по ее щеке. Потом опустил руки ей на плечи и придержал за талию. Они крепко обнялись и поцеловались.
 -Любимая... Когда ты счастлива, ты прекраснее всей вселенной...
 -Я... -с ее губ сорвалось нежное дыхание, оставив слова в глубине души и потом, наполнившись новой силой вырвалось наружу, разрушив все цепи страхов и стены условностей: - Я люблю тебя!