Розыгрыш

        В Патентное Бюро я сначала принёс только чертёж.
- Что это? – с глупым видом спросил меня один из работников.
- Perpetuum mobibe, - ответил я. Боже, неужели это так трудно прочитать?
- Что-что? – переспросил он и удивительно захлопал глазами.
- Перпетуум   мобиле, - терпеливо повторил я. – Вечный двигатель.
- Ах, вечный,– он понятливо кивнул головой. – Он что же, никогда не портится, что ли? – поинтересовался он вдруг.
- Как это? – не понял я. – Что значит «не портится»? Все вещи когда-нибудь портятся! Материя не может быть статична, она всегда изменяется.
- А почему же тогда «вечный»? – спросил он.
- Потому, что он работает, не используя энергии,- раздражённо объяснил я. – Если его однажды запустить, то он будет работать практически бесконечно, то есть до тех пор, пока не развалиться от старости, - добавил я, чтобы не пояснять дважды одно и то же. – Достаточно только подключить к нему какой-нибудь приёмник и можно получать неограниченное количество  самой  дешёвой  энергии в мире.
- Это почему же? – заинтересовался он и даже заёрзал в кресле. – У нас и так самая дешёвая энергия в мире, но ваших там    перпетумов   и в помине нет. Поймите, вопрос финансовой реализации – это очень важно. Зачастую,  мы
 из-за этого даже отказываемся от изобретений, - пояснил он, явно гордясь собой. – Так почему же она самая дешёвая?
- Потому, что она бесплатная, - глухо сказал я, а внутри меня всё клокотало от злости. Идиот! Тупица! Для чего же ты тогда здесь сидишь?!
- Всё это, конечно, хорошо, - согласился он и с плохо   скрываемым    удовольствием поскрёб блестящую лысину. – Только его не может существовать, - вдруг сказал он – Мы это ещё в школе проходили.
- Ну, и что? – я пожал плечами. – Но ведь расчёты же говорят, что это вполне реально. Можете проверить. Всё точно.
- Я не спорю с вами, - мягко возразил он и отодвинул листки в сторону. – Расчёты может быть действительно верны, но этого, увы, не существует!
- Как не существует?- разозлился я.- Вот…
-Где? – он протянул свою маленькую волосатую как у обезьяны ладошку. - Где это? – повторил он. – Покажите мне действующую модель!
Назавтра она уже лежала на его столе, и, слегка жужжа ротором, раскручивала небольшой маховичок.
- Вот, - сказал я мстительно. – Как видите, действующая…
- Вы это серьёзно? – удивился он, и, подняв очки, пригляделся к маховику.- Гм… действительно, действующая – хмыкнул он. – Только вот она скоро остановится! – компетентно заявил он и откинулся назад в кресло. – Физика, мой друг, - он поднял вверх указательный палец, - она ошибок не прощает!
Через 24 часа он сильно усомнился  в ней, а особенно на счёт её механических принципов.
- Может быть, там какой-то скрытый источник энергии? – слабо пытался он возразить через 72 часа.
- Ерунда, - сказал я через неделю. – Вы же видите, ничего особого в нём нет. Ротор, маховик и парочку очень простых металлических деталей. Простота!
Через две недели я уже сильно опасался за его рассудок.
- А как же Ньютон? – хныкал он как капризный ребёнок и своей обезьяньей ладошкой утирал мокрое лицо. – А Эйнштейн? А Резерфорд? Они тоже соврали? Да?
- Нет, - вдруг сказал я. – Это я вас  обманул. Просто захотелось вас разыграть. Я из инспекции по надзору за Патентным Бюро. Мы разыграли вас с вашими коллегами. Это была их идея.
- А как же ваш перпетуум? – хныкал он, не веря мне, и указал пальчиком на бойко крутящийся маховичок.- Он же вертится!
- Ну, вы же не Галилей! – возразил я.- Вертится, ну и пусть себе вертится! Что в этом плохого?
- А как же энергия? – возразил он плаксивым голосом, потихоньку успокаиваясь. – Она же настоящая!
- Ерунда всё это,- сказал я устало.- Я просто вам внушил, что она вертится. Вы под гипнозом.
Для пущей убедительности я поднял аппарат и продемонстрировал раскручивающийся маховик.
- Видите? – сказал я нагло. – Он абсолютно неподвижен, а вам кажется, что он крутится! Но это иллюзия, фикция! Если бы он действительно выдавал бы такую энергию, то давно бы взорвался от переизбытка последней, - сказал я, на его глазах снимая аккумулятор бесконечной плотности собственного изобретения, способного накапливать в себе энергию любых даже очень высоких порядков. – Всё это иллюзия, мой дорогой, - я разобрал аппарат на составляющие и рассовывал их по карманам. – Фокус, ловкость рук… И никакого мошенничества…
- Вы действительно так думаете? – боязливо спросил он меня, и, получив утвердительный ответ, радостно заулыбался, шумно втягивая остатки соплей носом. – А я ведь всё-таки оказался прав! – похвастался он мне. – Физика  оказалась права! И Ньютон, и Эйнштейн, и Резерфорд…
- И  Планк, - вставил я, и, собрав чертежи, пихнул их под мышку и направился к выходу, оставив его в радостном самоудовлетворении. Придурок!...
- Что это у вас? – спросил меня в дверях высокий крупный мужчина с фигурой тяжелоатлета, задрапированного в дорогой импортный костюм, заметив мои чертежи.
- Перепетуум  мобиле, - сказал я, и надежда вновь затеплилась во мне.
- Чего,– оживился он. – Какой перпедун?...
- Пляжные шортики, - пояснил я зло. – Из прорезиненной ткани. Дитя конверсии. Делают на военном заводе из использованных презервативов. А сзади нарисованы африканские слоники в натуральную величину. Достаточно надуть их сжатым воздухом, как через несколько минут они превращаются в шар   Монгольфье…
- А он что еврей? – спросил «тяжелоатлет», и его подбородок непроизвольно дёрнулся.
- Кто? – спосил я, холодея. - Монгольфье?!...
- Ну, да, - «тяжелоатлет» сочно рыгнул, и пожаловался. – Не люблю я их… Хитрые уж больно…
- Нет, - я тупел просто на глазах, но мне уже было всё равно. – Он не еврей…. Наверное…
- Ну, тогда это действительно оригинальная идея! – «тяжелоатлет» восторженно поглядел на мои чертежи, и, поковырявшись во внутреннем кармане своей большой, как сапёрная лопата рукой, достал визитку. – Вообще-то, я – бизнесмен и ни черта не понимаю во всех этих игреках-тугриках, - признался он мне. – Но зато у меня чертовский нюх на все эти новинки! Заходите завтра часам к одиннадцати, я как раз приглашу своих консультантов по инвестициям. Будете хорошо работать – будете как сыр в масле… Кстати, а вы сами случаем не еврей? – вдруг насторожился он. – Или ваш там какой-нибудь прадед? А то возьму вас на работу, вложусь, как следует,  обучу  чему надо, а вы вдруг возьмёте, да и махнёте на историческую родину, а я денег потеряю! – он растроенно почесал бритый затылок и посмотрел на меня. – А?...
- Я не еврей, - безжизненным голосом произнёс я. – И даже не  сочувствующий,  и никуда убегать не собирался… У меня и здесь дел хватает… Пока…
- Ну, и ладно! – он, просияв, пихнул мне свою огромную ладонь, энергично стряхивая   аминокислоты  с костей, и исчез в длинном    аппендиксе   коридоров.
- Благодарю, - безжизненно   промямлил я вслед и выкинул своё изобретение в ближайшую мусорку.
Всё, довольно! Больше никаких хождений по институтам, бюро и лабораториям! Пора заняться делом и набивать свой карман. Эти ребята, типа этого мастодонта в костюме от Гуччи – которого он тоже, наверняка, считает евреем! – хоть и ни черта не смыслят во всех этих изобретениях, но зато  готовы выложить целую кучу денег за новинку, которая поможет им оторваться от конкурентов хоть на миллиметр!
Завтра же иду на встречу, сердито подумал я, и, генератор, бившийся в моей груди семьсот с лишним лет, радостно заурчал. Я ласково погладил его ладонью сквозь кожу, и он смолк, переходя на более низкие частоты.Конечно, этот  сукин  сын из Бюро прав, он действительно не вечный, но, чёрт возьми, неужели они думают, что с обычным человеческим сердцем Прогрессору можно выдержать всю эту бестолковую беготню?! Бедняга Галилей, взглянув на него, произнёс свою гениальную фразу «а она всё-таки вертится!», имея ввиду ту  штучку, что заменяет мне сердце. Находясь под впечатлением от увиденного, даже в заключении он отвечал на вопросы инквизиции совершенно невпопад и не  в  тему. Мысли его блуждали вокруг генератора. Но кто же мог тогда подумать, что эти идиоты неправильно поймут её смысл, и отнесут на счёт астрономии? О, люди, вы ничуть не поумнели с той поры как мы с Хозяином… Впрочем, гончар из меня получился действительно хреновый… Глина не любит подобных экспериментов.
        Зачистив электроды, я прикрепил их на место, тестером прозвонил все  чакры снизу до верху, устраняя неполадки, и, войдя в резонанс, проскользнул между временными потоками. Выбрав нужное мне направление, я снизил интенсивность и вошёл в девятнадцатый  поток, который внес меня на презентацию электрической свечи…
     … Я медленно обвёл взглядом присутствующих. Изобретатель сидел в правом углу, по нему было видно, что он сильно нервничает, но пытается сделать вид, что ему всё безразлично. Как его там… Эдмунд… Эдвард… Эдисон! Электрическая свеча  Эдисона - вот тема сегодняшней презентации! Штучка ничего, но уж больно неэффективна.  Мой атомный светильник холодного синтеза в тысячи раз лучше: немного  холодной -  и это обязательно! – воды и реакция    обеспечена на тысячи лет. Покойный Сирано был мне несказанно благодарен за  два  пробных экземпляра, а вот Кардинал… Впрочем, сейчас самое важное – это убийственная для изобретателя речь… Поэтому…
- Уважаемые господа! – произнёс я и медленно поднялся. – Электрическая  свеча  господина  Эдисона,  демонстрируемая  нам  сегодня…гм…это можно сказать  вчерашний  день  изобретательства….