Слишком много я

«Я вошёл в питейное заведение Седого Тома. Пинком распахнул жиденькую дощатую дверь, и, угрюмо нахлобучив  стэтсон  на самый лоб, медленно подошёл к стойке. Испуганный бармен торопливо подбежал ко мне, неумело лавируя своим толстым рыхлым телом между столами, и подобострастно спросил, заглядывая мне прямо в глаза.
- Что вам угодно, сэр?
У него отвратительно пахло изо рта. И я еле сдержался, чтобы не сморщиться. Вонючий скунс!
- Двойной виски, - буркнул я, и, стрельнув глазами из-под шляпы, добавил угрожающе. – Надеюсь, ты, жирная вонючка, понимаешь, что я имел ввиду неразбавленный виски?
- Конечно, сэр! -  сказал  Седой Том и засуетился как курица. – Только неразбавленный! Обязательно!
Я молчал и смотрел на бутылку, из которой он наполнял мой стакан. Будь я проклят, если воды здесь не больше, чем этого благородного напитка!
- Ты в этом уверен, мерзкая свинья? – угрюмо спросил я, понюхав стакан. – Ты действительно в этом уверен, дохлый хорёк?
- Конечно, сэр! У нас самый неразбавленный виски во всей округе! – заявил он, нагло уставившись на меня, облизывая пересохшую губу.
Я кивнул и поднёс стакан ко рту.
Седой Том с ухмылкой смотрел на меня. Он был уверен, что я очередной простофиля с   прииска,  и что мне можно наливать это жидкое дерьмо по четверти  доллара за стакан!
- Ещё один, - не моргнув глазом, я осушил его до дна.
- Такого же крепкого, сэр? – спросил он, нагло изгибаясь надо мной, и прежде чем успел договорить фразу, как я расплющил стакан о его мерзкую физиономию.
Обливаясь кровью, он свалился на пол, жалобно моля меня о пощаде, и вдруг выхватил из под стойки пистолет, но три пули, всаженные ему прямо в лоб, прекратили его подлое существование. Он дёрнулся пару раз ногами и затих. Из простреленной головы текла густая тёмная кровь.
Одним рывком я сдёрнул полку с аккуратно расставленными бутылками на пол, и похоронил подлеца под его же собственным товаром.
- Сукин сын! – процедил я сквозь зубы и сплюнул на труп
- Он вас обманывал, друзья! – сказал я застывшим в изумлении испуганным посетителям и, засунув свой  «Смитт - Вессон» за пояс, неторопливо вышел из заведения.
- Джек Киллер! – выдохнул восторженно один из посетителей и все испуганно зашептали, на разный лад повторяя имя этого благородного убийцы, только что наказавшего на их глазах вора и подлеца.
А я, оседлав  чёрного   мустанга, во весь опор уже нёсся в соседний   прииск, где некий ювелир Козлиное  Копыто   на 8 унций обвесил честного золотоискателя Старого Билла. Справедливость должна была восторжествовать, пусть даже и ценой моей смерти!...»
Доктор Джеккил отложил ручку, и, сладко зевнув, потянулся всем телом. Кажется, получилось то, что надо, с удовлетворением подумал он, и, позвонив своему агенту, сообщил, что   рукопись готова. Агент пообещал привести её в божеский вид за два дня, а доктор, уютно устроившись в кресле, закурил трубку и задумался.
Доктору  Джеккилу было 44 года, он был высок, сухощав, но смотря на худобу ощущалось, что сил у него ещё немало, а вот быстрота… Ещё в колледже он славился прекрасной реакцией и скоростью, а сейчас пожалуй находился в своей самой лучшей форме. Всё это позволяло ему уже почти два десятилетия слыть лучшим хирургом города, способным принимать
правильные мгновенные решения. Иногда от долей секунды зависела жизнь пациента, и он ещё ни разу не ошибся. И всё было бы хорошо, если бы не одно «но»: уже восемь лет, как он увлёкся литературным трудом, ярко и красочно рассказывая о жизни поселенцев Дикого Запада, да так реалистично, что его книги разлетались умопомрачительным тиражом. Выжженные  прерии, индейцы, скальпы, лихие ковбои, искатели золота – всё это служило ему темой его романов. Их герои были храбрые, немного грубоватые, но благородные по своей сути ковбои и фермеры, хитрые индейцы и подлые предатели, а это как никогда вызывало    ностальгию   по безвременно ушедшим временам истинного благородства. В результате, он запустил практику, и уже некоторые   клиенты   стали жаловаться, сетуя на то, что у него постоянно нет на них времени, и он уже серьёзно подумывал о том, чтобы забросить медицину.
Через два дня рукопись уже лежала на столе главного редактора, и тот, внимательно прочитав её, сообщил доктору  Джеккилу своё мнение, длинными худыми пальцами пощипывая куцую рыжую бородку в стиле дядюшки Сэма.
-Это великолепно, - сказал он, подняв свои ячменного цвета глаза на доктора. – Герои выписаны как нельзя более правдиво, а реальность  интерьера просто изумительна. У меня было ощущение, словно мне опять десять лет и за каждым кустиком сидит по индейскому лазутчику. Мама зовёт меня обедать, а я читаю следы команчей с соседней улицы.
- Вы знаете, - он, улыбнувшись, склонился к доктору. – Я такого не испытывал уже много лет… Когда мне исполнилось пятнадцать, отец сказал что давно пора повзрослеть и мне пришлось собственноручно сломать и сжечь костюм гуронского вождя,лук,стрелы,и даже трубку мира,которую мы раскуривали всей улицей после каждого сражения. Тогда нам, глупым несмышлёнышам, было всё равно, откуда у него предки и какой счёт у его родителей. Нам был важен сам процесс игры, это таинство перевоплощения, попытка прожить другую судьбу совершенно незаконного тебе человека из другого мира. Мы гордились своими подвигами, носили самодельные мокасины из кусочков кожи, которые воровали с обувной фабрики, и придумывали себе имена:Зоркий Глаз,Большое Ухо,Змеиный Зуб… Я был самым слабым и меня прозвали Умирающим  Енотом, до тех пор пока я не добившись некоторых успехов в уличной борьбе не получил более высокое прозвище Костлявый Медведь. Мы ставили ловушки на диких зверей, в которые никто кроме кошек и полуслепых старух не попадался, пили Огненную воду тайком от родителей и давали страшные клятвы снять скальпы с тех, кто мешает жить нам и нашей стране. Мы были наивны, но честны, воинственны, но не агрессивны и казалось, что продёт хоть целых сто лет, а нас нельзя будет даже рассорить.Так казалось…
Он криво улыбнулся, видимо вспомнив кого-то из бывших друзей, но быстро совладел с собой и добавил.
- В любом случае, всё   великолепно за исключением одной детали…
- Какой? -  насторожился  доктор. – Что-то не так?
- В принципе, это пустяки, но я обязан об этом сообщить, - редактор замолчал, видимо подбирая нужные слова. – Как бы это поточнее выразить… Вы во всех своих рассказах, а их у нас уже было не мало за эти годы! – ведёте речь от первого лица, типа «я пошёл», «я увидел», «я всадил в него всю обойму», «я прострелил ему череп» и далее в том же духе. Словно бы вы сами там побывали, сами перестреляли кучу негодяев,сами мыли золото,тряслись в лихорадке,поранившись отравленной стрелой, резали скальпы, развешивая свои страшные трофеи у себя на поясе и многое – многое другое. Причём, делаете это так убедительно, что я вам практически верю. На дворе начало двадцатого, а для вас всё тот же восемнадцатый, бурный и агрессивный… Словно бы вы там продолжаете жить, а сюда заходите только чтобы записать всё увиденное. Вы понимаете, что я имею в виду?...
Доктор Джеккил откинулся в кресло и непринуждённо засмеялся.
- Значит, вы, профессионал, тоже купились на эту приманку? – спросил он весело. И, достав трубку, неторопливо раскурил её. Движения его были изящны и уверенны.
- Всё дело в том, - начал рассуждать он, - что большинство читателей хочет не только как бы увидеть своими глазами, то есть ощутить эффект присутствия, но и почувствовать.Когда они читают «я всадил в него всю обойму», то они действительно чувствуют, как пули пробивают тело жертвы и даже ощущают её боль.
- Но вы это делаете так, что хочется всё повторить следом уже по-настоящему! – возразил редактор.
- Хотите, чтобы я переписал всё от третьего лица? – фыркнул доктор. – Вам так будет спокойнее?
- Ни в коем случае! – наотрез отказался редактор. – Завтра же идёт в набор!
Они обменялись крепким рукопожатием, и доктор направился к выходу.
- Кстати, - редактор окликнул его уже у самых дверей. – А чем вы занимались в период с 1903 по 1908 годы? О вас совершенно нет никакой информации. Вы выскочили как чёртик из табакерки и так же туда благополучно скрылись на целых пять лет. О вас никто ничего не знает…
Повисла неловкая тишина, но только на мгновенье.
- Идите к чёрту, Дуглас! – негромко отчеканил доктор Джеккил и закрыл дверь.
Через три дня Джек Киллер прибыл на  прииск,  и, войдя в  посёлок золотоискателей, осадил мустанга у хижины Старого Билла.
- Эй, приятель! – окликнул он сухого сгорбленного старика с мотыгой на костлявом плече и красными, воспалёнными от ветра,  слезящимися   глазами. – Я слыхал, что Козлиное Копыто надул тебя на 8 унций?
Старый Билл опустил мотыгу на землю, и, остановившись в дверях, пожаловался ему, что действительно ювелир надул его изрядно, когда он в прошлый раз принёс ему крупный самородок. Но было ли там действительно на 8 унций больше или нет, он точно сказать не может, хотя ребята, которые видели самородок, сказали, что в нём не меньше пятидесяти, а Козлиное Копыто заплатил ему только за сорок две. И прибавил, что ему уже восьмой десяток, и он вряд ли протянет ещё годик-другой, а этих денег едва ли хватит на приданое его троим дочерям.
- Он частенько нас надувает, - сказал он Джеку напоследок, - но мы не особенно – то и грамотны и ничего ему не можем доказать. А если кто-то и пробует, то он всегда стреляет без предупреждения. Двоих наших он уже отправил на тот свет в прошлом году, - испуганно прибавил он и уважительно покосился на массивный револьвер собеседника.
- Ладно, - сказал Джек, и, зевнув, лениво   вразвалочку  пошёл к хижине ювелира.
Козлиное Копыто был от рождения калекой и сильно хромал на левую ногу, но рука у него была крепкой, а глаз опытным и метким.
Поэтому едва только Джек собрался предъявить ему обвинение и заставить вернуть украденное золото, как он, подобно всем своим соплеменникам, обладавшим уникальным чувством, спасавшим их от погромов и потери нажитого в течение многих столетий, мгновенно обо всём догадался, и, выхватив из под стола револьвер, выстрелил Джеку в правое плечо. Спустя долю секунды он уже корчился на полу в судорогах с розовой пеной на губах, пытаясь закрыть ладонью рваную рану на горле – Джек успел трижды выстрелить прямо в кадык – а сам Джек, обливаясь кровью, прислонился к косяку, тяжело дыша. Испарина мгновенно покрыла лоб,боль была адская,но кость оказалась не задета и, в принципе, можно было считать, что всё обошлось.
- Разделите это золото между собой, - сказал он подоспевшим старателям, и когда ему предложили помощь, то он с усмешкой покачал головой и отказался.
- Я ещё сам способен справляться со своими проблемами, - сказал он, усаживаясь на мустанга и, пришпорив его, унёсся в прерию.          
Его никто не понял, но золото было разделено, вернее, расхвачено с неимоверной скоростью.
Старый  Билл   был  нещадно бит своими же, более молодыми, сотоварищами, но не приобрёл из неожиданного состояния ничего, кроме двух сломанных рёбер и огромного синяка под левым глазом. Молодость опять победила.
Охая и причитая,  он   еле унёс ноги, проклиная всё на свете, а более всего Джека Киллера, из-за которого чуть не расстался с жизнью ранее, чем рассчитывал.
А в это время…
Доктор Джеккил,  поморщившись, взял ручку в правую руку и, справившись с болью, вывел аккуратным красивым почерком первую строчку нового романа: «я приехал на прииск через три дня, после того как до меня дошли слухи, что ювелир по кличке Козлиное Копыто обвесил на 8 унций честного «золотоискателя Старого Билла»…