Царствие небесное

 Струйка темно-серых камней торопливо пробежала по склону и, подпрыгнув на выступе, бросилась в пропасть. Проводив ее взглядом, старец Иоанн повернулся к своему собеседнику.
«Одним словом, Илия, только Иуда и отделяет нас от небес», – произнес нараспев он, поглубже запахиваясь в сшитую наспех рясу. Илия, облаченный в такую же одежду, но более грязную и неряшливую, напоминающую собой сдернутую наспех занавесь, промолчал, из-под густых бровей взирая на расстилающийся под ногами город. И посмотреть, надо сказать, было на что.

     Вряд ли где еще в мире нашлись бы такие люди, сумевшие убедить стать праведными весь город, все его население. Однако Илие и Иоанну это удалось. Но на этом старцы не остановились, и предложили одновременно переделать жилища под часовенки и церквушки.
Горожане согласились, убежденные горячностью, с какой рассказывали им о скором пришествии Царствия небесного Иоанн и Илия. Причудливость архитектуры явно выражала стремление населения построить из своего жилья что-то неповторимое, что никогда не удастся соседям. С горы шпили и купола напоминали рот, полный сверкающих, белоснежных и никогда не знавших лекаря зубов. Старцы могли бы быть довольны, если б не одно, зияющее во рту города щербатое пятно, – лавка книжника Иуды.

   По непонятным старцам причинам, книжник Иуда наотрез отказался приближать небесное царство и превращать свою лачугу в церковь, после чего молча, но настойчиво выставил старцев за дверь.

    Когда Илия и Иоанн, утомленные спуском с горы, подошли к лачуге книжника, вокруг нее уже стояла толпа раздраженных горожан. Среди толпы сновал, потрясая сморщенными кулачками, торговец овощами Левий, то и дело вопящий, что не намерен из-за какого-то олуха откладывать приход Царствия небесного в их праведный городок. Толпа бормотала, соглашаясь с тем, что семеро одного не ждут, и если кому не нравится, - тот может убираться на все четыре стороны.

    «Я никуда не уйду», - раздался вдруг громкий голос Иуды, незаметно от бурлящей толпы появившегося на своем крыльце. «Здесь родился, здесь я и умру», - несколько тише добавил он.
«Умрешь», - зашипела толпа. Внезапно в грудь Иуде попал неизвестно чьей рукой пущенный огромный камень, заставивший его оступиться и сойти с крыльца. Толпа заорала и бросилась на книжника. Люди, обезумев, протягивали к нему свои руки, срывая одежду и раздирая кожу.
    
     Через пятнадцать минут все было кончено. Приходящие в себя горожане со счастливыми лицами расходились по своим убогим лачугам. Над Иудой, словно две растрепанные птицы, остались только двое старцев, продолжающие испачканными по локоть в крови руками раздирать внутренности Иуды. Их глаза светились блаженством, – между ними и Царствием небесным не оставалось абсолютно никаких преград, а сердце и печень книжника оказались такими вкусными…