Святой колодец окончание

Через полчаса он поворачивал ключ в двери своей квартиры. Зинкина мечта уже была явью для Лёхиной жены. Год назад покинули они трухлявый барак в селении напротив Святого колодца и перебрались в трёхкомнатную квартиру в кооперативном доме. Поближе к электричкам, в рядовой уютный подмосковный городок. Ни заслуги, ни вины его в перемене на десяток километров места жительства не было. Он месяцами жил в палатках, реже в гостиницах, а за взгляд  в "хитрый глаз" чем дальше от столицы, тем больше платят. Он даже не интересовался, каких хлопот стоило жене, чтобы наижелаемым ей образом потратить немалые его деньги, через что ей, по полгода одинокой, удалось это.  И стучать молотком, обживая квартиру, ему не пришлось. Был он очень благодарен супруге, что не отвезла Джульету к старикам в деревню, а пошла на лишние заботы с собакой на седьмом этаже. Но жена ещё три года назад признала в кутёнке, портящем по несмышлёности краску неровного пола и мебель  (какая там была мебель!)  будущего сторожа дома и хорошего спутника в прогулках по пригородным лесам, которые всё чаще путают иные с кабаком. Она спокойно отпускала гулять детей с собакой в рощу, что начиналась у них под балконом.

В командировках Лёха, конечно, сильно скучал по семье, по дому, но когда возвращался то чем дальше, тем больше дом вонял ему. Плохо скрытая радость отъезда обижала Нину, как звал её Лёха все одиннадцать лет жениховства и супружества, не придумав ни какого уменьшительного имени.  Она родила ему троих детей, но успевая очень следить за собой, была сейчас куда красивей и соблазнительней  той студентки, которую Лёха, ни о чём ещё не думая, подкадрил в электричке. Может, не было у неё такой упругости форм, как у Зинки, но не все столь прямолинейны во вкусах, как её супруг.  Однако позволяла ли Нина в одинокие времена года сладко петь ей, позволяла ли чего ещё,  неизвестно.
Лёхе особенно. Если у кого чесался язык, он успокаивал зуд всегда одинаково, с благородством унаследованным от лучших представителей своей касты.

- Про Нину Петровну при мне  ...здить не позволено!!!

Но чем соблазнительней становилась Нина, тем жадней. Всё нестерпимей обидно было не иметь подолгу в доме мужа, наполненного, как июньский пруд кваканьем, жизненными соками.  Зная хорошо его, она не прибегла к особой ласке, воспринимаемой им, как обязательное и неотъемлемое от жены. Ни, тем боле, к примитивному шантажу, невозможному из-за того же благородства. Но как-то незаметно в эту зиму пришло к Лёхе убеждение, что любимейшего четырёхлетнего сынишку, настырного и свободолюбивого в родителей, пора воспитывать мужскими руками в лучших народных традициях. Нина, зная что помнится мужу родной поселок, не пропустила объявления в местной газетке, подсунула её ему. Лёха выбрал время, съездил, встретился с друзьями, и показалось вдруг интересно "мерить" землю в родных краях. Так дом постоянно стал при двух мужиках.

Но держался по-прежнему на бабах: Нине и деловитых красавицах старших дочках. Десяти и девятилетняя девочки  вполне могли, без какого-нибудь специального, изводящего иных матерей, натаскивания, присмотреть за любым мужиком.  Отец и сын походили друг на друга прожорливостью и ма-лой заботой о своих штанах и рубахах.  Традиции же опять поддерживались красивыми материнскими руками, так как вековая репутация задних ворот сразу заслонялась перед отцом их беззащитностью. Одно насилие лишь совершил Лёха над детской душой - отучил реветь из-за малой физической боли чужих шлепков и собственных невысоких ушибов. На много большее Нина уже не рассчитывала, но всё мерещилось ей, что отец стоит на табуретке, а сын держит наготове молоток.

Из того, что Лёха стал оседлым, получилось нечто неожиданное для Нины, и не очень ей это нравилось.
Новая работа, своей относительной свободой в распоряжении рабочим временем, показалась Лёхе похожей на привычные командировки.  И проводя минимум часов в конторе, он мог допоздна что-то считать и рисовать дома. Прополоскавшись в ванной, Нина порой не раз, не два проходила мимо письменного стола, задевала его полой халата, открывая ноги до самых, тех, мягких подушечек, а жилистый способный мужик всё сидел истуканом.

И сегодня он засиделся, закурившись, надолго. С тем, что не давалось на солнце, вечером он справился быстро. И задумался. Действительно дикой была мысль воспользоваться отсчётами  по перевёрнутой рейке.  Ни напьянейший бульдозерист не станет, ровняя площадку,  углублять ямы и подсыпать бугры.

Обида и злость не позволили отступиться, он не боялся просто взять и сделать наперекор проекту. Но с самого начала хотелось большего. Кровь хитрого татарина из Чингизовой рати множеством ручейков растеклась от бурых выжженных предгорий до зелёных подмосковных бугров, и длинномордый Лёха, конечно был родственник круглолицему страннику на сером ишаке.

Первоначальный план его основывался на всегдашнем "срочно» деловых людей. Привыкший к физически необходимой в геодезии проверке измерений и вычислений, Леха не раз раздражал начальство своей профессиональной занудной честностью. Сегодня он решил не раздражать. Но именно сегодня по закону подлости, ничего не получалось. Лишь в редком частном случае можно было бы смудрить что-то...

...И Лёха додумался смудрить этот случай. При помощи того же закона подлости, если привезут, вдруг, с утра визирки, на абсолютную невозможность чего он и надеялся, заказывая их.  Наказывал, уже представляя, как будет говорить, когда посшибают все колышки.

- Я же говорил, что надо было!..

Наутро он проспал и не успел повстречаться сначала с плотником, а потом уж идти на площадку. Однако невозможное произошло само, без его помощи. У ступенек вагончика лежали десяток метровых букв «Т» На ступеньках, разделённых наискосок резкой утренней тенью, сидела на солнечной половине Зинка. Перед крыльцом стояла "Волга" главного.  Внизу, на растворном, уже грузился серой жидкой массой самосвал, и шофёр о чем то спорил с молоденьким мастером, начальником трёх тёток в серых от цемента халатах. Один бульдозер уже рычал, в моторе второго  копались оба бульдозериста.

Леха, прежде чем войти в вагончик, откуда слышались громкие голоса, едва поздоровавшись с Зинкой, нагнулся к визиркам. Поднял одну, поставил перед собой, пригнувшись, так чтобы глаз оказался точно на уровне перекладины, посмотрел поверх нее. Просто так посмотрел, удостоверился в истинности своего везения. С деревяшкой в руке и вошел в вагончик.
В левой половине его сидели у стола три человека: главный инженер треста, начальник управления и мастер, которому Леха недавно давал  отметки на теплотрассе. Здесь ничего невозможного не происходило, главный не рассказывал и не слушал анекдотов, а говорил лишь о деле.

Начальник управления сразу обернулся у Лёхе.

- Вот, видишь, сделали, что просил! Научи теперь его, - повёл рукой на мастера, - как с ними обращаться.

- Научу, дело нехитрое.

Лёха поставил визирку в угол, расстёгивая портфель пошел на главного инженера.          

- Хорошо, что Вы здесь,  вот что...

- Бульдозеры могут работать? - перебил главный его.

- Сейчас смогут. Я вот что придумал...

Лёха расстелил на столе кальку с проектом планировки, на котором прибавились вчера вечером чуть заметные карандашные линии.

- Вот, я упростить хочу проектный рельеф. Не двухскатный, со стоком к середине, потом в угол, а сразу с угла на угол. Разницы никакой для воды, а планировать и следить за работой проще. И быстрее сделают.
               
Главный внимательно посмотрел на Лёхины линии соединяющие концы жирных, вложенных одна в другую прямых.

- Да, пусть так планируют. Это действительно будет быстрей.

- И особенно, говорю, если с визирками теперь, то мне тут торчать не надо будет. С любой на любую смотри, а проходную всегда выставишь правильно. А на кодышках среди площадки я напишу сейчас подсыпку и срезку.

- Пометить прям, до какой отметки сыпать, предложил своё мастер.

- Это можно, где подсыпка, но тут больше срезки. Копай ямки у колышков - помечу. Да не бойся ты этих палок, - Лёха кивнул на визирку  у стены. Покажу сейчас, потом только так и будешь работать. На дорогах у домов двускатный профиль по ним делать очень удобно.

Леха спять повернулся к главному.

- Значит даю отметки под свой проект?

- Да, давайте. Не задерживайте работу!

Лёха и мастер, взяв инструмент, вышли из вагончика.
Подписывая по пути на забитых вчера колышках цифры, Лёха указал мастеру и Зинке где забить за пределами планировки ещё восемь длинных колов, которые сделал вчера молодой бульдозерист.

- Человека ещё одного минут на пятнадцать нужно, - сказал Лёха мастеру, расставив нивелир посередине площадки,  - Попроси бульдозериста Зинке помочь немного. Мог бы и ты, но я хочу, чтоб ты около меня стоял.

Мастер привёл молодого, а Лёха повёл его и Зинку к первому длинному колу.  Вложил Зинке в руки рейку, позаботившись,  чтобы она держала её так же, как и вчера. И ревниво отметил, что парень заинтересовался куда больше рейки Зинкой.

Она ещё не освободилась от кофточки, но щурилась всем добро, а кофточка и так весьма прозрачна.

- Двигай рейку по колу вверх вниз, я тебе кричать буду, - объяснял он Зинке, - Когда будет хорош, он карандашом по низу рейки отчеркнёт. Потом к следующему колу.

Точка эта была исходная, чиркать карандашом на длинном колу можно было сразу, на уровне забитого  тут вчера, пре-дусмотрительно вровень почти с землёй колышка. (Проект был сделан в условных отметках, и за нуль была принята земля у будущей трубы.)  Поэтому Лёха не гонял рейку в Зинкиных руках вверх-вниз, а сразу поманил к окуляру мастера.

- Посмотри на рейку. Какой отсчёт?

Тот долго, недовольно, глядел в тубу.  Наконец назвал цифру.  Лёха быстро глянул сам, записал отсчет, махнул Зинке, чтобы шла дальше. Пододвинул книжечку мастеру.

-Смотри сюда. На следующем колу должно быть на сорок санти-метров выше. Я  за пределами площадки ставил колы, но на продолжение горизонталей, ничего прибавлять-отнимать не надо. Значит, отсчет тут должен быть на сорок сантиметров меньше. Так?

- Так, так!..  Только делай ты всё сам,  у меня голова со вчерашнего...

Лёха посмотрел на красную, из мягких полушарий различной ве-личины слепленную, рожу, согласно кивнул и один завладел прибором.

Зинка и парень быстро обошли площадку, потом Лёха с мастером стали крепко приматывать проволокой визирки точно по отметкам. Разгибаясь, мастер всякий раз мотал головой, а лицо его шло белыми и красными пятнами.

-  Одиннадцать скоро, - подсказал Лёха.

- Да видишь сидят тут! - мастер махнул головой на вагончик и "Волгу", в которой спал шофёр главного.
- А чего они, интересно, тут засели? И к нам даже не подошли...

-  Да как работать нас заставить больше думают! Скоро все прорабы тут соберутся.   В субботу совещание придумали! И в обед не сходишь...

- Ребят попроси. Они вчера хороши ушли.

- Не знаю я их, из управления механизации они. Сам за ними присматривать должен тут.

Мастер потёр означающую нос картофелину.

- Зинка баба своя. Она тебе не нужна пока?

- Пусть сходит.

- А ты будешь?

- Жарко. А, впрочем, можно, у меня работа сделана.
Нашли вдвоём Зинку, которая уже улеглась загорать на вчераш-нем месте. Мастер подробно проинструктировал её, как сходить незаметно и побыстрей.

Вернулись на площадку. Лёжа стал объяснять, как создавать при помощи визирок нужный рельеф. Несмотря на несвежую голову, мастер быстро понял эту простую вещь. Лишь задал вопрос.

- А не запутаюсь я?  С какой на какую смотреть-то?

- Нет. Я специально проектный рельеф так изменил, что смотри с любой на любую и не ошибётся. Но так не всегда будет. Вот гляди...

Лёха начал рисовать на песке линии, но уж тут мастер отмахнулся.

- В другой раз расскажешь. Ты бульдозеристам скомандуй сейчас, да карауль Зинку, а я в вагончик появлюсь...

Лёха скомандовал и пошёл караулить Зинку, то есть загорать на старое место. Как и вчера стоял на земляном валике нивелир, валялись рядом портфель и рейка, а Зинка, так скоро придёт. Также светило солнце, правда слева ещё от зенита. Зато на душе у Лёхи было по другому. Исчезли досада и тоска, исчезла унижающая бессильная злость. Лишь какой-то  холодок ощущал он в себе, из-за впервые в жизни совершённого служебного преступления. Но никаких угрызений совести не вызывал у честного Лёхи этот обман. Уткнувшись подбородком в кулак, он бездумно разглядывал острые молодые травинки. Потом закрыл глаза и укрылся локтем. Пробилась ис-парина, начал прилипать загар. В закрытых глазах темно и лишь сверху красно, потом поплыли картинки. Давно, нечаянно подсмотренное. Закинув руки, вытирает волосы голая женщина. Лицо закрыто полотенцем, а всё остальное на виду, и так, будто хвастает нарочно. Лёха тогда поспешил (по дурости поспешил, подумалось сейчас) пройти мимо двери женского отделения бани, которую широко раскрыла, да заодно распахнула занавески маленькая девочка. Женщина стояла близко от двери, а хвастать ей было очень чем. Он потом ещё посидел покурил на лавочке против входа, хотел посмотреть на её лицо. Но то ли не дождался, то ли не угадал в одежде.

Тут вспомнилось, что сегодня суббота и захотелось в парилку, в ту самую, что в селении за рекой, баню. Но не одновременно с желанием осозналось, как легко оно исполнимо. Это было ещё ново и радостно-удивительно. Быть у "хитрого глаза", припомнить нибудь-какой родной уголок и вдруг понять, что ты не за тридевять земель от него, а тут рядом.

Лёха повернулся, сел. Разглядел за домиками и садами трубу бани. И решил обязательно, прямо отсюда, сходить в неё. Попариться, послушать, о чём говорят мужики. Самому вступить в разговор.


Рецензии
Рассказы Ваши замечательные))
И колодец у Вас чистый и даже вода в нем волшебная, живая. И чуваки Вы классные! и никаких 100 баллов мне не надо!! Сама могу подарить))

Es   18.02.2004 03:53     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.