Вопреки анкетным данным!

Я думаю, что важной вехой моей жизни явилось прочтение в 11 лет «Дневника Анны Франк». Прочитав, я, никогда до этого не задумывавшаяся о таких вопросах,  впервые, глотая слезы, потребовала ответа у папы:
- почему немцы не любили евреев?
- потому что они умные..
Мой милый умный папа...Этим ответом он и сделал меня умной на всю жизнь. Я была обязана уже быть умной.


В качестве умной, закончив Н-ский Институт Народного Хозяйства, я получила направление в целевую аспирантуру в Московской Плешке. Вернее, направление было на годичную стажировку, в течение которой я должна была продемонстрировать свою способность к научной деятельности, сдать необходимые кандидатские минимумы и поступить в 3-х годичную аспирантуру. И вот переполненная этой радужной перспективой, я ступила на Московскую землю. С еврейском вопросом на том момент я была знакома точно по Ильфу и Петрову. Помните? «а как у вас обстоит дело с еврейском вопросом?» «у нас его нет..» «как это? Евреи есть, а вопроса нет?!». Именно так я и полагала..как показала практика, по наивности и от того, что многого не знала.

Явилась я на кафедру Финансов, сунула заведующему мое направление, он его не глядя подписал и отправил в отдел аспирантуры. Валентина Николаевна..зорким глазом оценила черты моего лица, тоненько поджала губки...и велела прийти завтра. На завтра мне было сказано, что мест на кафедре для меня нет. На что я изумилась, дескать, место-то целевое...Тогда она мне сказала идти снова к завкафедрой «ему вчера кое-что объяснили...И запомни, деточка, ни один еврей нашу аспирантуру не закончил и ты все равно не закончишь. Не стоит и время терять» Вот так..простенько и со вкусом..Одной фразой были убиты вся моя вера в то, что я живу в самой лучшей стране на земле..Я до сих пор помню это чувство...удивление (значит Ленка, Шуламка ..были правы), злость (я – не все! Таких, ты еще не встречала) и решительность (дальше фронта не пошлют, меньше роты не дадут).
- у меня в трудовой книжке запись «уволена в связи с направлением на стажировку». Вот там и напишите, если сможете, «на стажировку евреев не принимаем»...
По ней поползли красные пятна, а я вдруг поймала поддерживающий кивок ее коллеги. До тех пор эта коллега сидела уставившись в стол (в дальнейшем она мне не раз помогала).
- иди к завкафедрой...посмотрим не изменил ли он свое мнение...
По ехидности голоса я поняла, что Виктору Сергеевичу Сиренко было объяснено, что нельзя подписывать документы не глядя, и именно его заставили исправить допущенную ошибку.
Пришла я к нему не в деловом костюме, как первый раз, а в захезанных джинсиках. Села на стул развалясь, нога на ногу, на лице – все презрение, которое я только могла изобразить...

Он, на секунду оторвав глаза от бумаг:
- чем могу помочь?
Я, в растяжечку...этак...
- отде-ел аспирантуры (как я выплюнула это слово!) прислал узна-ать не изменили ли Вы (ирония, издевка) свое мнение? Не передумали ли (откровенная издевка) принимать меня на стажировку...
Он, не отрываясь от бумаг
- передайте в отдел аспирантуры, что я – не девица свое мнение менять...

Мои ноги ровно становятся на пол..спина выпрямляется..челюсть отвисает..Такого я не ожидала. Как мне стало стыдно! Как я могла, не зная человека, записать его в сволочи! Это был урок на всю жизнь...

Так я попала на стажировку и начала жить в общежитии. Не успела я прийти в себя от этого потрясения, и убедить себя в том, что это только в Москве  антисемиты, а не по всему СССР. Вот в Н-ске же этого нет...Как приехала в Москву одна дама с Н-ской кафедры и рассказала мне историю моего направления в аспирантуру. Оказывается ректор должен был подписывать направление в аспирантуру списком. Я же не одна ехала. Были и другие люди, на другие кафедры. Проглядев список, он сказал, что подпишет его после того, как из него уберут мое гордое имя. Моя заведующая вообще не могла понять почему? В чем дело? Нашлись знающие люди, которые ей объяснили все мои недостатки.  Тогда Нина Михайловна явилась к ректору и заявила – или он подписывает весь список или она, как парторг института, ставит вопрос о его пребывании в партии! Попутно объяснив ему, что это не фашистская партия. Ректор позвал на помощь начальника отдела кадров, который был не в курсе проблемы. Взяв в руки мою анкету, он налетел на фамилию папы (я ношу мамину) и заявил «Эта может ехать. Я ее отца знаю. Полковник – человек порядочный, никаких гадостей тут не будет». Вот так я узнала, что кадровая политика по отношению к евреям была одна по всей нашей необъятной Родине...

Тем временем Валентина Николаевна из отдела аспирантуры не спала!   На меня была дана установка на выселение из общаги за нарушение правил проживания в общежитии. Например, курение в комнате. Курить не обязательно мне..гость закурил – меня выселят – автоматом из аспирантуры. Тут все ясно? Но кто получил эту установку? Вечерний комментант общежития. (ибо когда же я могу режим нарушить? Только вечером..). Кстати, он мне это и рассказал 4 года спустя на попойке по поводу моей защиты. А кто был вечерним коммендантом номер раз? Армянин Славочка Пагасян.

Получив указания на мой отстрел, Славочке стало жутко интересно – за что? Славочка открыл мой пасторт и, по его собственным словам, офанарел от такой вот наглости! В паспорте...черным по белому было написано ЕВРЕЙКА! Как сказал Славик, ну всякое я видел..и Коганов русских, и менявших фамилии..но чтоб вот так..ни разу! Поняв в чем дело..Славик собрал 2-х других вечерних коммендантов (тоже армян) и велел...следить, чтобы я ни во что не влипла.. И так они курьировали меня все 4 года, а я об этом и не знала.  Когда их вызывали на ковер, ребята разводили руками и говорили «Так она же образцово-показательная!» Тогда эту же задачу поставили перед дневным комендантом..редкой сволочью и  карьеристом..Этот взялся всерьез...Но братья армяне набили ему морду..(с битой мордой я его видела..но что имею к этому отношение не знала)).

Итак, я на стажировке. Мне было сказано, что моим научным руководителем во время стажировки будет товарищ Гиршберг, а уже в аспирантуре – профессор Злобин. Но так получилось, что с первым я встретилась со Злобиным, Иваном Даниловичем. Он мне сказал – никаких Гиршбергов, твоим руководителем буду только я! Он понял сразу то, что мне было не дано..Что Гиршберг не будет за меня бороться, за себя побоится..а бороться придется. Иван Данилович..вспоминаю его с такой признательностью, пусть земля ему будет пухом. И вот, когда меня должны были формально рекомендовать в аспирантуру, то заседания кафедры все время отменялись. Наконец, я уже доведенная неопределенностью до нельзя, приехала к Злобину. Он велел мне посидеть в столовой, а сам позвонил из кабинета зав кафедрой..Но забыл закрыть дверь..и я все слышала..
- Вить..ну ты же знаешь почему ее...Вить, ну..ага..Вить, а как человек? Вить, а как коммунист? Ведь мы же не фашисты, Вить..
Когда он ко мне вернулся..я сидела зареванная..Но после этого Виктор Сергеевич  дал мне рекомендацию в аспирантуру..как коммунист он решил вот так...

Отдельная песня – сдача кандитатского минимума. Дело происходило в 1980 году! Московская Олимпиада! Всех ****ей и студентов-аспирантов (именно так!) изгоняли из Москвы! Таким образом, сроки все были передвинуты и сдавать надо было по быстрому. Немецкий...со мной занималась великолепная педагог (русская), которая узнав, что я еврейка, взвыла «У тебя хоть голос крови есть? Это почти идыш!». Но она меня выдресировала так, что на экзамене у меня от куда-то взялось баварское произношение и приехав в Америку, я до сих пор говорю с немецким акцентом, когда начинаю нервничать.
 
Политэкономия – это было самое страшное. Принимал профессор Конкин (еврей), известный мерзким норовом. Все сидят и все списывают...я положила учебник на колени и тихонько списываю..но коленки-то круглые! И учебник с грохотом скатился на пол....Сначала наступила мертвая тишина...а потом раздался шелест – все начали судорожно прятать свои учебники, дабы не пострадать из-за дуры-меня...Я..ни жива, ни мертва..Профессор Конкин..обводит аудиторию суровым взглядом, натыкается на мой испуганный...поднимает голову к потолку..и так вот глядя на потолок, выходит из аудитории. После его ухода мы списывали быстро и деловито.
Выхожу отвечать. По билету..ни одного вопроса..И тут его ассистентка начинает меня откровенно заваливать. Конкин ее просто нагло оборвал..и поставил мне отл. Потом уже он мне сказал, что не хохотал так уже давно...
Научный коммунизм уже шел по быстрому. Тут мы все были подкованы с детства.
Так я поступила в аспирантуру. А потом каждый год была эпопея с рекомендацией меня на следующий год аспирантуры. Серенко уже ушел с зав кафедрой, заменил его этакий юдофоб, не помню его фамилию. Он был именно не антисемит, а юдофоб. Так по неволе станешь: на всех факультетах все, как положенно, а на его финансовом больше всего евреев. А со мной так..с одной стороны, я – единственная аспирантка, идущая по графику и улучшающая показатели кафедры..С другой - отдел аспирантуры требует отчисления по национальному признаку. Вот так 3 года и жила...

Выхожу на защиту. Нужно выбрать рецензентов и ведущую организацию. Рецензенты – бывшие ученики Злобина..тут проблем нет..а ведущая...И тут Злобин делает финт. Велит мне взять Московский Финансовый Институт. Я в отпаде. Самая антисемитская организация, которой ВАК дает на рецензию работы, должные быть заваленными. А я беру ее добровольно. Но смысл я поняла. Если дадут положительный отзыв, то у них уже обратной дороги не будет. 
Короче, являюсь я на кафедру финансов МФИ. Они при виде меня (а мордочка моя сомнений не оставляет) ...я даже не знаю как сказать..завкафедрой просто ошалел. И спрашивает «А почему вы хотите именно нас?» а я же умненькая! «Я при написании моей работы, перечитала все ваши труды. Вы просто моя путеводная звезда в науке...» Он, конечно, совсем даже не дурак и все понимает правильно..но придраться не к чему. Короче, дали они мне положительную рецензую.. За наглость.
 
Все осталось одно препятствие – защита. Если ее проскочу – то все.
Я была первая, кто не читал на защите речь по бумажке, а просто рассказывал, подходил к схемам, диаграмам, двигалась...На этот эффект мы со Злобиным тоже рассчитывали. Дополнителжные вопросы..все нормально. В принципе, защита – это уже спектакль. Все роли расписаны, вплоть до дополнительных вопросов. У всех..но не у меня...Началось обсуждение..и один из выступавших меня раздолбал! Вдрыск! А его выступление было последнее. Злобин, потом люди сказали, порывался сам выступить и раздолбать его выступление, но его остановили, чтобы он еще хуже не сделал. Все! Осталось только мое последнее слово..Оно известно..»Спасибо моему научному руководителю...и вам тоже спасибо..и вам, Лелек, спасибо большое» А у меня состояние...Ну, короче, я поняла, что терять мне нечего...черных шаров все равно набросают. Не зря отдел аспирантуры говорил, что не защищюсь. И вот с этим настроением «А пошли вы все!  Я хоть напоследок вам скажу...» Я вышла..обвела аудиторию взглядом, и начала «Как говорит профессор Абалкин, если в науке нет двух противоположных точек зрения, такую науку нужно отправлять на кладбище» Аудитория замерла...Все же спасибов ждали...»Потому я бы хотела ответить последнему выступающему. Итак, вы говорите вот так! Нет...» и спокойно, ровно, не сбиваясь, пункт за пунктом я его...как ребенка...уделала...Председатель (он же мой юдофоб) аж в кресло вжался.
Потом уже спасибы..и я села на место...
Ко мне подлетели мои девчонки. «Танька! Ты такая молодец! Там Злобин просто в востогре» «угу..счас черные шры считать будем. Они против кадров не пойдут.»
Результаты голосования – ни одного черного шара! Все – ЗА! Даже тот выступающий...
Вот..а ВАК меня просто утвердил.

И стала я кандидатом экономических наук, и звучала так гордо до самого отъезда в Америку.