Сон Ее глазами

Момент настоящей искренности бывает у человека лишь раз в жизни. Открывшись полностью, человек теряет всю свою защиту... Если рядом не тот, кто использует эту беззащитность и искренность во вред, вам повезло... Не отпускайте же его... Только однажды мы можем открыться; быть может, это связано с тем, что не так просто найти того, кому можно сказать все...

Цитата из полуистлевшей рукописи

Она ступила на эскалатор, оглянулась. Он стоял и смотрел на Нее, грустно улыбаясь, будто благодаря за чудесный вечер. Эскалатор шел вниз и скоро Он исчез из поля видимости. Она повернулась по ходу движения и задумалась...

Кто бы мог подумать, что еще днем Она гадала, стоит ли ехать к Нему или лучше отправиться в парк гулять на солнце, шелестя опавшей листвой. Но что-то дернуло Ее поехать к нему. Наверное полная уверенность, что сейчас спустя год после их расставания, уже, наконец, все прошло. Как же верно Она поступила. Она купила виноград, села на маршрутку и вот Она уже с замиранием сердца подходит к его подъезду, звонит в домофон.
Ей показалось, или Он, и правда, повзрослел, стал покрепче в плечах, стал добрее?
Вот Они сидят на кухне, пьют душистый горячий чай, разговаривают. Она смотрит на него и не узнает, его ли Она любила год назад? Нет, Она не разочарована, как раз наоборот: Он изменился в лучшую сторону. Ну, почему же именно сейчас место рядом с Ней занято, и Он не один. Почему же Она почти не ревнует, когда Он говорит о своей Лене. Почему же Она может обсуждать с Ним свои проблемы, и в личной жизни тоже. Почему же Ее не тянет к Нему, как непреодолимо тянуло весь этот год, что Они не встречались?
Он подходит к окну, и только по Его тени в свете фонаря Она понимает, что уже поздно. Она вглядывается в циферблат часов, но не видит стрелок. Время остановилось. Темно. Он выходит из кухни, Она вздрагивает:
- Не включай, - Она не хочет, чтобы нескромный свет лампы мешал им говорить.
- Не буду. – Он снова входит, Она видит, как блестят в темноте его глаза. Она снова чувствует, как желание заливает ее. Она пытается подавить его, но ощущение, что этот человек напротив понимает Ее, как никто другой, не уходит и заставляет едва подавленное желание возродиться с новой силой. Да отчего же чувства, желания не хотят подчиняться разуму. Да подчиняйтесь же!
А Он говорит о своей Лене, говорит, что и у них не все так гладко. Впервые рассказывает об их чисто душевных неладах. Но Лена прочно прописана и в этом доме, и в его жизни.
Почему? Ну, почему Она? – взрывается сердце, Она не выдерживает и бросается Ему на грудь:
- Обними, обними же меня, шепчет Она, и Его руки не отталкивают, а обнимают Ее, Его губы не гонят, а ласкают Ее, Его глаза не ругают, а смотрят нежно и понимающе. И пусть это не те руки, что обнимали Ее год назад, пусть не тот вкус губ, что сводил Ее с ума, но глаза, глаза не врут. Целый год Она боялась вот так бросится Ему на шею и услышать: Я не один.
Он шепчет: Не делаем ли мы ошибки? – Она не знает. Пусть ошибка, пусть это уже не любовь, но Она не может отпустить Его вот так, не попрощавшись. Просто не может.
Она чувствует, как щекочет простынь Ее обнаженное тело, Она слышит, как звякают о подоконник снятые сережки. И пусть Ее тело не узнаёт Его тела. Это не Его тело изменилось, а Ее: из тогдашней робкой девушки Она превратилась в уверенную в себя женщину. Год, а ведь прошел всего год...
Часы бьют двенадцать, платье не превращается в лохмотья, Она не убегает, теряя туфельку, Она уходит, провожаемая Им.
Они доходят до эскалатора:
- Не ходи дальше. Поздно уже, да и увидеть нас может кто.
- Спокойной ночи!
- Да, спокойной! – Он целует ее аккуратно и грустно. Она не может поверить: неужели это Он, тот, кто так холодно смотрел весь этот год, не позволяя появиться даже мысли о прикосновении, не говоря уже о поцелуе.
Она ступает на эскалатор, оглядывается. Он стоит и смотрит на нее, грустно улыбаясь, будто благодаря за чудесный вечер. Эскалатор идет вниз и Он исчезает из поля видимости. Она поворачивается по ходу движения и уходит в свои мысли.
Она входит в пустой вагон метро, голова клонится на грудь. Глаза слипаются. Как все странно, приятно, необычно и снова странно. Она проваливается в дремоту, теряет равновесие и... просыпается от лучика солнца, что пробился сквозь решетку жалюзи и теперь лукаво играет прядью Ее волос, шаловливо щекочет щеку. За дверью настойчиво лает собака, кружится голова, стучит в висках. Она подходит к запыленному ремонтной пылью окну, распахивает его, но даже так свежий воздух слабо проникает в склеп.
Одеяло начинает шелестеть, двигаться, и из его складок показывается голова. На Нее смотрят заспанные, не Его глаза.

Она бесцельно ходит по комнате, не в силах собрать свои мысли. Да, это был сон. Жаль. Жаль. Но по-другому быть не могло. Она отправляет на работу мужа, сама остается дома, сославшись на болезнь. Она сидит на кухне, пьет чай. Не может быть, чтобы это был сон. Не может быть. Она все еще ощущает Его прикосновения, чувствует вкус Его губ. Она от скуки идет в комнату, включает компьютер, открывает почту... и:

Я сломал твою сережку. Но я подарю тебе тысячи других, только не окажись сном...