Мона и Уна

Красное.
Шепот.
Шуршание веера.
Свет.
Сцена.
Перебор гитарных струн.
Тонкая фигура в длинном красном платье.
Щелчок.
Музыка.
Россыпь иссиня-черных волос.
Она встает с колен и подходит к рампе. Поднимает  руки и лицо вверх.
Музыка.
Шаг-шаг-шаг-на-месте.
Лицо сосредоточенное и отрешенное.
Молчание.
Она танцует.
Мерный стук каблуков.  Мягкие щелчки кастаньет, осыпающиеся оливковыми листьями на потертый паркет.
 Волны кровавого шелка исступленно лижут стройные ноги.
 Раз-два-три-раз
 Черная роза на крепкой груди считает удары сердца.
Она танцует. Как обычно.
Она красива. Это ее работа.
Она одна. Так было всегда.
Тишина.
Дробь каблуков. Взмах тонкой кисти. Рыжие бесы, прячась за кулисы ресниц, тонут в зеленой трясине глаз.
Вверх.
Вверх.
Прыжок.
Шаг.
Ненавижу.
Шаг.
Ненавижу.
Шаг-шаг-шаг.
Да-да-да-я-все-помню…
Черт тебя побери!
Учащенное дыхание.
Судорожный всхлип в зале.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу, но…
Каждое «ненавижу» припечатывается стоптанной набойкой.
Она танцует.
Любит.
Музыка.
По щекам ползут две соленые дорожки слез.
Она все помнит.
Удар.
Она падает на колени, непонимающе смотрит в зал, но не видит того
лица.
Лопаются струны.
Крик.
С последнего ряда доносятся аплодисменты однорукого мальчика-шахматиста с невозможно серыми глазами – такими мутными, что кажется, будто их вставляли в глазницы грязными пальцами.
Раз-два-три - шоу должно продолжаться?
Она поднимается и срывает с груди черную розу, тяжелую от…
Снова возгласы потрясения.
Она улыбается.
Это ее работа.
Звук откидывающихся сидений.
На сцену летят цветы – дети жизни. Она собирает их с потертого паркета и криво усмехается.
Поклон. Ничего эксклюзивного.
Разве что черная роза чересчур тяжелая да в голове каблуки стучат дольше обычного.
Разве что…
А так – все, как обычно.
Никакого занавеса.