Хотел, как лучше...

Эту историю рассказал мне мой сослуживец через несколько месяцев после прихода на завод. Сам я присутствовал при ее окончании, когда, познакомившись немного с коллективом, приобрел себе новых друзей, знакомых и, чего греха таить, недоброжелателей тоже. Но о недоброжелателях и друзьях позже, в другой истории, а здесь речь не об этом. Просто, общаясь с людьми, я обратил внимание на некоторое недоброжелательное отношение начальника завода к инженеру по снабжению. Оба они были уже в годах, оба не первый год работали на заводе, причем, первый вообще прошел на заводе несколько должностей. Но всегда на совещании между ними возникала перепалка, один грозил всякими выговорами, а  второй, выходя из кабинета, плевался и приговаривал:

- Лучше бы я его не вытаскивал!

Мне стало интересно, и я спросил Николая Григорьевича, в чем дело. И он рассказал вот такую историю.

Нужно сказать, что на заводе было много заядлых рыбаков. Каждую субботу, раненько утром, желающие порыбачить собирались возле проходной, садились в свой, специально выделенный для этих целей автобус, и, невзирая на пору года и погодные условия, ездили на разные озера, которых в вокруг нашего города предостаточно. А названия какие: Белое озеро, Черная Ганча, Синие Глазки. Длилось это мероприятие испокон веков, поставлено на серьезную основу, с выпиской билетов, членством, собраниями, в общем, все, как полагается.

А случилась эта история задолго до моего прихода, когда начальник завода был еще лейтенантом, только-только прибыл служить на какую-то заковыристую в те пятидесятые годы должность, а сам завод и не заводом числился, а мастерской, хотя вес в городе имел большой. И ремонтировали на нем,  в основном, студебеккеры, оставшиеся нам в наследство от американской помощи во время войны и еще долго служившие верой и правдой в послевоенные годы в народном хозяйстве и армии. Машина-то, сама по себе, хорошая, надежная. Многие детали обшивки  из дюралюминия, не ржавели и служили долго. Но всему приходит срок. И машины на заводе часто резали на металлолом.

Вот это металлолом и надоумил нашего будущего начальника изготовить себе лодку для рыбалки, чтобы удить рыбу с воды. Задумано – сделано. При содействии заводских умельцев через некоторое время лодка была готова. Не буду судить о ее ходовых качествах,  плавучести, грузоподъемности и других морских  характеристиках. Не видел, не знаю,  да и на ход истории они не повлияли, как мне кажется.

В один прекрасный  летний день лодку погрузили в автобус, и гордый И.Р. в полной боевой готовности выехал вместе со всеми на испытание. Все предвкушали незаурядное зрелище, даже спорили о том, удержится лодка на плаву или утонет, приводили всякие доводы, но равнодушных не было. Надо сказать, что предчувствия не обманули ни тех, ни других, а историю эту, как видите, повторяют уже скоро полстолетия. Что там уже правда, а что вымысел – это другая статья, но дыма, как говорят, без огня не бывает.

Наконец, приехали на берег озера. Облаченный в рыбацкую экипировку, И.Р. с помощью своих товарищей сел в лодку и потихоньку начал выгребать подальше от берега. Надо сказать, что лодка вела себя нормально и постепенно И.Р. от берега отплыл на приличное расстояние. Рядом, для страховки, да и с желанием порыбачить, были и другие лодки, в том числе и лодка П.  Испытания проходили в штатном режиме.

Видя, что все нормально,  рыбаки занялись тем, ради чего и приехали на озеро – рыбалкой. Но через некоторое время И.Р. стал замечать, что легкую лодчонку начинает ветром сносить, а это уже совсем не то.  Про якорь впопыхах  забыли. Пришлось опять подгребать к берегу, искать что-то подходящее. Подходящим оказался маховик, валяющийся на берегу и длинная веревка, найденная в автобусе. Погрузив все это в лодку, несколько освоившийся с управлением И.Р. опять выбрался на озерские просторы. И обнаружил, что якорь-то в лодке крепить не к чему.

Где-то я уже писал о русской смекалке. Если относить это к нашим заводским рыбакам, то можно написать целую книгу. Уж до чего только они не додумывались, подменяя отсутствие той или иной вещи такими находками, что Кулибины и Эдисоны перед ними - дети несмышленые. И я говорю это без тени иронии, потому что в дальнейшем не раз убеждался в том, что ничего невозможного для них нет. Да и самому приходилось выкручиваться из, казалось, безвыходной ситуации таким образом, что потом приезжали с других заводов перенимать опыт. Что поделать, голь на выдумки сильна, как говорят.

И.Р. не придумал ничего лучшего, как конец веревки привязать к своей ноге. И выбросил привязанный к ней маховик за борт, как Стенька Разин красавицу. Без всякой тени сомнения, как и былинный герой. И, возможно, все было бы хорошо, да не рассчитал глубину коварного озера. В целом, оно было не очень глубоким, по прикидкам веревки за глаза хватало, да попадались  кое-где ямы, из которых били родники. И какая глубина в этой яме толком никто не знал, не было повода померить. Вот в такую яму И.Р., по всей видимости, и попал. Естественно, через некоторое мгновение, достигнув максимальной длины веревки, маховик в соответствии со всеми законами физики натягивает ее и И.Р., с любопытством ожидающий, когда же он достигнет дна и можно будет, в конце концов, насладиться желаемой рыбалкой, вместо этого чувствует сильнейший рывок за ногу, теряет равновесие в неустойчивой лодке и оказывается в воде.

Конечно, сейчас вам довольно смешно. А каково И.Р., если злополучный маховик все еще стремится ко дну, а он вовсе даже такого стремления и не испытывает? Он, наоборот, стремился в противоположную сторону. Но кто его спрашивал? Веревка-то завязана намертво, как и  положено якорной, морским узлом. И положение И.Р. в роли буйка было незавидным, потому что буек все-таки на поверхности обретается, а он устремился в пучину морскую, пардон – озерную.

И быть бы беде, если бы не сообразительность П., да  волей случая оказавшийся в его руках для каких-то целей нож. Недолго думая, он прыгнул с лодки, нырнул под барахтающегося  изо всех последних сил в воде И.Р., то появляющегося, то исчезающего на поверхности, и сумел перерезать веревку. Видимо, и злополучный маховик уже успел достичь дна, иначе вряд ли бы удалось так дешево отделаться.

Остальное было делом техники. Лодку выловили и отбуксировали  на берег, испуг от всего пережитого перешел в хохот, когда П. в красках рассказывал о том, как он снимал И.Р. с веревки. Видимо, еще не один раз его об этом просили рассказать и не раз подкалывали молодого тогда лейтенанта. Видимо, все это присутствовало и не очень ему нравилось. Но недаром говорят: слово серебро, а молчание золото. И все, что ты плохое  делаешь против кого-нибудь, в конечном итоге оборачивается против тебя. Сколько раз я об этом говорил и почти всегда убеждаюсь в своей правоте. Тем более, что это еще было не все. И приключения, уже и  в самом деле не трагические, а забавные, для И.Р. еще не закончились.

Отсмеялись рыбаки, разобрали свои снасти, да и разбрелись снова по своим прикормленным местам. А И.Р. приняв 100 гр. в качестве успокоительного, разложил свою мокрую амуницию, предварительно достав лежавшие в кармане документы и, разложив все это сушиться, прилег возле. Да и не заметил, как на ласковом солнышке придремал немного, расслабившись от  пережитого. Дальше можно цитировать, немного переиначив, басню известного баснописца.
На ту беду коза вблизи бежала. Или ходила. Увидев разложенные на траве документы и не найдя ничего более подходящего, как и подобает глупому животному, не умеющему читать, она сжевала и водительские права и военный билет мирно посапывающего И.Р. Не буду говорить, что за документы были там еще, так как досконально знаю только об этих. Да и не хочу даже предполагать, что там могло быть что-то более серьезное, вроде партийного билета. Это уже слишком.

Тем не менее, и этого достаточно для всяких хлопот, а, самое главное, многочисленных и многодневных подкалываний  своих товарищей по работе, рассказывающих в красках и о  якоре, привязанном к ноге, и о беготне за козой в попытках спасти часть документов. Я представляю, ибо и сам не раз нарывался на подобное со стороны родного коллектива. Уж что-что, а  прокатить себе подобного они были мастера. И случаев таких хватало с избытком, о чем речь еще впереди, в других историях.

Так закончился этот день. И, возможно, не вспомнился бы  мне сегодня этот эпизод из жизни рыбаков, если бы не имел он продолжения уже в  те дни, когда я начинал работать на заводе.

Прошло много лет. Может быть, десять, может быть, и больше. За это время, отслужив несколько лет на заводе, уехал к новому месту службы И.Р. Но история, говорят, развивается по спирали. В один прекрасный момент, волею Бога и каких-то воинских начальников, И.Р. возвращается на завод уже в несколько ином качестве. Главным инженером и в звании майора. А П., как работал снабженцем, так и продолжал в том же духе, приобретя  за это время солидность в виде живота, и несколько философское отношение ко всему происходящему после перенесенного инфакта. Да еще все время грыз семечки, видимо, для того, чтобы не волноваться. Вроде бы при деле,  а в действительности плюешь на всех на законных основаниях.

Не знаю, какие отношения были у них при встрече и чуть позже, не видел. Да и главный инженер как будто бы не начальник над снабжением, хотя пути их пересекаются иногда среди хитросплетений заводской жизни. Но время шло. И, в конце концов, И.Р. стал начальником завода. И опять  я не попал на начало перемены отношений, но вот его кульминация пришлась на мое время. Конечно, с виду все было нормально, и ругал И.Р. П. почти всегда по делу, но ведь вы знаете, как можно вывести человека из себя мелкими придирками. Стоит только начать,  и  ты уже каждое слово воспринимаешь в штыки, на правильное замечание реагируешь, как будто тебя незаслуженно обидели. И  поправить положение, практически, невозможно. Можно простить любому постоянное поплевывание семечками, а можно дать выговор за грязь на рабочем месте. Без нарушения трудового законодательства.

 Итог этой Куликовской битвы плохой. Сколько  ни поплевывал П., посмеиваясь над придирками И.Р., но от второго инфаркта не уберегся. А, выкарабкавшись с трудом из этого состояния, пробыв более полугода на больничном, ушел с завода от греха подальше. Устроился в другом месте, хотя проработал на заводе более 30 лет, да и до пенсии оставалось всего ничего.

Вы думаете, это конец? Ошибаетесь. Конца в этой истории нет. Уже многие из участников этих событий по другую сторону нашего сознания, а те, кто еще иногда здоровается – давно не работают, но я знаю, что если завтра приду на завод и встречу кого-нибудь из оставшихся знакомых, спрошу про рыбалку, которой  все так же увлекаются мои бывшие сослуживцы,  то кто-то обязательно скажет:

- А помнишь, как И.Р. лодку испытывал?

И многие засмеются, вспомнив когда-то слышанную, тысячу раз переиначенную историю о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Или это не та история?