Кружка

Кружка. Посреди одиноко стоящих признаков недавнего обеда, среди пустоты крошек, скрытности ложек и остроты ножей. Самая обыкновенная кружка. Перевёрнутая арка пухлой ручки и бездонный колодец вертикального пространства, смотрящего сквозь тебя.
Лепестки отживших своё чаинок. Стройные, но угловатые. Скопившиеся в маленькую группку испуганных детей, не отводя взглядов – осторожных, утомлённых, печальных.
Я беру её в свои руки – они не могут не заметить меня. Включаю кран – струя. Слабая, детская, неуверенная. Затем удар. Кружка вздрагивает и пытается убежать, но вода уже омывает её изнутри. Чаинки кружатся в диком вальсе пузырящейся струи и, хватаясь за стенки кружки, стараясь удержаться, слетают на прокажённое лицо грязной раковины. Пачкаются, прилипают.
Я стряхиваю остатки капель. Лёгкие, но большие – они разбиваются о раковину, оставившую себе бездомные чаинки. Их осколки обжигают мне кожу. Немое движение губ – "Проклятье…"
И засушенные мумии листьев летят на дно кружки. "Пленники…" – одинокая мысль, быстрая и бесполезная. Улетела.
Вновь вода. Но острая, жалящая, отколовшийся край плоского камня. Она разрезает просмоленные бинты мумий, выскабливает тела листьев из прохудившихся одежд, и разъедает останки зелени.
Бросая ложку сахара – искрящийся бал сверкающих камней. Стремительное танго падения, изящные пары тающих фигур. Вечное кружение быстрой жизни… Мгновение – и тонкий слои золы на поверхности глубины. А сквозь – бронзовость бесцветного металла.
Я начинаю круг. И вся фауна этого крохотного мира со мной. Круглая беговая дорожка – раз, два, три… На пятом круге все сбились со счёта. Лишь лёгкое головокружение и новый вальс оседающей тины – тёмной и горячей. Пепел, ложащийся на крышу башни. Опадающие листья безлюдной аллей.
Всё. Тишина. Я обнимаю кружку за бока. Горячая. Я обжигаю губы. Беспокойные глотки, судорожно-сжимающегося горла, неритмичные, одёргивающиеся. Янтарный цвет тает на моих губах терпким привкусом угольной боли, сдирающей кожу, обнажающей. Тает сахарной сладостью свежих лугов…
Смотрю на дно. Пусто. Лишь лепестки изживших своё чаинок. Прислонились к стене высокой башни. Ждут.