Ужас страшная история

Сегодня Толик проснулся слишком рано.  Потянулся. Из кухни послышался маманин голос:
- Не ходи сегодня никуда, вероятно опять будет трясти. Сиди лучше дома.
Толик, не найдя что ответить в ответ, захихикал.
- Ну что ж с тебя взять, ты ж у меня дурак. Дебил, кретин, не так ли?  Чмо, дауновское отродье. Все мужики в твоем возрасте уже пашут во всю, а ты засранец этакий все сидишь на моей шее.
- Гы, - сказал Толик и улыбнулся во весь рот.
- Урод, 30 лет будет скоро, а мозгов нихира нет, вставай давай, че развалился, ублюдок, иди жрать, а то остынет.
- Няма-няма, а я сильно есть, сильно есть, а Толя хороший не трогай Толю, Толя не дурак.
Дебил в одних трусах поплелся на кухню, взял тарелку со стола, положил ее на пол,  встал на четвереньки и погрузив морду в объем тарелки, принялся пожирать суп. Суп был несвежий, недельной давности и от него шел отвратительный запах. Маманя занималась своими делами и не видела чудачеств сына, но стоило ей повернуться в его сторону, как глаза ее налились гневом.
- Ах ты, сукин сын, че же ты творишь, козлина? Кто так тебя учил есть, отрепье ты вонючее, - с этими словами она сильно пнула по заду Толика. Тот, злобно порычав, отвернулся от миски и залаял:
- Гав, гав, гав!
- Че еще вздумал, идиот! - в сердцах всрикнула разгневанная мать.
- Я – Бобик, не смей меня обзывать.
- Что? Что ты буровишь, козел?
- Я – собака, у меня есть хвост и пасть, я могу укусить больно, ггаав!
- А палки не хочешь? Счас взгрею тебя шваброй, вмиг забудешь фигней заниматься.
- Не бей меня, я боюсь, - дуралей поднялся с пола и тут же заулыбавшись, с улюлюканием кинулся в свою комнату.
Маманя еще долго пыхтела, проклиная свою судьбу, пока в прихожей не зазвонил телефон. Звонила соседка, жалуясь на капли воды катящиеся градом у нее с потолка, грозила принять срочные и неотлагательные меры по отношении к ней за разгильдяйство. Маманя бросила трубку на рычаг и в мгновение ока оказалась в ванной. Вода из крана не текла, но под раковиной образовалась приличных размеров лужица, постепенно увеличавающаяся в размерах. Она заглянула под раковину и разразилась матерной руганью, увидев как небольшой струйкой вытекает ржавого цвета вода из полусгнившей трубы. Тем временем дебил натянул свои одежки, которые скорее можно было назвать грязными тряпками. Одевшись, с нечеловеским шумом, громко топая и издавая нечленораздельные звуки, он ломанулся к двери, и чуть не сорвав ее с петель, бросился на лестничную площадку.
В подъезде в промежутке между первым и вторым этажом ошивались гопы. Их было трое. Они курили и громко ругались матом, иногда дебильно ржа и уже успели принять где-то сомнительного происхождения сивухи, в связи с чем им хотелось приключений на свою жопу. Так как заняться им было абсолютно нечем, то решили они залупаться на проходивших мимо людей. До этого мимо них проходила пожилая бабуля. В силу своей старости, она передвигалась с тросточкой и покачивала постоянно головой по причине болезни. В небольшой сумочке ее покоились найденные в дворике бутылки, и спешила она к себе домой, чтобы отдохнуть и варить после суп из недокормленной сухопарой курочки, что лежала в холодильнике-тракторе.
Благополучно миновав подвыпившую компанию, она продолжила свое неторопливое восхождение по лестнице, как за свой спиной заслышала дебильный хохот. Тогда она решила поторопиться  и прибавила шаг, и в это время кто-то из гопов, вероятно самый крутой, спросил:
- Эй, бабка, ты откуда такая нарисовалась?
Бабушка сделала вид что не слышит, и поспешила побыстрее уйти от этих придурков.
- Ты че старая, не слышишь, тебе говорю, стой ****ь! – повторил гоп.
- Давай окучим мандавошку, - сказал другой, самый мелкий с оттопыренными ушами и прыщавой физиономией.
- Ты еб твою мать, а ну стой, - взял инициативу в свои руки третий и отправился следом за бабкой. Она сильно перепугалась и по подъезду разнесся запах говна.
- Кто тут насрал? – возмутился первый.
- Не я - точно, это карга старая, вот сука, гы-гы-ы-гы-гы – заржал мелкий.
- А ну ****ь, стой! - выхватив тросточку из рук старушенции крикнул третий, - счас мы тебя ****ить будем.
- Внучки, родненькие да вы что, что я вам сделала, отпутите меня! Милиция! – запричитала старушка.
- Молчи, гнида, - отморозок занес палку для удара, - прибью на ***!
Старушка от неожиданности присела на ступеньки и свободной рукой прикрыла лицо, пальцы другой руки разжались и авоська с бутылками полетела вниз прямо в сторону гопников. Они инстинктивно увернулись от нее и следом раздался звук бьющегося стекла. Бутылки, вырвавшись из сумки, разбились и теперь площадка, где стояли курившие гопники была усеяна осколками. В то же время из квартиры выскочил обезумевший Толик и как в пьном угаре понесся, перепрыгивая через ступеньки к выходу. Присутствие на площадке обдолбанных гопников и старушки, присевшей на ступеньке, нисколько его не смутило. Гопник, нависший на бабкой, раскорячился и даже не думал посторониться в сторону, наоборот он развернулся в сторону спускавшегося вниз Толика и залыбился. Маневра, чтобы не задеть гопника и обойти его стороной не было и Толик ломанулся напрямки, сбив его с ног. Гоп стремительно полетел головой вперед, а дурачок оказался на нем сверху, и используя последнего в качастве сноуборда, понесся на тупо уставившихся в ихнюю сторону гопов. Тело гопа-неудачника, а именно его голова, встретив сопротивление противопложной стены и бутылочных осколков, застыло. А другие гопники, тоже сбитые с ног, с израненными  руками оказались в ступоре.  Толик, мговенно перекувыркнувшись, очутился на ногах и понесся как ни в чем не бывало дальше. Первым отошел мелкий, яростно матерясь он двинул ногой лежавшего неподвижно гопа-сноубордиста, который в ответ сдавленно замычал, поэтому он заключил, что тот жив и поплелся по направлению к бабке. Она лежала неподвижно, уставившись стеклянными глазами наверх. Мелкий подошел к ней и тоже пнул, однако реакции с ее стороны не последовало.
- Шухер, счас мусора придут и повяжут, бабка дохлая совсем лежит! – крикнул мелкий.
Второй очнувшись, неестественно вздрогнул и поднялся с полу. Поглядел по сторонам, прислушался. Наверху скрипнула дверь. Малой не смог сдержать вырвавшийся у него приступ хохота и заржал. И тут же кинулся к выходу не переставая гоготать, перемежая смех матерщиной. Следом за ним защемился очнувшийся. Лежавшему гопу подняться без посторонней помощи так и не удалось. Вскоре криками наполнился весь подъезд. Потом понаехала милиция, скорая, даже пожарники, какой-то идиот их вызвал.

Толик сел в подвернувшийся по дороге трамвай. Когда трамвай тронулся, он громко всех оповестил:
- И-и, не буду платить! Платить не буду!
- Что у вас за проезд, - сказала, подошедшая к нему кондукторша, слегка касаясь рукой его плеча.
- И-и, не буду платить! – одергиваясь, заорал Толик - Че надо, платить не буду, и-иии, не буду платить!!
- Псих какой-то.
Кондукторша села на свое место, не спуская глаз с ненормального, че там у него на уме может быть.
Дурак сошел на конечной. Внезапно у него заболела голова и он, сделав несколько шагов рухнул на асфальт. Проходившие мимо люди, погруженные в свои заботы, обходили его стороной, никто не пришел на помощь.  И лишь маленькая девочка, бездумно жуя мороженное, схватила женщину за рукав, судя по всему свою маму и, указав на лежавшего человека, проговорила:
- Мама, а почему этот дядя здесь лежит?
- Дядя устал и лег вздремнуть, пойдем скорее, а то опоздаем в театр.
- Но мам, ты же не спишь на улице, спят в кроватке.
- Не задавай глупых вопросов, пойдем. Ну пойдем же, - женщина с некоторым усилием потащила ребенка за собой, - Пойдем, а то не успеем.
Толик провалялся до вечера. Стало смеркаться, люди попадались все реже и реже. Закрывшись в своих квартирах-клетушках они тупо смотрели новости, апатично переваривая пищу, некоторые продолжали спиваться, нажираясь в дрыбадан, кто-то не в состоянии прокормить семью готовил петлю из бельевой веревки. А дурак без каких-либо заметных движений лежал, распластавшись на осенней земле. Уже начинались осенние заморозки и он бы однозначно помер, если бы не бомжи. Два приятеля оборвыша, уже изрядно приняв на грудь, шли, поддерживая друг друга, то и дело заплетаясь, пока не наткнулись на лежащего на земле человека.
- Колька, ты что ли?  - спросил один из бомжей, - Молчит. Ты Колька? Че молчишь, козел?
- Да не Колька, ты же бухой не видишь, да нет, Колька здоровее будет, - откликнулся второй.
- Я то пьяный, ****ь да ты охуел, да знаешь сколько мне выпить надо.
- Да знаю, иди сена жуй.
- Слушай, а давай возьмем его с собой.
- Хули он нам сдался.
- Ты смотри, сколько мяса, - бомж пнул тело.
- А вдруг он живой.
- Да, б, если б не мы, все равно бы к утру подох, а может он уже труп.
Бомжи между собой договорились и, схватив Толика под руки, направились в свой подвал. Ножа у них не было, была только ржавая ножовка. И вот эти нелюди резали живого человека на части, находящегося в беспамятстве, ножовкой.  Представляете, один держал, а другой – пилил, и даже струи крови, хлеставшие из тела, не протрезвили их.  И как они могли есть это мясо, чуть не вырывая его друг у друга изо рта. А ведь ели, козлы.