Свин и Тычинки

-Ийопта-Василий-там-тя-йяпать-в-падмышку-такое-ссукааа… - мама вошла утром в спальню к супругу крайне взволнованная. Папа не любил когда его отрывают от сна, где Люська оказывается страстной любительницей минета, и даже хотел Алимпиаду Фёдоровну поколотить, но, заинтригованный её нахальным поведением поплёлся вслед за ней в комнату сына.

Свин раскинулся по кровати морской звездой и блаженно сопел в потолок. Странного ничего в нём не было, кроме одеяла, торжественно взметнувшегося над Свиным достоинством как ханский шатёр. Оценив высоту одеяльного взлёта, папа крякнул: "мужик!"… и пошёл дальше спать.

Совет семьи в лице мамы и Триппера постановил что мужающее чадо надо срочно подвергнуть сексуальному воспитанию. После этого Свин часто находил у кровати, в учебниках и в одежде многочисленные брошюрки и тематические газеты, где "добрые" доктора популярно объясняли туповатым подросткам, откуда берутся дети, расказывали про овуляции и эякуляции, беременность и дефлорации и прочая, прочая. Свина бесили эти правильные статьи и они аккуратно переправлялись в мусорное ведро. Тем более, что этот оздоровительно-профилактический трёп сильно отличался от того, что уже неоднократно обсуждалось после школы с употреблением более доступных и привычных слов: песта, менстра и подобных. Оставалось также непонятно, зачем практически во всех пособиях давался путеводитель по женским внутренностям, похожий на череп барана с хвостиками - Свин всё равно не собирался там копаться, а эти маленькие головастики с хитрым названием вроде как дорогу и так должны найти. Описываемый в книжках процесс вовсе не мог сопоставляться со страшноватыми ****ями, расщеперившими с рубашек порнокарт свои разнообразные и разнокалиберные отверстия навстречу чупачупсам, торчащим со всех сторон из-за кадра. И главное - в книжках то, что называется "половой акт" неизбежно вело, к деторождению, а то, что обычно называлось "трахаться-йебаться-зигаться" как раз стремилось этого избежать. Свин пребывал в растерянности.

Мама тоже пребывала в растерянности, но потому что не могла себе представить, как проверить приобретённые Свином навыки, знания и умения. Спросить в лоб она не могла - стеснялась вопросов про них с Василием, а на окольные вопросы ей не хватало образования.

Выручил Василий. Он храбро пошёл вечером к Свину, сшибая косяки и два раза найебнувшись. Сел, покашлял для лучшей формулировки мыслей и изрёк: "Про пестики с тычинками я тебе объяснять ничего не буду - если интересно, читай книжки. Но если ты стал взрослым и ***стым, знай, что если ты будешь пехать свой пестик в какие попало тычинки и они обрюхеют, я свою заначку на аборты тратить не буду! - затем немного смягчился - портил уже девок то?"

Свин покраснел и признался, что ещё не успел и даже слабо себе представляет как это делается, на что папа сказал "пошли" и отвёл его к телевизору, достал из-за книг на верхней полке кассету и воткнул её в видак - вот… смотри… Порнушка была изрядно заезжена, с помехами и почти без цвета, но Свину всё равно понравилось. Правда папа время от времени включал быструю перемотку, типа, так тебе ещё рано, а тут вообще мужиков нет, но и то что удавалось посмотреть впечатляло и не оставляло сомнений в крайней неромантичности процесса. Свин смотрел пособие не отрываясь и беспрестанно перекладывая ногу на ногу, чтобы предотвратить взрыв ширинки и боялся смотреть на папу. Папа временами выбегал в ванную, а когда всё закончилось достал мятую пятисотку, вручил её Свину и отправил его на вокзал. "Иди, йопт, тренируйся, джигит… и это… гандон…" - папа протянул Свину пулемётную ленту презиков советского образца за три копейки.

На вокзале было людно и шумно. На ком тренироваться понять было сложно и Свин пару часов ходил по перрону, всматриваясь в лица наиболее превлекательных женщин. В конце концов это ему надоело и он подошёл к барменше в кафе и, стараясь быть естественным, спросил, не была бы она столь любезна намекнуть ему, если, конечно, это возможно, нельзя ли на этом чудесном вокзале найти… проститутку, потому что она срочно нужна. Барменша хихикнула и убежала. "Всё - подумал Свин - сейчас она приведёт толпу своих коллег и они будут смеяться, а я - смущаться". Вместо коллег барменша привела крокодила с сигаретой в зубах и густо украшенной помадой пастью. "Вот, Маш, к тебе паренёк" Крокодил смерил свина взглядом, кивнул, взял его за руку и потянул в подсобку.
- деньги с собой?
- Да.
- Сколько?
- Пятьсот…
- А чё так мало - искренне удивился крокодил - ты их что, под кассой нашёл?
- Нет, папа дал.
- ну папа так папа - смягчился крокодил, запихнул деньги в шапку и медленно, пытаясь не спугнуть клиента стал раздеваться. Под одеждой оказалась поношенное женское тело, не раз бывавшее в эротических боях, но, видимо, когда-то бывшее привлекательным. К своему удивлению Свин возбудился и после недолгого сопротивления позволил себя ласкать.

Было темно и душно. Пахло потом и банановым презервативом, а руки скользили по её скользкой спине. Получить удовольствие было сложно, потому что даже бройлерное Свиное хозяйство, гордость семьи, никак не могло нащупать стенок крокодилова "лона", а она уже в силу опыта не могла сжать в песте предмет меньше бутылки. Свин старался и сопел, а Маша вяло повизгивала и ежесекундно содрогалась в псевдооргазме. Наконец всё закончилось и крокодил ушёл. Свин пытался перевести дыхание и деть куда-нибудь использованный гандон. А выходя из подсобки он даже уверенно подмигнул барменше, отчего та снова глупо захихикала.

Новая роль ему не смотря ни на что понравилась и в уме он уже составлял список одноклассниц, на кого он будет тратить оставшиеся презы.
Так Свин стал мужчиной.