День без дождя

Не встретились.
Били колокола, я проснулась. Выпила кофе – полкружки, потому что больше не успела. Курила тоже на ходу.
И не встретились.
Мои глаза горели, а сердце, по-моему, вообще отказало. Напяливая пальто, оторвала пуговицу, потом лопнул шнурок в побитом гаде. Спешила так, что сломала ноготь, ключ и молнию сумки.
Не встретились.
Я ещё раз прокрутила в голове твой маршрут, по которому ты через две минуты должен был начать следовать из дома с набережной. Ещё раз прикинула, что сказать тебе с самого начала. Какого чёрта привязалось банальное «Так вот ты какой…»  Спешила так, что даже не глянула на себя в зеркало. На голове творился бардак.
Как сбегала по лестничным пролётам, вообще не помню. Притормозила только между вторым и третьим этажами, как всегда, только секунды на четыре – ровно столько времени надо, чтобы крикнуть: «Мерлин!» и отработанным, машинальным движением извлечь из целлофана и бросить дремлющей в углу лестничной клетки кошке свежую рыбку. Брат дома разводит их сотнями, а я ворую для Мерлина. Брат не замечает, и Мерлин благодарен. Наверное.
Я ненавижу кошек, а Мерлин не любит меня. Он не любит никого. За это я и уважаю его – за то, что мы похожи. Красивый, выпестованный эгоизм. Но, пролетая над последними ступеньками, я поняла, что различает нас с этой кошкой сейчас – у меня есть Ты, вернее, Мечта о тебе, а у него вообще никого нет.
Если бы я знала, что не встретимся, я бы ей откровенно позавидовала.
Не позавидовала. Не встретились.
Пролетела двор, площадку, дорожку, сквер, оставляя гадами в усталой городской пыли печати фирмового «КММ».
«Хочу к тебе, хочу тебя, единственный мой…»
Вылетаю на проспект. Последний отрезок дистанции – перебежать четыре полосы проспекта, мостик и… Визг тормозов, скрежет бампера об асфальт, звон стекла, запах стёртой резины покрышек в конце пятиметрового – не больше – иссине-чёрного тормозного пути. Ротозявая толпа, плач сирены неотложки ещё пока метрах в двухстах. Уже не ко мне. Уже не надо. Раздробленной скулой прижимаюсь к дымящемуся асфальту. В голове – крик, сначала страха, потом шока, потом отчаяния и, наконец, – истерики, в полную силу. Но этот крик только в голове, потому что я не могу издать ни звука. Кровь горлом. Темнеет в глазах. Как странно – тихо-тихо. И спокойно. Очень спокойно. Полное отсутсвие мыслей. Даже обидно – я всегда думала, что люди сразу начинают думать о чём-то возвышенно-философском, когда умирают. Но так даже лучше – не думать.
Всё. Гаснет последняя картина. Самая последняя.
В двух метрах от меня согнутый вдвое отлетевший от машины спойлер.
Равнодушный дым серого-серого асфальта.
Моя нога с коленкой, выгнутой в обратную сторону – открытый перелом.
Жестокие ноги толпы с коленками, сгибающимися правильно.
Зависть - я завидую Мерлину, чёрт возьми...
Пыль.
Тишина.
Гармония.
НЕ ТЫ! НЕ метрах в пятнадцати,  НЕ на обочине асфальта. НЕ твои руки бессильно опущены и дрожат. НЕ твои глаза хрустальны и неподвижны, а губы белы, как снег.
Не смотрю на тебя. Не дышу. Не стремлюсь. Умираю. Улыбаюсь.
Как в плохом сериале.
Не встретились. 
Я ругаю себя, и эта мысль немножко, совсем чуть-чуть, а потом и вовсе нисколько не омрачает полёта моей души прочь из тела. С согнутой в обратную сторону коленкой.