Две девочки

       ДВЕ ДЕВОЧКИ

Эти девочки были похожи на цирковых собачек. Только неухоженных, грязненьких таких, неопрятных.
Целыми днями они бродили по улицам и искали приключений. Стреляли у прохожих сигареты, пили газированную воду из автомата и чмокали жевательную резинку. Когда у них появлялось немного деньжат, они покупали бутылочку дешевого красного вина и в несколько этапов, с продолжительными перерывами, приканчивали ее в подъезде, а потом, пьяненькие, но довольные, шли в кооперативный видеосалон и смотрели там Брюса Ли, Шварценеггера или Сталлоне. Им нравилась такая беззаботная, кучерявая жизнь, которой они жили последнее время, и казалась она им шикарной. Им нравились и бравые дядьки из боевиков, могущие так классно драться, и они примеривали их к своим товарищам из 8 «Б», но получалось не очень. Правда, девочкам хотелось, чтобы бравые дядьки были чуть-чуть помоложе: тогда девочки могли влюбиться в них и любить во взаимности до гробовой доски. Но помоложе были из 8 «Б» и из других классов. И у них не было возможности кушать пачками вкусную американскую резинку и угощать девочек, выкуривать по пачке душистых американских сигарет в день, ездить запросто в «Вольво» и «Мерседесах» и разбивать их, когда вздумается. У них были только велосипеды и у некоторых - мотоциклы. Не было ни у одного из них и таких мощных мускулов, хотя они и тужились иногда с гантелями у себя на балконах.
А те дядьки были на уровне: машины, башли (доллары, в основном, и фунты), кока-кола ведрами и жвачка - до тошноты. Ну и женщины , конечно, при них. Тоже накаченные, бывает, и у каждой косметики - завались. Не в смысле на лице, а дома. Духи, шампуни, кремы, тени, пудра, дезодоранты для тела и для ног - всего полно. Открываешь сервант, а там - ! Клевая жизнь. Видеотеток девочки примеривали на себя, и получалось, опять же, не очень. Хотя, если уж откровенно, они относились к себе не очень критически, нравились друг другу. Еще они нравились некоторым мальчишкам из младших классов, но девочкам было начхать на этих мальчишек, они их в упор не видели, да и смотреть не хотели. Девочки не знали еще, что у многих женщин наступает в жизни период, если, конечно, удастся дожить до него, когда они уже не хотят смотреть вверх, когда они понимают, что там, выше, им уже не будет интересно, а будет уныло, блекло, безрадостно, тот период, когда женщина предпочитает смотреть вниз, на тех самых, повзрослевших теперь мальчишек из младших классов и даже тех, кто родился значительно позже и не мог учиться в школе хотя бы одновременно с ней. Девочки не знали об этом, а им никто не говорил, хотя это вряд ли бы что-нибудь изменило: им начхать было на всех, кто младше, кто их любил искренно, трепетно, с восторгом ловя и по-своему толкуя случайно оброненный взгляд, кивок, взмах руки.
Они жаждали приключений, и мальчики-сверстники не устраивали их. Не говоря уже о тех, кто младше. Девочки не знали, чего именно, кроме шикарной, как им казалось, жизни, которой они жили, им еще хочется. Ну разве что еще более шикарной, как там, чтобы весело и ни о чем особенно не думать.
И когда в один из теплых летних вечеров возле них, лениво прогуливавшихся по улице и жующих ириски, затормозила машина, и сидевшие в ней мужчины любезно пригласили их покататься, девочки, не раздумывая, прыгнули на заднее сиденье. Черт побери: как здорово мчаться в этой машине, хотя и не «Мерседес». Но если ждать, когда возле тебя вдруг тормознет «Мерседес» или какой-нибудь там «Ягуар», то можно и не дождаться. Так и протопаешь всю жизнь пешком, жуя ириски. Девочки это уже понимали, хотя и неотчетливо, смутно. Просто им хотелось покататься в хорошей машине, а не стирать подошвы в прогулках и не жаться в автобусе, зажав бережливо потный пятак в кулаке, и опасаясь, как бы не штрафанули.
Мужчин, включая веселого, шумного, который сидел за рулем, было трое, и в полумраке они выглядели не очень пожилыми, хотя им, наверное, было уже лет тридцать.
Они говорили с девочками хорошо: не о школе, не об уроках, они вообще не спрашивали, как многие другие, сколько девочкам лет, и почему они гуляют одни так поздно. Мужчины вели себя с ними, как с равными. Во всяком случае, так казалось девочкам. Более того, они были внимательны, как кавалеры по отношению к дамам: включали магнитофон громче, когда девочки просили об этом, и приглушали звук, когда он мешал беседе, предлагали сигареты, протягивая пачку, а не вытаскивая их по одной пальцами за фильтр, как это делали некоторые прохожие, осторожно подносили зажигалку, довольно классную штуковину, выпускавшую пламя легко и беззвучно.
Девочкам было приятно, и то легкое беспокойство, которое возникло в первые минуты поездки, постепенно исчезло. Машина катила по загородному шоссе уже минут двадцать. Из динамиков сочилась приятная музыка, по салону плавал табачный дым, ароматный, чуть сладковатый, от замечательных ментоловых сигарет, и головы у девочек слегка затуманились от выпитого в машине коньяка. Им налили в стаканчик совсем немного, только плеснули на донышко, но и самой малости для них было достаточно: девочкам не приходилось прежде пить коньяк. Мужчины достали и шоколадку, предложили девочкам и съели сами по кусочку. Все было красиво, шикарно, как в той жизни. А потом мужчины открыли бутылку шампанского и сделали это тоже красиво, словно салютуя девочкам. А потом было и еще что-то, и еще - девочки не помнили.
И очнулись они уже на следующее утро, на берегу какой-то речушки, заросшей камышом и водорослями, и выглядели неважно, конечно. А солнце уже набирало силу, становилось жарко и очень хотелось пить.
А потом они стояли на обочине и пытались остановить шедшие потоком в город машины, среди которых были и «Москвичи», и «Жигули», попадались даже «Мерседесы» и «Вольво». Водители и пассажиры обращали внимание на этих двух девочек, похожих на одичавших собачек, и проносились мимо. Потому что когда едешь в потоке, надо держать такую же скорость, с которой идет поток, и нет возможности съехать и остановиться, даже если не очень спешишь. Потому что день только начался, и надо успеть решить и то, и это, и ты едешь в определенное место, с определенной целью, а на обочине стоят две каких-то грязненьких соплячки, отвлекая тебя, и неизвестно, куда им надо и надо ли вообще. Возможно, так думали водители, проносясь мимо. А, может быть, они не останавливались вовсе не поэтому. Трудно сказать, почему.
И девочки долго шли пешком. В придорожной деревне какая-то сердобольная женщина дала им умыться, покормила и заставила своего мужа отвезти девочек в город. Машина была грузовая, и ехать в ней было не так удобно, как в легковой. Не было тихой, приятной музыки, ментоловых сигарет и напитков. Водитель сердился на жену и на девочек и весь путь что-то бурчал. Одет он был старомодно, и девочкам не понравился, они поблагодарили его сухо.
Дома им, конечно, досталось. И они не стали ничего рассказывать про ночную прогулку. Потому что в этом случае их шикарная жизнь, которой они жили последнее время, сразу бы изменилась. А им этого не хотелось. Они просто сделали маленький перерыв, а через день или два возобновили ее. И снова бродили по улицам и искали приключений. Разумеется, они извлекли урок из ночной прогулки, которая оказалась не столь удачной, какой обещала быть, то происшествие не прошло для них даром. И когда в один из теплых летних вечеров возле них затормозила машина, девочки, прежде чем сесть в нее, мельком осмотрели пассажиров: не те ли это самые дядьки, что бросили их у реки. Они все-таки жаждали приключений. Две девочки из 8 «Б» класса, похожие на непородистых собачек: маленькие такие, не очень опрятные.
1987 год