На розыск и задержание

ОРИЕНТИРОВАТЬ   НА  РОЗЫСК   И

                ЗАДЕРЖАНИЕ...
   
      
                (Николай БЕЛЫЙ)

 
1. Ключ зажигания поворачивался безрезультатно,  только глухо щелкал стартер, но двигатель не запускался.
- Опять «бендикс», проклятый, - проворчал он вслух, упрямо выворачивая ключ. С пятой попытки, наконец, движок дважды дёрнулся и мягко заурчал, можно было выезжать из гаража. Голубой «жигуль» неспешно катился по вечерним улицам. Программа «ВРЕМЯ»  отвлекала  свежими новостями, и потому опустели даже столики от увлеченных доминошников. Засидевшиеся на лавочках старушки обсуждали только им интересные новости о конкретных проблемах перестройки, но больше относящиеся к изменениям жизни своих соседей по подъезду…
Июльский день, из-за жары казавшийся бесконечным, вязкой духотой грозился вот-вот разразиться долгожданным дождем. Красноватые лучи солнца рельефно подсвечивали бело-серые тяжелые облака, но дождя уже месяца два не было.
Он старался выехать  «потаксовать» как раз незадолго до заката, когда с улиц уже уезжали посеревшие от дорожной пыли «гаишники», а автомашины гостакси, по три-четыре в ряд, терпеливо застывали у остановок, в ожидании щедрого пассажира. Его же расчет был прост: в 22 часа  из аэропорта отлетал вечерний самолет на Адлер,  к которому в рекламе почти всегда добавляли экскурсию в Новый Афон. И он знал, что по Рабочему проспекту всегда был шанс подобрать 2-3 человека, опаздывающих на регистрацию к рейсу и обещающих за доставку хорошо заплатить. Да ему и много-то не надо, заработать бы на бак бензина, да отложить на очередной ремонт «жигулевского» стартера.  А там, из аэропорта, всегда находились попутчики в обратную сторону, спешащие скорее в город и не жалеющие «десятки» на проезд.
На перекрестке с улицей Озёрной его и остановила плавным жестом руки светловолосая девушка с синей спортивной сумкой в левой руке. Он наклонился к правой двери и, услышав, что ей надо в аэропорт, сразу сказал, что это будет ей стоить десять рублей. Сумку забросили на заднее сидение, девушка разместилась рядом с ним.  «Жигуль» целеустремленно помчался за город.
Он включил подфарники, голос певицы из радиоприемника в очередной раз выводил излияния про две звезды, объединяя их  высоким смыслом неземного слияния. Темнело, а он недолюбливал этот промежуток времени, когда и фары не включишь, но и плохо просматривалась проезжая часть. Искоса поглядывая на белеющие коленки пассажирки, отчего уже раз пропустил правым колесом яму на асфальте, он думал, что через пару недель она возвратится с моря уже шоколадного цвета, как молодая мулатка. И вдруг крупные капли дождя стали залеплять лобовое стекло, а несколько из них влетели сбоку ему в салон, отчего он сразу включил суматошные дворники и поднял стекло левой двери.
С треском  в стороне блеснул зигзаг голубоватой молнии и сразу же, как выстрел из градобойной пушки, тяжело ахнул гром. Гроза обещала быть нешуточной.  Девушка прервала молчание и огорченно молвила, что вылет может быть  из-за грозы перенесен. Упорно глядя через струи дождя, которые уже и не смывались короткими щетками, он посочувствовал ей, что и такое возможно.
Встречные машины поднимали от колес струи воды и становились похожими на скоростные катера. Рабочий проспект все больше напоминал русло реки. И так случалось всегда, когда с ближайших холмов при дожде стекалась вода. Он подумал, что за путепроводом надо будет выехать на старую дорогу, хотя она и ухабистая, но там меньше шансов застрять с заглохшим двигателем от прибывающей воды...
Пятнадцать метров под путепроводом, что перекрестно перекрывал Рабочий проспект, промчались без дождя, лишь только под колесами вода раздавалась в стороны; он включил фары и с ходу стал въезжать в  стену воды, что безудержно лилась с неба.  На встречу выплывал свет фар, кто-то ехал на «дальнем». Он чертыхнулся и мигнул своими, переключив  вновь на ближний, но встречный не менял освещение, отчего лобовое стекло стало напоминать старое зеркало с облезающим серебром. Справа промелькнула тень, какая-то косая и вытянутая, затем последовал тупой удар, правая фара потухла.  Резкий  металлический скрежет продрал ту же сторону машины...
Окаменевшие руки продолжали сжимать рулевое колесо, машина уже почти остановилась, но затем взревел двигатель и автомашина рванула вперед,  через триста метров выехала вверх на старую дорогу.
Крик девушки заставил его вздрогнуть, и оторвал от внутреннего монолога. Он увидел, что девушка вжалась в правую дверь и рукой в темноте пытается найти ручку, раздался хруст. Ручку она нашла и сломала, но дверь уже открылась. Он затормозил, а девушка всё кричала, что там человек, что он негодяй...
С заднего сидения он выдернул её сумку и швырнул на девушку.
- Вылезай, дура! - прохрипел он и вытолкнул девушку с её вещами в дождь.
На старой дороге в аэропорт, под проливным дождем, она осталась стоять с сумкой в руках, глядя как растворяются вдали красные огоньки автомашины, в которой ещё несколько минут назад ей было так сухо и уютно. Косые струи дождя моментально смыли соленый вкус слез, которые вместе с краской для ресниц так же текли по щекам, как и вода по лобовому стеклу той автомашины. Платьице облепило её фигурку, перегнувшуюся вправо, когда она, спотыкаясь в темноте, возвращалась обратно, к путепроводу.
      
2.         Начальникам горрайорганов и Управления
                внутренних дел на транспорте
         
                О Р И Е Н Т И Р О В К А
  23 июля 1989г., примерно в 21 час 30 минут, водитель неустановленного автомобиля, предположительно «жигули» светло-синего цвета («пицунда»), следовавший по Рабочему проспекту в направлении аэропорта в условиях ограниченной видимости из-за шедшего дождя, за путепроводом совершил наезд на велосипедиста Келимбовского Сергея Михайловича, 16 лет, который от полученных телесных повреждений скончался 24.07.89г. в 01 час 40мин. в больнице скорой  медицинской помощи. Водитель транспортного средства с места происшествия скрылся. Предположительно автомобиль незначительно технически поврежден, разбита правая фара, смято правое крыло, оцарапана правая сторона транспортного средства.
Приметы водителя: на вид 30-35лет, среднего сложения, волосы темные, короткая стрижка, голос хрипловатый. Был одет в светлую безрукавку.
Прошу ориентировать личный состав и общественность на розыск транспортного средства и задержание подозреваемого.
                Начальник Днестровского ГОВД
                майор милиции          Албин  А.

    ...Петр Олтян дописал фамилию начальника и отодвинул листок бумаги в сторону. Надо было отвлечься на несколько минут, забыть текст ориентировки, затем опять перечитать. Ориентировку подписывает начальник, но составляет  оперативный работник или дежурный. Был уже случай, когда ориентировку соседнего  райотдела милиции зачитали на передаче КВН, после чего  тамошний дежурный лишний год ожидал очередного звания.
Сказать, что Петр устал, было бы мало сказать. Он устал до того, что сознание уплывало,  ему хотелось опустить голову на руки и  поспать минут  30 - 40.
Но внизу такой же чертовски усталый дежурный ожидал его текст, чтобы уже самому подготовить сводку для МВД, а в ней также должны были быть свои точные детали. Здесь, на втором этаже, в своем кабинете Петру было немного спокойней, чем в аквариуме дежурной части, где и в три часа ночи не затихала жизнь. Кого-то из доставленных жажда замучила, а кто-то уже начинал  «качать права» по поводу его нахождения там. И за всем нужен глаз и глаз. Это лишь в кино всё красиво отображается: сержанты четко честь отдают и рапортуют о доставлении правонарушителей. Здесь же, пока из машины затащат в здание партию пьянчуг и семейных скандалистов, то они больше похожи на грузчиков во взмокших форменных рубашках со сбитыми в сторону погонами, а фуражки где-то в стороне лежат.
Петр всё чаще задумывался во время суточных дежурств о том, как неразумно организована служба отдела в ночное время. Ведь очевидно, что не заканчивается жизнь в 150 тысячном городе в 18 - 19 часов, когда большая часть сотрудников уже устремлена домой. И это естественно. Но почему бы не сделать так, чтобы половина оперсостава начинали работать с 15часов, ведь сами себя обманываем! А работать от рассвета до заката всё-таки каждый день невозможно.
      «Наша служба и опасна и трудна!»,     -    любил    повторять   на   оперативках  замполит. «Трудна телега для коня, а тянуть её надо», - так и подмывало Петра иной раз ответить  замполиту. Но замполит всегда прав и никто тебе не зачтет, что ты молод, и служба тебе интересна, и не хочется походить на некоторых внутренне успокоенных ветеранов, упорно высиживающих пенсию, когда уже можно будет спокойно гусей разводить. Хотя  и  это, правда, нужное дело...
Петр взглянул на девушку, завернутую как в кокон его шинелью. Свою шинель с лейтенантскими звездочками он одевал всего три раза, так и висела уже года четыре она в шкафу здесь, в кабинете. «Оперу» шинель не нужна. Теперь его шинель пригодилась для промокшей девушки и она в неё облачилась, сняв свое платье, кода Петр вышел в коридор.
 
3. Предварительная ориентировка уже была передана по радио тем немногим патрулям и охраны, которые несли круглосуточную службу. Сообщили и диспетчеру таксопарка на тот случай, вдруг кто-то из таксистов заметит разыскиваемый автомобиль. Надежды на обнаружение подозреваемого, спустя 2-3 часа после установления обстоятельств наезда, было мало. Но существовал уже годами отработанный алгоритм о том, что по свежим следам происшествия необходимо проводить конкретные оперативно-розыскные мероприятия и, случалось, механизм  срабатывал.
Некоторые обстоятельства помогали исследованию события. Примерно у 01 час дежурному позвонила женщина, сообщила об отсутствии своего сына, ученика 10 класса 12-й средней школы Келимбовского Сергея. Родители юноши не спали, ожидали его приезда, и сразу поехали в больницу, как только опомнились немного от первых слов сообщения о происшедшем.
В больнице, возле реанимационной палаты, они и находились, когда хирург, еще не снявший маску и перчатки, сообщил о смерти Сергея, наступившей в результате потери крови и травм грудной клетки и головы. Сергей умер, так и не придя в сознание после столкновения его велосипеда с неизвестной автомашиной.
В безысходном плаче матери, у которой и голоса не осталось, не было слов, кроме единственного: «Сереженька, Сереженька!». Казалось, только именем обезумевшая мать пыталась удержать ещё недавно живого сына, как будто что-то ещё возможно было вернуть. Отец держал её обеими руками, не имея ни слов, ни сил для утешения...
Так и застал их Петр, подъехавший к больнице выяснить исход операции и уточнить характер телесных повреждений потерпевшего, и тоже замер с ощущением собственного бессилия что-либо изменить. Молча сидел он в тесном дежурном «уазике», возвращаясь в горотдел. Тяжкими всегда, очень тяжкими, оставались для него те минуты, когда соприсутствовал он в беде и горе людей, пусть и незнакомых ему вовсе, но к горю которых он уже не мог оставаться равнодушным.
«В последние годы, - ловил он себя на мысли, - милицейская службы очень изменилась. Сложно и сравнивать с тем, что было лет 5-7 назад». После службы во внутренних войсках, он почти сразу стал сержантом в подразделении конвойной службы и регулярно присутствовал в судебных процессах. Это ему дало однозначное понимание весомости доказательств при исследовании обстоятельств совершенного преступления и вынесении приговора. Молодому конвоиру иногда были непонятны решения судей,  через год Петр стал студентом заочником юридического факультета, имея далёкую цель познания глубины жизненных отношений людей, скрытых пружин мотивов и желаний в их действиях…
С годами приходил опыт, он побывал и участковым инспектором, пока не стал сыщиком, но менялась и окружающая жизнь, так что порой и совсем непонятным становилось: зачем служить, кому нужен твой труд и как его стали оценивать. А не разумнее ли податься в кооператоры? Но и представить себя уже не мог без внутренней потребности искать чуждый ему разум, вставший на путь преступления.
Сыщик всегда исходит из факта преступного деяния. И когда перед тобою два - три листка бумаги с заявлением и протоколом осмотра места происшествия, то трудно даже представить какие события впереди, кого повстречаешь, когда начинаешь искать. Вот эта зовущая за собою неопределенность и была еще одним двигающим началом в работе «опера», кроме формальных служебных обязанностей. Ведь принудить, заставить быть сыщиком невозможно! И пока он ещё не устал, пока была энергия для схватки и поиска, часто появлялся и результат: первоначально в виде направления, где всё больше и больше попадались факты, достаточные для подозрения. Затем проявлялся и призрачный облик подозреваемого и очень часто возникал диалог сыщика с ним, беззвучный и незаметный для окружающих. Венец работы «опера», задержание заподозренного лица, продолжал в реальности этот диалог, уже фиксируемый протоколом допроса.
Устанет «опер», обретет внутреннюю неподвижность, а то и боязнь неопределенности завтрашнего дня и всё: нет больше сыщика. Останется исполнительный и безынициативный чиновник, уже больше думающий о стабильной карьере и устойчивости в должности, о своевременном очередном звании. Но никому не сознается он, что  утратил ловчий нюх, что не манит и не дает спокойного сна инстинкт охотника, прикрывая себя формальными показателями в службе, но уже в другой и, часто, не розыскной.
Но был и ещё один значимый момент в службе, когда запекалось в душе ощущение от боли ранее незнакомых людей, попавших в беду, как с трагедией семьи Келимбовских. Мало других происшествий можно было сравнить с таким, когда погибал человек. На их фоне уходили в сторону по глубине восприятия для розыскника многочисленные кражи и угоны. Ещё оставалось внутри будоражащей раной чувство сопереживания с горем безутешных близких. И ярость, жгучая ярость за сиюминутное бессилие, что невозможно так сразу виновника найти. А его надо найти!
Милицейский «уазик» в очередной раз тряхнуло на ухабе. С началом перестройки очень скоро перестали ремонтировать дороги. Петр невольно очнулся от тревожащих его дум. Подъезжали к горотделу...
 
   4. Людмила Александровна, дежурный следователь, только вздохнула, когда Петр кратко сообщил ей о результатах своей поездки в больницу. Сама мать двух мальчишек и уже майор милиции, она остро ощущала горе родителей, оставшихся без сына. Её руки бесцельно перекладывали по столу папки с материалами  уголовных дел, справочник и коричневый кирпичик уголовного кодекса.
- Я вынесла постановление о назначении экспертизы по следам краски автомобиля на раме велосипеда,  - тихо произнесла Людмила Александровна.
- Нам сложно  найти  подозреваемого, приметы его нечеткие. Тогда будем искать автомашину, - согласился Петр.
Следователь задумчиво кивала головой. Она знала, что при таких обстоятельствах, когда даже невозможно было найти что-то вещественное на месте дорожно-транспортного происшествия из-за унесших их потоках воды, следы краски могли сыграть важную роль в последующем сравнении с краской на выявленных автомашинах. И сравнительный анализ составов краски точно выявит автомобиль, причастный к столкновению. Но его нужно ещё разыскать в массе автомобилей. Да и подозреваемый может перекрасить автомашину.
- Сделай выборку по картотеке ГАИ на все автомашины синего и голубого цветов, - продолжала Людмила Александровна, - автомашина местная. Не станет кто-то заезжий вечером искать пассажиров по городу.
Петр согласно кивнул, а затем предложил ограничиться пока кругом автомобилей марки «ВАЗ» первой или одиннадцатой модели.
- А почему ты так считаешь? - заинтересованно спросила Людмила Александровна.
- Да свидетельница наша единственная подробно описала мне автомобиль, «мыльницей» его назвала. Глазастая девчушка, - пояснил сыщик.
- Ну, глаза у неё, точно, красивые. И я заметила, - улыбнулась Людмила Александровна, - смотри, не проморгай!
- Да сколько их ходит-то,   улыбнулся  Петр уголком  рта.
- Сколько бы ни ходили, а не каждая вернется к месту наезда, да будет пытаться спасти жизнь пострадавшего. Ты заметь, у нас в милиции мало старых холостяков, вот девы встречаются. Не просто, наверное, объяснять нашим мужчинам свои чувства женщине в форме, капитану милиции, например, - вздохнула Людмила Александровна, вспомнив свою подругу Галину.
- Да успею ещё приглядеть, - отмахнулся Петр и, нарочито внимательно, стал перечитывать протокол осмотра места происшествия.
Два года назад его молодой коллега по кабинету, Виталий, вдруг стал частенько задерживаться допоздна, чего ранее не случалось. Обычно, часов в 7 вечера, он уже под любым предлогом, мол, пойду проверить админнадзорного или найти свидетелей, убегал домой. Старался и от каких-то сабантуйчиков вечерком убежать. И все домой, к жене.
Строгая женщина, экономист, привыкшая к послушному поведению цифр и расчетов,  молодая жена всё пыталась наладить ритм семейной жизни по расписанию, конкретному как квартальный отчет. Но разве возможно было сладить с ритмом жизни Виталия, когда и заполночь частенько его по тревоге поднимали, и многодневные засады случались. Да и детей у них не было и не на кого было супруге свое внимание переключить. Одна размолвка за другой, а там и подходящий коллега у неё на работе выявился, такой же конкретный и умиротворенный зам.главного энергетика того же завода.  Они как-то быстро сблизились и Виталию обо всем рассказали.
Петр, после этой истории, посочувствовал коллеге, который ещё с полгода никому не хотел ничего рассказывать, да разве останется долго незамеченным что-то от глаз сослуживцев? Но не пригласишь же Виталия на заседание женсовета! Виталию молча сочувствовали, но какой милиционер мог его в чем-то упрекнуть, ведь почти каждый не просто устраивал свою жизнь, особенно когда у молодых жен таял лёгкий флер брачной романтики с курсантом или сержантом патрульно-постовой службы.
  -У автомашины разбита правая фара и повреждено правое крыло, - перевела разговор на служебную тему Людмила Александровна, - я думаю, владелец скоро будет делать ремонт. Надо обойти реммастерские, предупредить  мастеров.
- Сделаю, - деловито сказал Петр.
- А ещё, - задумчиво добавил он, - мне кажется, что он не первый раз ездит с пассажирами в аэропорт. Должны были его видеть, кто-то знает его. Есть предложение: дать завтра, точнее, с утра, информацию на радио и в газету, а вечером подробно сообщить в городском выпуске новостей по телевизору. Думаю, мало останется равнодушных людей, откликнуться, и помогут. В конце концов, для чего работаем? Чтобы люди спокойно жили. А  что, сможет кто-то спокойно жить, если краешек чужой беды и его коснется?
Петр разгорячился. Это была его давнишняя проблема, над которой он часто задумывался: почему всё дальше и дальше расходятся интересы людей и органов внутренних дел? Куда пропали народные дружинники и общественники? И с каким трудом свидетелей найти сейчас можно!
Да и какое пополнение органов пошло сейчас «на усиление»? Вроде бы лучшие производственники и активисты. Но Петру всё чаще казалось, что это те люди, которые убежали  с производства, имея самые смутные представления о службе в милиции. Оказались среди них и просто болтуны, которые считают, что можно день за днем ходить по коридорам отдела с деловым видом, фактически не желая ничего делать. Вот и множились липовые показатели, когда за цифрой процента раскрываемости прикрывалась реальность.
А реальность становилась уже явно такой, что ржавый айсберг преступности всё больше и больше всплывал на поверхность и обнажал ранее не видимые и невиданные свои скрытые стороны, зловеще жуткие для понимающего взгляда.
- Я думаю, - отвечала Людмила Александровна, - твое предложение будет поддержано руководством. Не уйду домой, пока не услышу по радио сообщение об этом происшествии с обращением к горожанам.
- МВД! - сказал вставая Петр.
- МВД, - с улыбкой ответила следователь.
«Мир Вашему Дому», так меж собою они с некоторых пор расшифровывали уже привычную для них, а для кого-то  грозную,  аббревиатуру.

5. Девушка так ещё и спала в его застегнутой шинели и во сне лицо её казалось по детски обиженным. Она отказалась от предложения отвезти её в общежитие медучилища сразу после допроса следователя, пояснив, что ночью не хочет никого беспокоить.
- Ну, неудобно мне, - просто пояснила она.
- Тогда спи, - посоветовал ей Петр и принялся за ориентировку...
Когда он ещё раз вернулся к сухому тексту сообщения, то вычеркнул слово «предположительно» и оставил только «автомобиль незначительно технически поврежден» и тихонько вышел из кабинета.
В дежурке всё крутилось волчком. Доставленный от ресторана «Семь роз», парень лет 25, протрезвел слегка и, нетвердо стоя на ногах, попытался демонстрировать приёмы каратэ старшине Додону.
Иван, добродушный здоровяк, раз отвел его кулак в сторону, затем другой и кликнул дежурного. Капитан Запрудник, с покрасневшими усталыми глазами, зашел в  «предбанник» и рявкнул на каратиста. Тот развернулся и сделал шаг к нему и продолжил упражнения: шаг-выпад, шаг-выпад: «Ий-е! Ий-е!».
-Ну, болван попался, - проворчал капитан, - Ваня, придержи руки!.
Иван мигом сомкнул руки каратиста в замок за его спиной и потянул на себя. Каратист потерял равновесие,  но пытался встать на ноги.
- Я тебя отправлю в вытрезвитель и охладишься там под прохладным душем, если ещё раз тебя услышу. Понял? -  спокойно и устало сказал капитан.
     Каратист ничего не понял и, обретя правой ногой точку опоры, оттолкнулся назад. Иван не ожидал этого, и они оба загремели на пол.
Дежурный забыл про усталость, лишь только его губы свело в линию, подскочил к каратисту и дернул за обе ноги вверх. Иван снова схватил его за руки. Так и держали они его в тот момент, когда Петр зашел в комнату. Каратист орал как новорожденный ребенок.
- Петро! Открой камеру, пускай там, на братьях своих поупражняется. Они его быстро успокоят, - попросил дежурный.
- Сделаю! - мигом откликнулся «опер» и длинным ключом открыл замок душного помещения с едкой вонью грязи, табака, пота и перегара. Там уже находились четверо  и туда же втолкнули «каратиста».
- Не имеете права, - орал он, - сухой закон отменен!
- Да заткнись, ты! - послышался уже другой голос изнутри.
- Да пошел ты  ..., - заорал каратист.
        Бух! Бух! Глухой удар тела о стенку.
- А-а-й! Ой! - уже поверженный вопль каратиста.
        Бух! Бух! Снова.
-Выпустите меня! - Я больше не буду, мужики! Клянусь! - завыл каратист.
-Ну, нет! - отвечал дежурный, - только утром вместе со всеми. И сразу 15 суток.
- Эффективней смирительной рубашки, - заметил Иван. Вот стали бы мы его здесь успокаивать, так это концерт для камеры. А так они сами быстро справляются.
Дежурный вытер скомканным платком лоб, они втроем вышли во двор. Недавний дождь принес желанную прохладу. Занимался рассвет, и небо на востоке покраснело. Город спал,  тихие мгновения спокойствия объединяли восходящее  солнце и непроснувшуюся землю.
- Надоела до чертиков такая служба, пожаловался дежурный, - направил три часа назад участкового инспектора по полуночным семейным скандалам, так до сих пор не вернулся. Один остался. Мне бы еще человек пять в суточный наряд, да три автомашины. Можно было бы работать. А так утром начнется: а это, а то почему не сделали. А с кем? На чем? И с 20-ю литрами бензина на сутки. И ни одного гражданского, чтобы хоть понятым был...
Как всякий бывалый дежурный, капитан любил и поворчать, но Петр давно убедился в правоте  его слов. А что изменишь? Он протянул ему текст ориентировки и другой листочек с анкетными данными потерпевшего и его родителей.

6. Из протокола допроса свидетеля Чебан Татьяны Эммануиловны, 1968 года рождения, молдаванки, чл.ВЛКСМ, со слов не судимой, студентки 3-го курса городского медицинского училища, не замужней, проживающей в общежитии № 2 медучилища по ул. Озерной,4, ком.216.
«...автомашина уехала, а я решила вернуться под путепровод и посмотреть не нужна ли кому-то помощь.
В темноте разглядела опрокинутый велосипед, а в стороне, у начала опорной стены на спине лежал мальчик, лет 15-ти. Он был без сознания. Если бы он лежал лицом вниз, то наверняка захлебнулся бы водой. Хрипло дышал, с головы текла кровь. Я поняла, что его необходимо доставить в больницу, так как он находился в шоке от ранений.
Проехала легковая автомашина в сторону города, но не остановилась. В сторону аэропорта мчался микроавтобус «рафик», я была уже в отчаянии, время проходило, а остановить кровотечение у меня не было никакой возможности. Под путепроводом дождя не было, залетали только редкие капли и я встала на пути «рафика», раскинув в стороны руки. Автомобиль остановился, водитель крикнул, мол, я не нормальная. Я сразу сказала, что умирает человек, нужна помощь. Кто-то в салоне сказал, что заканчивается регистрация на самолет, но водитель сразу стал мне помогать занести мальчика в машину. Внутри находились четыре человека, я их плохо разглядела, а затем мы  помчались снова сквозь дождь. Все молчали, только я произнесла, что тоже хотела улететь в Сочи. Автомобиль двигался очень быстро, нарушая все правила, и мы быстро доехали до больницы. Как только юношу поместили на носилки, автомобиль сразу уехал, его номер я не запомнила.
В приемном покое я пояснила, что мне известно и фельдшер  позвонила в  милицию.
Дополнительно поясняю, что водителя автомобиля, с которым я ехала в аэропорт, я могла бы опознать по внешнему виду, голосу и одежде...»
Петр спал на трёх стульях, который всё время под ним расползались. На четвертом стуле оставалась спящая девушка. Он знал, что хоть часок, но надо поспать, так как где-то в 6 - 7 часов его обязательно разбудят и надо будет вместе со следователем выезжать то ли на кражу из автомобиля, то ли на кражу из какого-то ларька. Редко случалось спокойное утро. Но не убегающий из-под колен стул в этот раз разбудил его, а какой-то легкий хлопок, он приоткрыл немного глаза и увидел стоящую к нему спиной девушку, которая встряхивала своё платье, стараясь распрямить складки. Шинель его колом стояла над спинкой её стула. Петр не подал даже вида, что невольно подглядывал за девушкой и лежал с закрытыми глазами пока она не скрипнула  дверью. Увидев, что Татьяна выходит без сумки, он вновь сомкнул глаза, и долго еще ждал пока она вернется назад. Она вновь скрипнула дверью и лишь тогда «опер» дернулся, как будто бы со сна, и очень  удивился, глядя на девушку, умытую и уже причесанную, свежую, как будто и не было трагической и бессонной ночи.
Вместе пили обжигающий чай с «дежурными» сухарями, которые обычно припасал Петр. Баночка с медом оказалась не лишней в его столе.
Петр добрым взглядом изредка поглядывал на  Татьяну.
 - Ты знаешь, а ведь без тебя мы не найдем преступника,- промолвил  «опер».
  - А если бы меня не было? - вопросом на вопрос ответила девушка.
  - Тогда ещё хуже. Вероятность раскрытия преступления была бы небольшой. Понимаешь, он же живет в городе, должен ходить на работу, в магазины. Ну, затаится на день-другой... Всё равно пройдет испуг, осмелеет. Только тогда мы его и найдем, когда ты его узнаешь на улице. А для этого нам с тобою надо будет недельку погулять по улицам, может с утра и до вечера. У тебя есть парень? - неожиданным вопросом закончил Петр свои пояснения.
  - Парня у меня нет, - после секундной заминки простодушно ответила девушка.
     - Ну вот, я им и стану, - улыбнувшись, предложил «опер», - Да ты  не переживай, не надолго!
 - И не подумаю, - смеясь, ответила Татьяна, - «долгие» нынче редко встречаются.
Они договорились о встрече в 16 часов возле кафе «Днестр», затем он проводил Татьяну к троллейбусной остановке и ещё минуту-другую стоял, глядя на её силуэт в пустом, раннем троллейбусе...

7. Утренняя  «оперативка», как всегда, началась докладом дежурного обо всех происшествиях. Но сегодня капитан Запрудник перечислил только три кражи, один угон мотоцикла и сразу стал подробно рассказывать о дорожно-транспортном происшествии и его последствиях.
В тяжком молчании вслушивались сотрудники в скупые подробности наезда. Кто-то уже вспоминал какие машины голубого цвета знает, записывали приметы подозреваемого...
Начальники   горотдела менялись часто, обычно больше двух лет не задерживались: то повышение, то понижение их ждало неизбежно и скоро. Новый, полгода как из академии, ещё со свежими майорскими звездочками, был обозначен среди личного состава как «Инженер» за то, что ввел детальное планирование работы по каждому делу и ежедневно требовал исполнения,  настойчиво и придирчиво. Нерадивых  сотрудников стал жестко прижимать, но если видел, что сотрудник душу вкладывает в дело, то становился для него чуть ли не другом; на  «ты» переходил. С предыдущим, уже пенсионного возраста, служить было проще: «Ну что?» - утром вопрошал он и «Ну как?» - вечером.  «Заливать»  ему было довольно легко, что и сказывалось на «показателях» раскрываемости. Довольно быстро и на пенсию ветерана торжественно проводили. Быть может и верно, как говорят, что начальниками не назначаются: начальниками рождаются. Впрочем, в наших органах ещё присутствует такая особенность, что может исполниться карьерная мечта любого...
«Инженер» четко поставил условие: тяжкое преступление, происшедшее в течение дежурных суток, должны были раскрывать следователь и оперативный работник дежурного наряда. Логика простая: на месте происшествия и по «свежим следам» работать будут более ответственно. И никаких перекидок сырых материалов зональным сотрудникам, которые также подключались к группе по раскрытию преступления. «Ты получил самые свежие впечатления и мог что-то сразу предпринять, а зональный имеет только сухой материал. Он работает со вчерашним днем», - говорил начальник, расписывая материал Петру.
Следователь высказала предложение о передаче по радио, телевидению, в газете подробностей происшествия и начальник тут же поручил замполиту исполнение. Личный состав отдела был настроен на серьезную работу: преступление должно было быть раскрытым.
Петр спешил домой, хоть немного отоспаться. Уже давно он не ходил  на свидания...

8. Он успел вымокнуть под дождем, пока открывал ворота гаража и заезжал внутрь. В ушах отчего-то стоял устойчивый гул, иногда переходящий в свист. На ватных, непослушных ногах добрел он до двери дома и долго открывал замок. Сил раздеться не было. Так и сидел он возле стола, отупело  глядя в темное окно.
Ты что так быстро возвратился? - вышла из спальной комнаты жена.
  -Да дождь, проклятый, начался - с трудом проговорил он.
     -Заработал что-нибудь? - полюбопытствовала женщина.
  -Заработал... «червонец», - нехотя   ответил он и стал раздеваться.
  Забылся коротким сном почти под утро, всю ночь ворочался на влажной простыне. Волнами накатывался страх, так, что в отчаянии хотелось закричать.               
Рассказать жене о происшествии он  побоялся.  Он был один и никуда от себя не мог прогнать всё возвращающиеся мгновения столкновения. Уже и понимание стало приходить, что было бы легче ему, наверное, если бы остановился и был бы там, под путепроводом...
 Утром спешил на завод, поздоровался с соседом-пенсионером, осматривающим  грядку зреющих огурцов.
  - А ты что, пешком сегодня? - разогнулся сосед.
 - Да стартер окончательно сломался. Вы же знаете, как я с ним намучился, - отвечал он на ходу.
     Сосед сочувственно покивал и вновь наклонился над зелеными лианами огуречной поросли.
  Он зашел в профком и спросил о путевках, куда-нибудь. Но летние путевки все уже были расписаны. На заявлении об отпуске начальник его смены написал, что согласен, но только через неделю, с 1-го августа.
- Ты же в графике на сентябрь, - удивился он.
    - Михалыч! Есть срочные дела. Вот так, - провел ладонью у подбородка он, - ехать в деревню к старикам надо...
     - Сам понимаешь, - уступчиво согласился Михалыч, - месячное задание выполнять надо. Тут каждые руки на счету.
Он только разочаровано вздохнул;  догадывался, что его уже начали искать. А может всё и обойдется?
    В обеденный перерыв, когда поспешная очередь  конвейером сметала комплексные обеды, он и услышал радиосообщение о вчерашнем происшествии. Есть уже не мог, так и оставил поднос на столе у окошка, за которым мыли посуду. «Ох, пацан! И как тебя занесло  прямо под мой автомобиль?», - неотвязная мысль преследовала его. Мальчика-то он знал. Всё валилось из рук и, как нарочно, сломался его вертикальный станок-полуавтомат.
  Домой добрался быстро и ушел в гараж, где и оставался допоздна наедине со своими мыслями и молчаливой автомашиной. Правое крыло, однозначно, надо было менять, а машину перекрасить...

9. Петр пришел минут за двадцать до оговоренного времени и, стоя в тени каштана, внимательно разглядывал проезжающие автомобили. Он уже видел, что почти на каждом перекрестке инспектора  ГАИ выискивали голубые автомашины, осматривали их, проверяли документы водителей и фиксировали их данные у себе в блокнотах.
«Да не станет он сегодня ездить по городу», - рассуждал  Петр, но розыск уже начался и подозреваемый это заметит.
Татьяна возникла возле него, и он дружески  поприветствовал её. Вместе, неспешно, стали идти к Рабочему проспекту. С завода выходили десятки людей, отработавших первую смену, Многие стремились им на встречу, уже на вторую. Придерживая левой рукой сумочку, Татьяна смотрела на встречных и догоняющих их мужчин. Постояв минут 30 возле проходной, пошли в обратную сторону. Безрезультатно...
Они побродили ещё часик, и решили посидеть  за столиком в кафе. Выглядели они как обычная пара, к вечеру  таких  появлялось всё больше и больше.
Петр иногда здоровался с какими-то ему знакомыми людьми и после того, как с ними раскланялись два подвыпивших типа, Татьяна не сдержалась
- А что за кадры с тобою постоянно здороваются? - удивленно спросила она.
   - С кем приходится работать, с теми и здороваюсь, - без тени смущения отвечал «опер».
- Ну и знакомые у тебя! - удивилась девушка, неодобрительно поглядывая на него Петр рассмеялся в ответ, и они продрлжили разговор.
- А ты, что же, когда будешь лечить людей, уколы ставить, давление измерять, будешь себе выбирать приятных и симпатичных? Молодых, наверно, и жизнерадостных? - спросил он Татьяну.
Девушка немного подумала и пояснила, мол, тогда совсем иное дело: она помощь медицинскую станет оказывать больному человеку. Важно снять боль, вылечить и какое тогда имеет значение молодой он или старый...
 -Погоди, погоди! - продолжил Петр, - А  почему моих клиентов ты презираешь? Каждый из них по-своему также болен. Моя служба в чем - то перекликается с  работой медиков. Смотри, участковый инспектор занимается профилактикой правонарушений. Ну, чем не терапевт? А я, наверное, больше хирург. Мне не приходится спрашивать у правонарушителя  больно ли ему, когда я его к ответственности привлекаю. Ведь он сам кому-то  тоже сделал больно, а то и убил! Люди очень разные и часто за благообразной личиной не всегда разглядишь, что он негодяй. А ведь наш-то, водитель «жигулей», наверняка знает, что мы его ищем. И, может быть, уже мимо нас прошел...
- Нет, нет! Не прошел, - заволновалась девушка, - я его сразу бы узнала!
- Ладно. А что, Таня! Мальчик умер. Его уже не вернуть. Даже если мы  найдем того водителя, ну не вернешь  жизнь умершего. Так? - спросил он у девушки.
- Так! - грустно ответила Татьяна.
Петр искоса поглядывал на её огорченное лицо, и при неприятных словах остающееся миловидным. Он задавал ей вопросы, которые не раз задавал себе, хотя не всегда и сам находил на них ответы.
- Ну вот, смотри, - рассуждал он, -  далее находим мы его, и получает он срок. Не знаю какой, суд назначит. А у него семья, дети. Представляешь еще, сколько страданий неизвестным нам людям добавится в этом мире? А родителей мальчика всё равно не утешишь. Так, может, и нет смысла разыскивать-то его, пускай себе живет как жил раньше. Работает, «таксует» по вечерам, воспитывает детей...
- И зачем тогда мы с тобою  время сегодня тратим?
Возмущенный взгляд девушки заставил Петра остановиться, не договорив до конца.
- Ага! Так ты согласна теперь, что есть необходимость бороться кому-то со злом в нашей жизни. Пусть для этого и наркоз для обезболивания не применяется! Так что же ты удивляешься, что меня узнают самые разные люди. Есть и такие,  которые отворачиваются или прячутся. Не зря же и псами иногда обзывают. «Лягавыми». Да-да! А я ведь иногда горжусь этим. И не удивляйся! Ласковый песик, да чужим прикормленный, на него не залает. А лягавый, так тот по воздуху путь дичи чует и только хозяину добычу отдаст.
- А кто твой  хозяин? - недоуменно спросила Татьяна.
Петр рассмеялся.
- Да, наверно, и ты немного, - отвечал он, ласково глядя на девушку, - Ведь ты хотела бы,  чтобы твой пес был верен только тебе? - продолжил  он.
- Да, это так! - задумчиво ответила девушка.
Договорились встретиться в  восемь часов следующего дня вновь возле кафе «Днестр».

10. О смерти Сергея знал весь город, об этом везде говорили. Трагическая гибель мальчика не оставляла никого равнодушным. Хоронили его всей улицей. Многочисленная процессия шла медленно и часто останавливалась на перекрестках. Рвущая сердце музыка духового оркестра была слышна всему городу. Останавливались автомобили, никто не решался обогнать медленно идущих людей. За ними оставались только цветы...
  Он слышал музыку, как и все вышел из цеха. На 20 минут остановились станки. Отец Сергея работал в инструментальном цехе, и он хорошо знал его ещё  с тех пор, как только стал возводиться завод. Его он ещё не встретил, и не мог представить себе как поздоровается с ним. Бессонные ночи сказывались, кое-кто обратил на это внимание,  спрашивали,  не заболел ли он.
В 19 часов того же дня капитан Запрудник заметил невысокого мужчину средних лет, который дважды подходил к зданию горотдела, а затем отходил обратно. В очередной раз дежурный сам вышел ему  навстречу.  После недолгого разговора они поднялись на второй этаж…
Людмила Александровна уже закрывала сейф, собираясь уйти, когда дежурный представил ей неожиданного посетителя. Молча указала ему на стул и раскрыла папку с материалами уголовного дела по факту  дорожно-транспортного происшествия.
На чистом листе бумаги крупно написала и подчеркнула: «Явка с повинной».
  Петр зашел в горотдел около 20 часов, после второго дня, проведенного в городе с Татьяной. Она уже не  стеснялась, гуляя с ним, они о многом без устали говорили и условились о встрече на следующий день. Результатов их поиска не было. Когда дежурный сообщил ему последнюю новость, сразу поднялся в кабинет следователя и несколько минут присутствовал при допросе.
- Ну, что Петр, - обратилась Людмила Александровна к нему, - зови эксперта, поедем осматривать автомашину.
    Он согласно кивнул и молча вышел. Его работа по этому происшествию, похоже, заканчивалась.
  Утром следующего дня, возле кафе «Днестр», можно было обратить внимание на высокого смуглолицего молодого человека, с букетом красных роз, с нетерпением поглядывающего на  часы...
На обочине Рабочего проспекта у края путепровода появилась небольшая оградка и крест в ней, возле которого постоянно обновлялись цветы. И невольно сбавляли скорость проезжающие автомашины, словно перед ними появлялся предупреждающий знак, вовсе не предусмотренный правилами дорожного движения...
_________________________________________
В повести использованы эпизоды реальных событий более чем десятилетней давности.  Имена, фамилии действующих лиц,  город, марка автомобиля  изменены и какие - либо совпадения надлежит рассматривать как случайные.
           11.08.99.





                Д Е Ж У Р Н Ы Й    Н А Р Я Д


Участковый Итодий спал стоя. Говорят, в экстремальных условиях у людей проявляются необычные способности. Так, солдаты на марше спят в движении и при этом шагают, шагают...
Очевидно, и для Итодия суматошная дежурная смена один раз в месяц становилась такими же экстремальными обстоятельствами, что он уснул. Уснул, бедняга, опершись локтем на аппарат оповещения сигналов  Штаба гражданской обороны, который был прикреплен на стене за спиной дежурного и постоянно мерцал зелеными сигнальными лампочками. Аппарат имел особенность внезапно срабатывать. Капитан Запрудник сморщил переносье, сдерживая смех: а что, если аппарат проревёт «ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ ОПЕРАТИВНЫЙ ДЕЖУРНЫЙ ШТАБА ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ...»! Устоит ли тогда участковый на ногах?
Запрудник привык, давно привык к суматохе дежурных суток, когда в городе случаются десятки крупных и мелких происшествий, и надо было постоянно выискивать малейшие возможности успеть: выехать, задержать, доставить, предотвратить, обеспечить, охранять. Он привык к бессонным ночам, да и полюбил этот суматошный ритм жизни, когда сутки служба - двое отходишь от неё и только чуть отдохнул, опять в мундир с сапогами и портупеей...
Заикнулся как-то он на очередном итоговом совещании, мол, давно пора исполнять приказ о четырех сменах  дежурства в горотделе, так полковник Муков его тут же и осадил. Холодное, деловое лицо полковника не выражало никаких эмоций и он, не спеша, цедил мужественным хрипловатым голосом: «Молодой капитан, кажется, собирается учить нас службе в милиции! Да если бы у меня были бы 3 дня отдыха, я два раза на неделе загорал на берегу Черного моря. Профсоюза у нас нет и мы должны служить, а не соблюдать трудовое законодательство...».
    Как нигде, но в наших войсках правило, что начальник всегда прав, до сих пор соблюдается свято. Тем не менее, в жизни порой случается самое неожиданное и даже с теми же действующими лицами.
   ...Таким же, влажным осенним вечером прошлого года, звонок прямого телефона дежурного по МВД задействовал план «Захват». Устанавливалось местонахождение автомобиля «Волга», «ГАЗ-24» серого цвета, в котором должны были находиться водитель и девушка.
Все радиостанции переключены на волну МВД, поступают доклады нарядов ГАИ, в эфире разноголосица.
- Я, «Нива-24», - сообщаю, что за прошедшие три часа на Северном КПП выезд устанавливаемого автомобиля не зарегистрирован!
- Я, «Нива-17», - Западный КПП, подтверждаю отсутствие регистрации!
На всех контрольно-пропускных пунктах ГАИ не фиксировали серую «Волгу» и это означало, что она где-то в городе. Наряды патрульно-постовой службы отвлеклись от дворов и подъездов, приглядывались к редким автомашинам на дорогах.  Тогда Запрудник и набрал номер телефона помощника дежурного по МВД, который всегда находился на резервном пульте и осторожно спросил: «Анатолий! Кого ищем? У меня группа на выезде, остался с помощником. Что, надо будет подымать отдел?»
Официально таких переговоров не должно быть, но обстоятельства вынуждают. Попробуй собрать по тревоге личный состав отдела, не доложив начальнику о степени серьёзности происшествия. Себе же накладно будет.
- Дружище, - отозвался Анатолий, - Дочка одного нашего шефа до сих пор не вернулась домой. Надо  помочь ребенку!
 Ну, действительно, уже время позднее, 23 часа. Надо искать!
Запрудник позвонил начальнику домой, знал, что когда он дома, то только он подходил к телефону, и коротко изложил ситуацию.
- Пошуми в эфире, - сказал майор Албин,- Направь два-три патруля в парк. Где-то они согреваются. Через полчаса перезвони, я подъеду.
Действительно, и при таких обстоятельствах, работать необходимо. Правда, ситуация сложнее, чем если бы введение плана «Захват» было бы тренировочным. Ведь там, возле пульта дежурной части МВД находится обеспокоенный отец, а не просто полковник, фиксирующий у себя в блокноте действия дежурного по городу. Запрудник чертыхнулся и стал по радио давать свои указания.
Еще недавно он исходил город пешком вдоль и поперек, часто и ночью, и хорошо знал излюбленные места, куда обычно заезжали парочки и коротали время в теплом нутре автомашины при свете шкалы радиоприемника и звуках мягкой музыки. Вот почему он сразу вызвал на прием два экипажа патрульно-постовой службы и уточнил их местонахождение.
- Я, Виола-20, - нахожусь в районе  Телецентра!
- Я, Виола -18, - следую по проспекту Мира, - поочередно доложили ему старшие каждого автопатруля.
- Виола-18, - передал капитан Запрудник, - следуйте в район аэропорта, проверьте лесополосу. Ищите автомашину «ГАЗ-24», серого цвета, с двумя пассажирами, при обнаружении, сопроводить в горотдел.
- Вас понял, следую! - деловито ответил старший патруля.
Запрудник вызвал «двадцатую» и направил её в сторону Мостюженского тупика, длинная дорога к которому петляла меж холмов и виноградных плантаций. Он был уверен, почти наверняка, что «Волга» должна была находиться в одном из этих мест. Дежурному чаще всего приходится выбирать решение, которое должно быть оптимальным, чтобы быстрее выполнить очередную вводную задачу. Разумеется, патрули не знали истинной причины задания, и уже настроились на гон, когда азарт поиска даёт дополнительную энергию и интерес к результату.
И точно, спустя 10 минут «Виола-20» уже докладывала, что следует на базу, сопровождая автомобиль «ГАЗ-24».
Милицейский «уазик» еще не прибыл, как в дежурную часть забежал полковник Муков. Он жестом остановил доклад вскочившего из-за пульта дежурного и только сказал, мол, умеете работать капитан, а введение плана «Захват» считать учебной тревогой. Вместе вышли во двор отдела,  где из «волги» выходила худенькая девушка и молчаливо остановилась перед полковником.
- Я тебе сказал быть дома в 21 час, - негромко прорычал полковник.
- Папа, я уже взрослая, - тихо ответила она.
- Станешь взрослой, когда замуж выйдешь. А до тех пор я за тебя отвечаю, а не этот молодой человек, - кивнул полковник в сторону её спутника, - Кстати, пора и познакомиться!
Спустя несколько минут полковник с дочкой уехали из горотдела. Запрудник тогда на всякий случай записал в свою тетрадь номер автомашины и фамилию  молодого человека. А тот только раза два и повторил, мол, она и не рассказывала, что отец полковник милиции.
- Так, наверное, не пришла ещё пора тебя пугать, - добродушно проворчал Запрудник, - Давай, выезжай!
Несколькими предложениями по рации Запрудник сообщил всем патрулям об успешном завершении поиска автомашины «ГАЗ-24» и поблагодарил экипаж  «Виолы - 20», а затем предложил всем следовать далее по своим маршрутам. Моральный фактор в наших войсках - всё ещё много значимый фактор!
               - 2 -
К полуночи почти стихали звонки в горотдел, операторы  «02» уже могли между собой пообщаться и глянуть на экран телевизора. Участковый так и стоял, запасаясь коротким сном, пока в очередной раз его не отослали разбираться с соседями по поводу сломанной дверной ручки в общем коридоре или усмирять семейного скандалиста, вспомнившего среди ночи о своих  правах. В эти часы, обычно, можно было навести порядок в своих записях, перекинуться анекдотом с кем-то из оперативной группы. Но сегодня Запрудник оставался только с участковым, следователь и дежурный оперуполномоченный работали с задержанными по подозрению в совершении ограбления двумя пятнадцатилетними недорослями.
Капитан Запрудник переписывал со своего черновика звонки за прошедший день, сортируя их по степени важности в разных журналах. Уже собирался запереть тяжелую стопку в сейф.
Прямой телефон станции Скорой помощи, как всегда зазвонил неожиданно и Запрудник опустил опять на пульт журналы.
- Доктор Мельник, - услышал он женский голос в трубке, - У нас труп!
        - Где? - озабоченно вскинулся дежурный.
        - Бригада выезжала в квартиру 16 по улице Генинского, 93 - поясняла доктор, - В квартире труп женщины лет 40. Полагаю, смерть наступила минут 30 назад от проникающего ножевого ранения в области живота. Обнаружила это соседка по этажу, которая зашла в квартиру, так как дверь оставалась приоткрытой.
- Понял вас, направляю своих людей, - сказал Запрудник и положил трубку. «23 часа 47 минут», записал себе он в черновике. Надежда на спокойную ночь растаяла, как тает льдинка в стакане кипятка...
      - Георгий, проснись! - толкнул от участкового, - У нас серьёзное происшествие...
       -Я, кажется,  заснул, - помотал тот головой, - у меня первый раз такое случилось.
      - У всех когда-нибудь первый  раз что-то случается, - сказал Запрудник, - Вот сейчас ты первый раз останешься с помощником за пультом и станешь оперативным дежурным. Я еду на место происшествия. Убийство, Жора.
Участковый проснулся окончательно, внимательно   вгляделся в лицо дежурного.
- Да? А у кого на участке? - осторожно спросил капитана.
- У  Спинея. Подымай его по тревоге, телефон в алфавитке.
Запрудник позвонил начальнику домой и коротко доложил о сообщении скорой помощи и о том, что выезжает на место происшествия.
Майор Албин приказал поднять по тревоге и зонального оперуполномоченного, распорядившись оставить дежурного опера продолжать работать со следователем.
- Кто там у нас? - спросил он дежурного.
- Капитан Олтян,  товарищ майор, - пояснил Запрудник.
- Передаю ему, что у нас медовый месяц  на год не растягивается, - без юмора, устало сказал Албин...
С каждым годом  число убийств в городе увеличивалось. Если в конце 70-х голов случалось  их 3-5 за целый год, то теперь такая цифра иногда обозначалась и за один квартал.
                - 3 -
На четвертом этаже, в однокомнатной квартирке, на диване лежала женщина в  голубой ночной сорочке. Казалось, уснула  и только красное пятно на полу, как будто разлилась банка томатного сока, говорило о том, что она истекла кровью. Комок тошноты подкатывался к горлу, хотя много раз Запрудник видел самые разные последствия преступлений. Нет, привыкнуть невозможно...
Предупрежденные им эксперты и следователь прокуратуры уже собирались, надо было только доставить их на место происшествия. Степан, водитель дежурной части, знал куда ехать за ними, и сразу  рванул от подъезда.
Бригада скорой помощи молча собиралась уезжать, дождавшись приезда сотрудников милиции. Молодая женщина, соседка, тоже собиралась уйти, но дежурный попросил её задержаться ещё немного. Она была пока единственной, кто мог прояснить хоть какие-то обстоятельства происшествия. Вместе вышли на кухню.
Запищал тон-вызов радиостанции.
- «Зенит - 1, Зенит - 1!» - тревожно обращался в эфир голос Иктодия, - Я «Зенит», отвечайте!
- На приеме!
- «Зенит -1», пожар на складе Базы вторсырья на Боровой, 3. Две машины уже на месте.
- Понял, понял! Сообщи оперативному МВД. Я скоро выеду на место. Ещё какие проблемы?
- Пока больше ничего нет, - отвечал участковый.
- Бди дальше, конец связи!
Капитан Запрудник в сердцах выругался. Вот так повезло! Склады вторсырья регулярно загорались один раз в год, как оказывалось, за неделю-другую до внеплановой ревизии. Десятки тонн бумаги и тряпья с рёвом выгорали дотла в считанные часы, оставляя ревизорам только возможность  порассуждать в слух о причинах возгорания. А по озабоченным лицам администрации базы можно было делать только вывод, что они искренне переживают об ущербе для их организации.
Расследование  предыдущих случаев возгорания не дало никаких результатов. Ну а какие претензии можно было предъявлять заведующему складом, который ушел домой в 18 часов, а возгорания случались за полночь?  Обаятельный мужик,  обеспечивал талонами на хорошие макулатурные книги по приемлемым ценам треть города, дружил со всеми.
Запрудник запросил автомобиль, Степан пояснил, что все уже на борту и через 4 -5 минут подъедут. Последнего подбирали капитана Олтяна, переломившегося вдвое в тесноте кабины милицейского «уазика».
   
                -     4      -
Шиферная крыша склада очередями стреляла под весёлый рёв пламени. В дыме и паре чертями мелькали тени пожарных, с разных концов пытавшихся залить огонь. Ветром разносило в стороны чёрные хлопья сгоревшей бумаги, вонь и чад не давали дышать.
- Я вызвал ещё два экипажа на подмогу, - прокричал  Запруднику на ухо чумазый старлей в зеленой униформе, оторвавшись от черной таблетки мегафона, - Готовится на смену второй ход, через пару минут будут. У нас вода кончается.
- Юра! Ты отсекай пламя от соседнего склада. Хрен с ней, с макулатурой! Всё равно сгорит!
- Так и делаем! Мы приехали во время, так что пламя дальше не перекинется, - отвечал пожарный, внимательно вглядываясь сквозь пар и дым.
Подъехал ревущий сиреной и с проблесковым маячком красный «Зил». Вдоль цистерны  белыми буквами: МДК «ПЭДУРЕ». Как на учении, экипаж лихо раскатал брезентовый рукав, подключили его к цистерне и рукав стал наполняться, зашевелился как удав. Но где-то посередине рукав не распрямлялся, как не пинали его трое бойцов. Слипся, давно не использовался!
- А, так и так, и вашу... «Пожарники»! - выругался молодой старлей, - Снимай рукав, подавай машину к левому краю, переключим на мой. Там вода кончается!
- Смущенная команда отключила бесполезный рукав, в котором, похоже, вода последний раз была в прошлом году.
Подлетел «уазик» с красной полосой, дежурный по МВД прислал своих.
Запрудник поморщился. Из кабины вылезал майор  Себрян, официальный член премиальных групп. Были такие парни, сами ничего не умеют, кроме как рапорта писать красивым почерком. А вот представлялась возможность где-то осветиться, так расписывали свое участие как решающее в раскрытии преступления и докладывали, докладывали. Прямо таки взахлеб поясняли! Порой мальчишка-опер раскрывал тяжкое преступление, а шакал из какой-то премиальной группы освещал, мол, под его мудрым руководством... А его участия то и было, что приезжал на место происшествия или  прямо таки летел в  горотдел при интересном задержании. Иногда и премии случались: одна на троих-пятерых, но чаще тому, кто складно рапорт написал. Да и росли по службе таким образом...
Вот и сейчас майор Себрян, уловив проблему экипажа мебельного дереобрабатывающего комбината «ПЭДУРЕ», уже записывал в свой блокнот фамилию старшего. Уж завтра он распишет руководству, да не без юмора, как пригоден к тушению того же МДК, случись что, его ведомственный экипаж.
 - Ну, Юра! - сказал капитан Запрудник, - сейчас он тебя лечить начнет!
Майор, не здороваясь, прикладывал ладошку к  козырьку фуражки, пытаясь разглядеть очаг возгорания.
- Давай, заливай правее! - внезапно вмешался он в процесс тушения, - А ты прибавь газу! - скомандовал майор водителю спецавтомобиля, стоящему на подножке и вслушивающемося в работу двигателя.
Водитель недоуменно посмотрел на своего командира.
- Товарищ майор, - заорал без мегафона старлей, - кто работает? Вы или я! Если вы, держите мегафон, я уезжаю за свежей водой. Вот второй ход подъезжает. Командуйте.
Майор застыл. Его, представителя министерства... да завтра он... да...
Но  никто не обратил внимания на его, казалось бы, очень значимые чувства. О нем просто забыли. На корабле должен быть один капитан...
Ещё два красных «зила» и «урал» с рёвом заехали во двор и сразу же стали подготавливаться к работе. Мощные струи воды и специальной пены от «урала» заливали здание склада, пламени не было видно, со всех щелей валил пар, смешанный с дымом. Казалось, на улице Боровой небольшой вулкан готовился к извержению.
- Поехали, майор! - повернулся  к  Себряну, дежурный, - Я вижу, справятся,  они и без нас. С утра начнём осмотр. Сейчас бесполезно. Тлеть будет долго.
- Юра! - обратился он к командиру пожарных, - оставь один экипаж здесь на связи. Вдруг опять возгорится.
- Сделаем, - согласно кивнул старлей,  - Думаю,  больше гореть не будет! В этот раз успели во время. Любимый город может спа-а-ать спокойно! - внезапно проревел он басом в мегафон.
«Уазик» с молчаливым майором умчался, а вслед за ним отправился и Запрудник. Он уже мысленно прикинул текст новой сводки для МВД. Разумеется, в сводке он укажет и то, что на место происшествия выезжал и майор Себрян. Политес, пусть ещё раз прозвучит, не жалко. Ведь он действительно приезжал, а из песни слов не выкинешь...
 Заработала  рация.
- Валера! Срочно давай машину, надо выезжать!
Олтян забыл все условности, и даже то, что не дремлющий дежурный МВД слушал весь эфир. Условности забывались, когда касалось живого дела.  Похоже,  оперуполномоченный на что-то вышел.
- Понял, тебя понял! - проговорил Запрудник в эфир, - Машина будет через пять минут.
- Товарищ капитан, - заговорил всегда молчаливый Степан, - у меня бензин кончается!
- Степан, - устало сказал дежурный, -   Работай, пока он не кончится.  Если будешь проезжать мимо заправки, попроси 20 литров. В долг. Скажешь мне, на следующую смену подъеду и рассчитаюсь. Соображаешь?
- Опять рейд на Боровой? 
- Не опять, а снова. Стоянка   «Совтрансавто» наш последний резерв и если найдем там пару «зилов», то и талоны стрельнем. А если там одни «камазы», останемся без доппайка. Пора и МВД на солярку переводить, может тогда литров 40 будут на сутки выдавать...    
- 5 -
Следователь и эксперты внимательно изучали квартиру, негромко переговариваясь между собою. Участковый Василий Спиней  побеспокоил еще двух соседей, задействовал их понятыми и о чем-то беседовал по ходу осмотра.
Петр Олтян в тесной кухоньке опрашивал соседку, обнаружившую происшествие. Людмила, как она предложила обращаться к ней, рассказывала то немногое,  что знала из жизни покойной, дверь квартиры которой находилась напротив её двери. Оказалось, что не так уж много она и знает.
- Ирина - женщина одинокая, дочь учится в Киеве, - поясняла Людмила, - К ней иногда подруги заходили, мужчины. Выпивали, но скандалов никогда не было. А мой муж терпеть не может, когда я с кем-то выпиваю, да и не тянет меня ни к каким компаниям. Несколько раз соседка приглашала меня на стакан молодого вина, ей родственники из района завозили. Она и подторговывала вином.
- Да, хорошо жить в городе, когда добрые родственники в районе  есть и что-то подбрасывают свеженького, - согласился с ней оперуполномоченный, - А что, может кто-то из мужчин чаще других задерживался? Был кто-то постоянный у ней?
- Не знаю, - сокрушенно склонила голову соседка, - Вот  живем на одной площадке, и, казалось бы, ближе всех друг к другу, но ничего я о ней толком не знаю...
- Ладно, - перевел «опер» стрелку разговора в другом направлении, - А что, есть у вас в подъезде старушка какая-то, которая всё за всех знает?
Петр давно установил для себя, что всегда есть люди,  по природе своей лучше иного оперативника. Вездесущая потребность заставляла их проникать, казалось бы, в  самые затаённые переулки соседских отношений. Это в деревне где-то за сараем громко, скажем, чихнешь, так  внимательный сосед, услышав, заботливо справится о здоровье. А ещё недавно деревенские, часто лимитчики  с тракторного или другого завода, нынешние горожане, забаррикадировавшись тремя замками в стандартных блочных квартирах, и не думали более ни о ком и ни о чём, что находилось за пределами их половичка у дверей.
И ребятня, их новая поросль, росла ещё своеобразней, часто  вообще расторможенной - без сельской культуры общинного выживания и при отсутствии духа города,   места мастеров; без привитого в те самые семь лет у домашнего очага  чувства значимости и ответственности за своё имя и имя отца.
Новенькие, разноцветные дома из сборного железобетона, спустя несколько лет после сдачи в эксплуатацию превращались в пёстрые муравейники, разукрашенные разнокалиберными балконными рамами. И только ребятня, по зову возрастного единства,  объединяла взрослых, часто по конфликтным поводам. А уж многострадальные подъезды отражали все этапы познания, начиная от невинных  «крестиков и ноликов», и продолжаясь в настенных надписях выражения первых чувств и своего отношения к окружающему миру, где  словосочетание типа «... любите природу, вашу мать» выглядело ещё самым невинным.
Другим уровнем общения, из которого можно было черпать информацию, были кружки молодых мамаш, с колясками собирающихся на солнечной стороне. Ещё что-то можно было узнать у пенсионеров, объединенных девизом «кино, вино и домино». Но всё же в каждом доме или подъезде есть два-три человечка, которые знают всё и обо всех. Надо только найти их,  разговорить, расшевелить, проявить внимание и сочувствие к жизненным проявлениям. И тогда столько узнать можно! Но только где во втором часу ночи найдешь-то такое сокровище?
Петр дал свою ручку Людмиле подписать коротенькое объяснение и она, уже расписавшись, вдруг сказала:  « На втором этаже, в моем варианте, живет пожилая пара. Лет  60-ти. Мужчина перенес инсульт, но немного поправился и вдвоем они часто гуляют возле дома. Может они, и скажут вам больше меня».
Петр поблагодарил её и проводил женщину к выходу. В комнате всё ещё продолжался осмотр. Периодически сверкала фотовспышка эксперта-криминалиста, следователь упорно  что-то записывал в протоколе, проводя вместе с судмедэкспертом наружный осмотр трупа. Понятые чувствовали себя подавленными и  старались не смотреть в сторону мертвого тела, что - то тихо по очереди говорили участковому. Но по тому, как качнул  капитан Спиней ему головой,  оперуполномоченный понял, что   участковый тоже ничего не знает о погибшей. Петр вышел из квартиры и медленно стал спускаться по лестнице. Неистребимый запах кошачьего присутствия стойко держался меж этажами. Возле двери на втором этаже Петр задержался на несколько  секунд, но затем вышел во  двор и стал разглядывать окна интересуемой квартиры. Он почти и не удивился, разглядев в одном окне тень, на фоне слабого освещения, вероятно в коридорчике была включена электролампочка.  Олтян  быстро поднялся обратно в квартиру.
- Алексей! - позвал он участкового, - Идем со мною, ты в форме и может тебя знают.
Вдвоём  подошли к  квартире,  и Петр дважды нажал на кнопку звонка. Ждать пришлось недолго, дверь сразу  раскрылась.  За порогом  стоял седой мужчина, опираясь на  палочку с черной ручкой.
- Входите, - негромко пригласил он, отступая в сторону, - я проснулся  где-то час назад, метеочувствительность замучила, так и не смог заснуть... Увидел как  "скорая" примчалась, и всё думал, кому же это в нашем подъезде плохо стало. Позже увидел и милицейскую «таблетку». Ясно, что-то случилось в доме. Я вас давно знаю, - обратился он к участковому, - хотя мы и не знакомы. Повода не было.
В квартире стойкий запах валерианы, ещё каких - то трав и лекарств. Прошли на кухню, разместились за  небольшим столиком.
- Супруга спит, боюсь разбудить. Потому и не зову в комнату, - извиняющимся тоном пояснил мужчина.
- Беда в вашем  подъезде, - без вступления начал Петр, которому чем-то нравилось тонкое и разумное лицо мужчины, - соседку с четвертого этажа, Ирину, убили. Зарезал её какой-то негодяй!
- Ирину! Ирэн! - тихонько вскрикнул мужчина, - О, Господи! Прими душу грешную её! Прости и сохрани её!
Его локти, опирающиеся о столик, поддерживающие сложенными ладонями подбородок, вдруг стали расходиться в стороны, он вздрогнул и встал. Быстро достал из кармана рубашки стеклянную  трубочку с нитроглицерином и положил таблетку под язык.
- Простите, старость и болезни! - через минуту  произнес он. - А я бы сейчас закурил, но нельзя, нельзя...
Ещё  несколько минут посидели молча, каждый думал о чём - то о своём. Пётр уже стал думать, не зря ли побеспокоил он  пожилого и больного человека
 - Я был  знаком с её покойной мамой по работе, - заговорил вдруг тихо хозяин, - Прошло много лет, мы  разделили квартиру с сыном и переехали сюда. Так оказалось, что  стали жить с Ириной в одном подъезде. Но отношений никаких не поддерживали, разница в возрасте, да и она сама только  здоровалась с нами. Жизнь не задалась,  муж сбежал, а как  дочка уехала, так и выпивать начала. Мама её в детстве у нас на работе называла  Ирэн, Рэночка. Тётя её здесь недалеко живет, через два дома.
- Вы говорите  тётя недалеко живет, - оживился Пётр, - а как её можно найти?
- Я могу дать вам её телефон, - проговорил мужчина, - года два назад она мне его оставляла, просила передать Ирине, что заболела и её, наверное, госпитализируют. Ирины тогда дома не было. Телефон у меня сохранился.
Из старого, затертого блокнотика, он продиктовал пять цифр телефона, а Пётр уже смотрел по сторонам, стараясь разглядеть, где у них установлен аппарат. Но, вспомнив, что  спит жена соседа, поблагодарил его и вместе  со Спинеем вышли из квартиры.
Мигом взлетели на четвёртый этаж, телефон в квартире №16 работал, Пётр сразу набрал номер записанного им телефона и долго вслушивался в долгие гудки. После 9-го гудка трубку подняла женщина.   Пётр представился сотрудником милиции, несколькими словами спросил о том, является ли Ирина, из  квартиры  №16, её племянницей и, получив утвердительный ответ, пояснил, что с Ириной возникли проблемы, необходимы её документы. Спросил так же,  можно ли сейчас подъехать и побеседовать по поводу её проблем. Очевидно, женщина полагала, что у Ирины действительно возможны проблемы с милицией, она пояснила, что документов   её у ней никаких нет, а подъехать можно, раз она чем-то может быть  полезной для  племянницы.
Олтян хорошо знал, что возможна такая ситуация, когда, сообщив родственнику по телефону о смерти кого-либо из близких, на противоположном конце трубки можно будет обнаружить ещё один труп. Как ни тяжело это было, но приходилось приносить трагическую весть в дом незнакомых людей и вместе с ними сопереживать горечь утраты...
Спустя минут 10 - 15, успокоив немного пожилую женщину, Олтян и Спиней уже пытались расспрашивать её об Ирине и её знакомых. Но тетя, каждый раз упомянув имя Ирины, вновь заливалась тихим безнадёжным плачем, переходящим в  надрывную тоскующую мелодию: « ... одна я осталась, девочка моя, совсем одна...».
Прошло ещё минут 10,  женщина  немного успокоилась. Назвала фамилию Ирины, год рождения,  место работы. Это все пригодиться для сводки о происшествии, но пока не поможет найти убийцу. Казалось, пожилая женщина стеснялась говорить  о личной жизни  покойной, хотя в милицейской практике часто необходимо конкретизировать  многие жизненные явления  не только терминами криминалистического  плана.
- Я  прошу назвать мне мужчин, которых вы знаете или  слышала о них от Ирины. Может,  ее убила жена кого-нибудь из них на  почве ревности.
- Нет, - задумчиво отвечала женщина, - такого не должно было случится, - Ирина никогда не приводила домой семейных мужчин. Принцип такой был, чтобы не разбивать семьи. Сама и порвала с мужем, как узнала, что он с разведёнкой сошелся...
- Да, - согласился Петр, - в квартире находился мужчина, близкий ей. С женщиной, да ещё пришедшей выяснять отношения,  в ночной сорочке Ирина не общалась бы.  Это должен быть мужчина. Да ещё довольно близкий ей. Чего бы она ходила в ночной сорочке! Кто? Кого можете вспомнить?
Женщина  некоторое время размышляла, склонив голову в левую сторону, опираясь подбородком в вилочку большого и указательного пальцев.  Указательный палец рисовал невидимые зигзаги по  клеёнке стола.
- Был один, Фёдор, - задумчиво произнесла она, - сидел за алименты около года. Исправился, но в свою семью не вернулся. Вот фамилию его не могу вспомнить сейчас. Но ещё после праздника  8 Марта размолвка случилась у них. Он её не поздравил, даже по телефону, а через неделю заявился, как ни в чем не бывало. Ирина и выгнала его. Больше о нём я не слышала, да и сколько она мне рассказывала-то! Я,  правда, сразу говорила ей, что мужик, забывающий о своих детях  и  не посылающий им хоть 50 рублей в месяц на пропитание, это гад! Так она мне сразу не верила. А ведь они почти сошлись. Фамилия у него как у артиста одного, похожая. Да я и артиста вспомнить сейчас не могу.  Это тот, что чайник изображает, ну вот с таким носом!
Женщина  согнула дугой указательный палец и добавила, что он и утюгом прикидывается.
- Так это Ярмольник!  - не выдержал  Спиней!
- Молодец, Алексей! - одобрительно сказал оперуполномоченный, - Вижу, что ты телевизор   смотришь.
- Да,  артист Ярмольник! - подтвердила женщина, - А фамилия Фёдора будет Ярмолин. Живет он где-то  в нижней части города, недалеко от  железнодорожного вокзала. Он мне сам как - то жаловался, что вечером пешком долго добирается домой, живет вместе с матерью, а транспорт никакой  до него не  едет. Больше то я  ничего  и не помню.
Петр уточнил ещё и возраст  Фёдора, после чего рассказал, что будет необходимо  делать в ближайшие 2 -  3 дня, и они с участковым вышли во  двор.
- Мне больше искать сегодня некого, - протянул Пётр, - но если это дело его подлой руки, то Фёдор попытается скрыться. Он сейчас ещё или в пути,  или уже дома. Улик против него пока нет никаких. Могут быть два варианта: он или ляжет спать, или  собирается уезжать. Другое ещё может быть, что он вообще сегодня дома не ночует.
- Валера! Срочно давай машину, надо выезжать! - коротко сказал «опер» в  микрофон переносной радиостанции.
- Понял, тебя понял! - отвечал Запрудник, - Машина будет через пять минут.
 
                -  6  -
  Телефон Петру понадобился  ещё  на несколько минут, уточнить в адресном бюро, сколько Ярмолиных с именем Фёдор числится в  городе. Девушка из адресного дала три справки на Ярмолиных:  1927 года  рождения, 1946  и 1958.   Фёдор, 1946 года рождения,  и проживал-то  по улице  Л. Шевцовой, как раз в районе железнодорожного вокзала.
По кривым переулкам их  милицейский  вездеход спускался вниз к вокзалу, раздирая многолетнюю грязь  размокшей дороги, когда-то покрытой крупным щебнем. Подъехали  к старой пятиэтажной «хрущёвке». Искомая квартира находилась на третьем этаже. В окнах горел свет.
- Алексей! - скомандовал  Пётр, - становишься под стенкой, смотришь окна. Я со Степаном идём к двери.
Молча  подымались по лестнице, освещаемой лампочками через этаж.
- Стёпа, к   бою! - тихо распорядился Петр, и Степан расстегнул кобуру с пистолетом, стал правее двери.  Пётр надолго прижал кнопку звонка, который сразу залился за дверью. Отпустил и они несколько секунд слушали тишину.  Голос пожилой женщины неуверенно спросил: « Кто там?».
- Милиция, - отвечал Пётр, - прошу вас открыть дверь. Я хочу переговорить с вашим сыном. Извините, что среди ночи, но дело безотлагательное!
Тихо, десяток секунд молчание. Дверь открылась. Пожилая женщина тоскливо смотрела на сотрудников милиции. Возле выхода находилась большая чёрная сумка, наполненная вещами, ещё не застёгнутая. В глубине коридора к стене прислонился мужчина средних лет с бледным лицом, держащий в руках стопку документов. Когда Пётр сказал ему, что им необходимо побеседовать по поводу Ирины, рука Фёдора с книжецей паспорта, военным  билетом и ещё чем-то  так бессильно и опустилась.
- Документы давай сюда и оденься потеплее,  -  негромко посоветовал Пётр и через несколько минут они  вышли на улицу.
 В машине Петр спросил  Ярмолина, мол, куда он нож подевал. Вглядываясь в темноту за стеклом машины,  тот ответил, что бросил его под крышку  бачка унитаза.
Пётр связался с  горотделом и сообщал,  что едет на базу с грузом, а на месте происшествия  надо заглянуть в  бачок унитаза, если опергруппа  ещё сама не сделала этого.
На середине подъёма двигатель  «уазика» затих, и автомобиль остановился.
- Бензин перелился  назад в баке на подъёме, - пояснил  водитель, - По ровной дороге доехали бы до заправки. Тут недалеко, метров 700.
- Степан, -  скомандовал оперуполномоченный, - бери канистру и топай за бензином. Мы тебя здесь подождем.
Водитель громыхнул пустой емкостью и двинулся в темноту, ворча что-то себе под  нос.
Молча сидели в остывающей  машине. Время такое, когда  даже собаки засыпают -  3 часа ночи. Хотелось спать.
- Ты знаешь,  Алексей, - заговорил в темноте  «опер», - мне в последнее время наша контора всё больше этот пятнадцатилетний «уаз» напоминает.  Работаем на энтузиазме, который  скоро закончится, как и  суточная норма бензина. И что толку тогда от этой железной коробки будет? Ну, мигалка ещё кого-то попугает…
Участковый только сочувственно хмыкнул в ответ. Ну не станешь же развивать разговор на наболевшую тему в присутствии подозреваемого.
 Минут 15  ещё прошло, пока добрались до горотдела и передали  задержанного в дежурную часть.
- Рапорт я утром напишу, подойду часам к 10, - договаривался с Запрудником  оперуполномочённый.
- Давай, давай! Топай, - согласился дежурный, - отоспись немного. Завтра будешь иметь работу.
Петр с участковым  зашагали  в ночь, не дожидаясь какой-нибудь оказии, чтобы добраться на дежурной автомашине. Так быстрее доберемся, решили они.  Опергруппа всё ещё не требовала автомобиль на место происшествия.
...Запрудник сочинял сводку об оперативном раскрытии убийства, старался конкретно и четко отразить все обстоятельства. Текст сообщения о пожаре  уже  был набран на телетайпную ленту. Как всегда, нежданно в эту пору, зазвонил телефон.
- Оперативный  дежурный, капитан Запрудник, слушает вас!
- Когда прекратите это безобразие!? Невозможно спать! - в трубку кричал возмущенный женский голос. - До каких пор это можно?  Музыка со свадьбы играет с вечера! Поют, кричат! А нам то, спать надо! Завтра на работу! А тут и минуты не заснули!   НЕМЕДЛЕННО!!!  Вышлите наряд и успокойте это безобразие!
 -  Я вас понял, - примирительно сказал  дежурный, - Уточните адрес.
- Да откуда я знаю адрес! - завопили в трубке,  - За нашим домом начинается частный сектор. Там и играют. Они танцуют, а мы не спим. Подъезжайте к зоосаду, всё и услышите. А там и найдете, - под конец  разъяснила возмущенная женщина.
- Вы знаете, - вежливо стал разъяснять Запрудник, - у нас  такая национальная традиция свадьбы справлять. Гостей приглашают на 18 часов, за стол усаживают в  24 часа, ну а потом до утра пляшут и поют.
- А у нас производственная традиция в 6 часов утра начинать смену на хлебозаводе и если вы завтра к будете есть хлеб без соли или же недопеченный,  - вопила женщина в трубку, -  то подумайте,  разумны ли   традиции, если они  вас душить начинают. Может у каждой традиции должно быть своё место и время действия? Я на вас жаловаться буду в горком. Вы там, наверное, уже сами  на эту свадьбу съездили!
- Ещё нет, но вы подали хорошую идею, - не смог сдержаться от  ответной язвительности Запрудник, - Вы мне оставьте свой телефончик,  приеду и вам перезвоню!
- Хам!!! - взвизгнула женщина и бросила трубку.
Запрудник   вновь разбудил участкового, спавшего, уже сидя, на стуле и отправил его со Степаном на  свадьбу. Рассвет принесёт уже  другие сообщения...
... Пётр осторожно зашел в  кухоньку небольшой квартирки в малосемейном общежитии, вымыл руки и  стал выискивать что-то поесть. Рядом с чайником,  под салфеткой,  лежали два бутерброда с малосольной брынзой. Чайник был еще теплым.
В комнате зажглась лампочка торшера. Почти целиком проглатывая бутерброд, Пётр заглянул в комнату. Положив руки поверх одеяла на округлый живот, на него смотрела и улыбалась сонная Татьяна.
- А ты чего не спишь? - тепло спросил он жену.
- Мы спим, спим, - тихо отвечала она и тоже спросила, - Ну, что, раскрыл?
- Да тебе то зачем знать надо? У тебя есть своя главная проблема, и ты не должна волноваться!
- Ну, всё-таки,  раскрыл?
- Раскрыл, - признался Пётр.
- Расскажи!
- Да завтра...
- Мне интересно!
- Раскрыл главный секрет Леонардо да Винчи!
- Какой ещё главный секрет?
- Секрет Моны Лизы, - интригующе  произнес Пётр.
- Так и в чём её секрет?
- Да я первый догадался, что она  на седьмом  месяце, слушает себя и улыбается миру. Ну, вот так, как и  ты сейчас. Спокойной вам ночи!
 Его дом  был его остров, на который Пётр не хотел  тащить обломки  чужих кораблекрушений…