Хроники Запрещенного Детства главы 35-47

35.

Надрыв неизбежен. Как и логические построения.

Пьер Делаланд

Вот и кончился снег. А ведь было лето, ноги купались в зелени травы и руки плавали вверх. Глаза утопали в номерах трамвайных маршрутов. Мы падали в дни и ночи. Мы уходили и еще уходим один за другим, но нас все больше и больше. Мы переполняем самих себя. Мы заполняем и заполняемся. Мы везде. Я нигде.
Еще, летом случаются комары. Но их...
Открыл учебник «Литература 7 класс, часть 2». На сто восемьдесят девятой странице обнаружил Басе. Кошмар - 6:7:5 и 5:7:6, или даже 6:7:6. Сразу после Байрона. Судя по сопроводительному тексту, Басе был злостным пидорасом. Вот одно из хокку:
Тяжелое небо
Складками ступни холма
Ветер снаружи.
Нужно сказать, что переводчик изрядно постарался, но все-таки не смог защититься от потока «китайщины», «тошноты» наоборот. (А может это Басе гнусно обидели неумелыми попытками введения аллитерации и прочих «западных» ***вин).
Да, кажется, я что-то хотел про женщин.
Курят, сидя в креслах (автомобильных, плюшевых, прогулочных). Пьют пиво, словно бы немцы. Словно бы на именинах соседа-еврейчика. Поплевывают да пофыркивают в форточки. И все между делом. Словно бы их НА САМОМ ДЕЛЕ нет. И они есть только из-за того, что думают, будто их нет.
Мне жаль, что я не могу сказать прямо.

36.

Кирпичики ловко ложились на угол большого дома. Монтеру было тепло. И радостно. Он съел бутерброд и открыл коричневый термос. Настала весна. Пришло лето. За ним осень. Дом продолжал стоять, крепко освещая улицу надежными стенами.

Как-то несмело и, в тоже время, раскованно, Сидоренко отыскивал в окружающей тишине тепло Ириных губ. Как только он нашел их розовую поверхность, стало непривычно тревожно и радостно, ощущения чем-то напоминали новогодний утренник в чужеродном детстве мохнатого сапера – штурмана Сибирской Мотострелковой Дивизии.

Здесь все - лишнее. Только пробелы зияют смыслом скрытой иллюзии. Здесь нет совершенства синей бумаги и озорства чайки над заразными овечками океана. Зачем ты читаешь это? Закрой глаза – объясни себе - кто ты. Зачем ты пишешь это? Утри жопу этой ***ней.

Методика работы в склеросоме проста. Нужно только замалчивать лозунги и набивать шишками все, что попадается под руки. Совсем немного воображения и транспортный модуль превращается в греющий душу торнолаймер с экспомериконным типаргом. Как ни крути, со всех сторон и по крайней мере, не совсем до конечной степени, потому что.

37.

…на вопросы в следствии отвечать отказался, за что и был уебен на ***, ****ь.
Шкурки апельсинов тем нежнее, чем и отличаются от других.
Ненависть. Меня съедает ненависть. Слишком много нас с ней. Слишком. Много. Неудобно писать. Бумага выскальзывает из-под пальцев. Бумага скользит и запутывается сама в себе. Я залез на стол, потому что бумага вдруг перестала быть смирной. Она стала ползать и нюхать мои руки. И я смахнул ее на пол. И залез повыше. Вот. А она теперь ползает там… После нее остается влажная полоска, как от улитки. Поднимая края, бумага ощупывает ножки кресла. Впрочем, я это все выдумал. Нет никакой бумаги. Вернее, она все таки есть, но она спокойная и ничего не нюхает. Я стукнул ее тапком и пришиб. Теперь она как дохлый зверек, который еще не успел завонять.

Веки шевелятся,
пахнет бумагой стена,
крик за окном
и шуршание стоптанных ног.
Придется вставать,
так как надо куда-то идти,
то ли «туда», то ли «отсюда»,
то ли просто «куда подальше».
Червяки подземных обид,
широта души, словно наводнение
для похмельного моего зрачка,
для осточертевшего всем похуизма.
Черт знает что,
вместо стихов –
тупость какая-то,
дрожь.

38.

Апельсиновый, термостойкий, ненужный, коричневый, содержательный, нормальный, спелый, рождественский, ***вый, отроческий, идеальный, убитый, жареный, деревянный, стеклянный, оловянный, доморощенный, столичный, темпоральный, существенный, полигональный, теплообменный, жизнерадостный, эгоцентричный, пероральный, буржуйский, неофрейдистский, конформационный, концентрический, конгениальный, аппаратный, классический, христианский, богоподобный, иллюзорный, темный, светлый, космический, меридиональный, центральный, теоретический, аттестованный, готовый, следующий, горячий, уплотненный, фронтальный, индивидуальный, устный, письменный, учетно-повторительный, отдельный, последний, ковровый, организованный, второй, малый, кровеносный, познавательный, проверочный, разнообразный, методический, графический, биологический, рабочий, тестовый, программный, короткий, сравнительный, логический, поставленный, выполненный, сосредоточенный, коммуникативный, организаторский, количественный, который, пропускной, понятийный, возможный, объемный, растительный, главный, типовой, животный, условный, постоянный, вопросительный, ****атый, разъебанный, охуевший, матерчатый, сивый, дешифрованный, простейший, проверочный, целый, отдельный, итоговый, данный, хороший, психологический, настоящий, учебный, обязательный, первый, знаковый, учащийся, затруднительный, зачетный, дидактичский, учетно-повторительный, текущий, слабый, накопляемый, приблизительный, заблаговременный, эволюционный, следующий, самостоятельный, творческий, сдвоенный, старший, рациональный, эвристический, освобожденный, повторяемый, напряженный. сосредоточенный, календарный, срединный, другой, двухнедельный, довольный, подготовленный, контролирующий, текущий, систематический, плановый и харизматичный хуй.

39.

Я живой, пока что. Нет предела яркости воспоминаний. Пока я сплю, жители столицы в уютных сквериках своего мемориала собирают пустые бутылки похожие на медвежат. Пока я вижу сны, они сдают их, по очереди просовывая руки впасть неуемных - крокодилов – форточек – выдающих – сдачу – требующих – мелочь. В моих розовых снах практически нет их снующих, кропотливых, красных и белых от скопившегося сала, суетливых рук. Рук, ручонок, культяшечек… А вот и стрекозу поймали, в целях съедания, сексуальные маклеры. А вот и летящую на свет стрекозу, улетающую на свет, выбирающую полет на свет, вместо повседневного кайфового завтрака с мармеладом, с пятнами на столешницах, с отколотой ручкой сахарницы, с узором на крыльях форфоровых стай голубей, куриц и ласточек, видимых из самолета. А вот и меня.

40.

Повседневный уровень гемоглобина упал до кровеносной отметки.
Осталась только яишница глаз, омлет подбородка, щеки пасхальных яиц, скорлупки разинутых век, желтки первозданных эмоций.
Завтра – обед.

41.

степень свободы

Жил – был Дягилев Петергофф Константинович. Жил – был да и умер. «Петергофф» же обозначает «поселение в конце». «В конце» же обычно обозначают разум. Из чего делаем вывод что никакого Петергофа Константиновича не было, а был только Семен Никифорович, да и то – понарошку. Сам по себе же выходит один только Михаил Яковлевич. Он говорит что физзарядка полезна для оздоровления и выпивает утром два стакана кефира, сбивая икоту, которая возникает после съедения им же двухсот граммов раскрошенного печенья. «В конце», кстати, обозначает также и «в начале». От этого становится не по себе. Михаил Яковлевич из списка выпадает и становится ясно, что нужно задать вопрос: «А куда же мы идем?» На этот вопрос конечно ответа нет, как и Петергофа Кирилловича, которого, однако, нет «самого по себе».
«зарядка полезна для здоровья»
«Петра Петровича не застать дома»
«вечером собаки пьют молоко»
«очки это дырявые блюдца для варенья»
«мед кушать вредно»
«нет так нет»
Петергофф Константинович, пока мы с вами беседовали, совсем одичал и теперь его приходится ловить сеткой от комаров и кушать мороженное. От мороженного остается сливочный привкус во рту. Автобус едет незамедлительно. Damn it. Прежде чем одеть очки, проверьте – выключили ли вы выключательные приборы. Мои родственники всегда так делают и никогда не опаздывают на работу. У них всегда есть ужин, обед и завтрак, а также мягкий диван и прогулочное кресло. С некоторой степенью свободы можно утверждать, а можно и не утверждать. И то, и другое одинаково плохо сказывается на пищеварении. Суслики вот, например, очень подвижные зверьки. Средний тушканчик пробегает за день от тридцати до ста пятидесяти километров чистого веса. Он расходует энергии в двести раз больше, чем почесывающийся Игорь Николаевич и в сто семьдесят пять раз больше, чем, пьющий кефир, Федор Филиппович. Мы же не можем пренебрегать такими данными. Популярность методики отлова нельзя проверить на практике, а сложная консистенция весьма активно сказывается на темпах внедрения животноводства в Тюменской области.
Ох…
брям – брям – брям!
изгиб гитары жевтой…
брям – брям!
брям-с!!! (аплодисменты (долгая и продолжительная авация)).

42.

Я ведь люблю тебя. ведь люблю тебя. люблю тебя. тебя. я.
Трассирующие окурки из открытых окон. Пустые пачки на подоконниках. Все об одном. Тишина. Гудящие, словно ЛЭП, потные ноги. Запах ванили. Ручейник, прилетевший на свет. Шевелится, дрожит усиками, мохнатые глазки, не видно лапок, не видно ничего, кроме меня самого.
Опавшие свечи. Бешеные ручейники. Стоптанные ноги. Исписанные, сальные карандаши. Ножницы с портретом Сталина. Убитое небо. Трупные пятна облаков. Дыра (от «пули навылет») горячечного солнца. Симптомы падающего лета. Пионы в авоськах, завернутые в газеты и приторные на вид. Смерть престарелой суки. Автобус. На дачу, сарафан, цветочки, морщины на шее, корявые ногти, отвращение, отвращение. Отвращение. Удушье. Побелевшая, бугристая кожа. Целлюлит. Жопа. У меня лицо. У меня лицо. У меня лицо. На которое всем «насрать». Поебать. Где я? Кто я? Почему я еще не умер?
-Как думаешь, что я хочу тебе сказать?
-Не знаю.
-Я тоже.
-Зачем тогда нужно было выходить?
…страх, пыль на дороге, забор, стена, стена, стена…
-Хотелось побыть с тобой.
…хотелось, побыть, с, тобой…
…с, тобой…
«Клара Стобой»
…улыбка узнавшего аллюзию…
-Выхода нет. Или есть?
…трамвайные (?) рельсы, асфальт, окна с пластиком вместо стекла…
-Есть один.
…«есть только вход, и то не тот»…
-Ты.
…взгляд, ожидание, но, все, давно, известно, но, может, быть, но…
-Но у меня своя жизнь и тебя в ней нет.
…но, у, меня, своя, жизнь, и, тебя, в, ней, нет, нет, нет, нет, Нет, Нет, НЕТ, НЕТ… нет.
…бессмысленные, ненужные оправдания…
…«она думает, что честность это хорошо»…
Зачем?
я. тебя. люблю тебя. ведь люблю тебя. я ведь люблю тебя.
Нет.

44.

-Чем бы себя занять?
-Что бы такое сотворить?
-Какое бы еще сказать Слово?
таковы мысли умершего бога
-А не пойти ли тебе на ***.
таков стандартный ответ усредненного атеиста (если таковые вообще существуют)
-Да, я, пожалуй, пройду мимо.
таков чуткий вывод всех завравшихся христиан
-Ничего нет. Ничего не будет. Все слова – ****еж!
таков был молодой Игорь.

45.

Воздух, словно кипяченое молоко, укутывал чаинку тела Ильина. Витя морщился, показывая нечищеные зубы, и откидывал со лба, отросшую и падающую на очки челку. Он опять опоздал и, зная, что никого уже не застать, все равно шел быстрее, чем обычно, надеясь на случайную встречу в коридоре.

Они уже ушли. Витя прошел вдоль закрытых дверей туда и обратно, дернул ручку одной, другой, постучал в третью – везде было закрыто. В двести пятой, было слышно, работает холодильник.

Лысина памятника покрылась капельками «пота» и казалось, что истукан одной рукой достает из кармана пиджака платок, а другую поднимает, чтобы взять его и вытереть свою несчастную голову преподавателя физики. Капли дождя выбивали крупные пузыри из быстро разрастающихся на асфальте, пока еще мелких луж. Витины кеды размокли и поменяли цвет с голубого на глубоко-синий. Зонта, конечно, не было.

У Вити было такое чувство, что вечер наступил еще утром. В открытой половине окна понемногу набухали и темнели, словно намокшая ткань, летние сумерки. Кеды, мокрые и забрызганные грязью, стояли на коврике у двери. Их надо было вымыть и поставить сушить сразу после прихода, но он сразу забыл о них, как только снял с побелевших ног. Витя выпил вчерашнего чая и лег на диван, взяв книгу с коричневой полки.

Пахло ветром и ночью. Летняя ночь тикала старым будильником и ныла вывернутым затылком. Растирая шею, Витя сел на диване. Во рту был отвратительный привкус вечернего сна. Он пошел в ванную и вымыл опухшее лицо прохладной водой.
 
46.

мелодии стоптанных вен…
so much for suicide…
больше, больше, Больше!
цветок тычется мне в лицо угорелыми потными листочками-винипухами, телефон пристает к руке, липнет, словно щенок/котенок к загорелому мясу, стул скрипит, слвоно суставы старухи перечницы/горчичники на спину/спиртницы в глотки/супницы, словно, словно, словно…
suicide…
время любить.
как пел Неумоев: «непрервный суЯцид для меня…», теперь он такой мудак… купил пистолет.
и все.
спекаемся помаленьку.
куда ты пойдешь, когда тебе скажут: - Нет.
нет, нет, нет, нет, нет, нет, Нет, Нет, Нет, НЕТ!
куда?
похуй.
непрерывный суяцид…
моя голова, словно первомайский лозунг
цветные какашки слов, стопудовые рамки дешевой бумаги
картона
картон
«…картонный набат,
кому нужен ломтик июльского неба?»
пока еще июньского.
свечи в очках.
«пластмассовый мир победил»
свет, желтыми зайчиками в глаза.
выруби на ***!
вырубил. темно. не вижу, что пишу. надо включить. нет. буду писать в темноте. так романтичнее. хотя, нет.
вовсе не буду писать.

47.

нежность

когда гладишь кошку и, одновременно, считаешь себя неонацистом. когда решаешь что выбрать: позавтракать или позвонить? когда свечи еще не зажжены. когда рев поезда за окном ничего не значит. когда тебя завтра убьют. когда нет обоев на стенах, но есть что-то иное. когда есть куда идти, но некуда деваться. когда ты всем осточертел. когда пальцы бегают словно зверушки. когда нет ничего важнее. когда вообще ничего не важно. когда я не люблю. когда…
в окно я вижу ночь. а еще свет в окнах и магазин, который закрыт. но это совершенно не имеет значения, потому что тебя там нет. и никогда не будет.