Щиток как в дешёвом кино

Дядя Саша, растрёпанный и недовольный, осатанело оглядывая свою жизнь, выглянул часов в 9 – 10 вечера в парадное, оно осветилось уютным картофельным светом немного душной его квартиры, где ему приходилось жить ещё с семьёй: где уже завелась совсем самостоятельная, но ещё не совсем взрослая его дочерь – Нина, и её глупый, злобный мужок, и их маленькое дитя, пол которого слишком трудно было выделить на глаз, и жили они на коротких метрах ровно десять лет вот как уже, без надежды на смену и улучшение в/с отношений, – и дядя Саша, кряжисто зашаркивая тапочкой, отважился, как он делал ежевечерно, пойти проверить щиток электроснабжения. – Всё ли там «нормально»?
Он его почему-то очень волновал и уже проверенный, как на дефлорацию – но, однако, наоборот, дядя Саша парапсихологически успокаивался и к нему приходил прекрасный ночной сон, что-нибудь о детстве, среди цветочков, бабочек и камышей, обязательно там появлялась какая-то покладистая Мальвинушка, с которой ему было вечно хорошо, и он даже спя, не так уже сильно злился на довольно роково побитую оспой и желудочными недугами, а также нервным характером жену – дядя Саша начинал любить весь распроклятый им давно свет.

Щиток – покрытый угробленной ящеричной краской, но верно запертый ДЯДЕЙ САШЕЙ – и никем кроме него, действовал всегда лучше мятных капель, дорогих ароматных презервативов и идиотских колыбельных котиков, которые мурлыкали ему до опупения и больше... на ночь. И это с детства. У него, как это сказать, была очень «военная» душа, как у Кутузова, как будто состоящая из одних казённых касок и твёрдых картонных карт, со связкой противотанковых гранат и золотой пулей в воротнике – на случай взятия его врагами. – В своё время он не стал полевым генералом, о чём уже на протяжении тридцати с хвостиком лет жалел: но жалел и ничего не менял в собственной жизни, однако, сильно занимался спиртюгой всяшской, за что каждодневно получал от жены вставы и выговоры. А работа была у него тяжёлая не то слово, – напахивал в милиции день изо дня – понятно, что трупы, мертвецы покалеченные, ограбленные старушки и маленькая, умещавшаяся в бумажный поздравительный конвертик зарплата... Уважения к нему никакого не было, долги были, и они росли, денежные в смысле... как на грядке помидоры, после двухнедельной весенней грозы, – и тут ещё зять и современный невменяемый человечек-ребёнок. Принуждали его к вынужденному спокойствию... Оставался только телевизор, «для разрядки», – который он включал лишь по выходным – раньше и позже времени не хватало даже на сон и еду.
Смотрел он... (конечно же)? – серию «Ментов» по телевизору, там ему единственное где было ещё чем «дышать»! Рекламу и женскую гигиеническую прокладку – ему уже нельзя было, как, впрочем, никогда, показывать... Он начинал становиться невменяемым. И настоящий бык просыпался яком в нём.

А соседи часто оставляли – списывая свои дурацкие счета – крышку щитка открытой и уходили или спать или на работу отправлялись. Забывая... закрыть.
У них на этаже был на несколько соседей общий щиток. Возможно, это обычное дело, никого не удивит.
Дядя Саша только выключил телевизор – где по неосторожности, а может, нарочитости, трусости, – конторский попугайчиковый выкормыш зять, оставил ему сиять злую рекламу йогурта и ещё чего-то, после чего выбешенный страж домашнего порядка так закрутил ручку чудесного ящичка на колёсах: что тот чуть не хрустнул и не оставил все свои чудеса летать по воздуху, и валяться лампами и клеммами по полу.
Дядя Саша – непременным долгом, всегда, отправляясь спать – ещё вытискивал шнуровку из круглого розеточного пятачка и заматывал лентой: уберегал как бы от случайной «потери» энергии»...
Экономил. И на всю катушку.
Возможно, причина (э)таких тщательных дембельных проверок – щитка и счётчиков чем-то была связанна с этой же боязнью больше уплатить за свет. Кто знает!?
 
И вот наконец-то, помыв перед этим руки и вытерев свежим полотенцем, когда уже все его домашние «вампиры» улеглись, и побрившись, под брезентовые, украденные двадцать лет назад дядей Сашей с армейского склада – одеяла, и распластались в чёрной немой духоте сложного непросветного быта. Дядя Саша удалился к своим клёнам. И там, под райскими садами и яблонями, где текла светлая кисельная  речка и летали наглые пухловатые ангелы, потрясая колчанами полными амурских стрел, то есть – под щитком, – напыжился духом и подпёр коленку рукой – 49 лет, как никак – и оглушительно... пукнул. Аж затряслись стены, которые не тряслись с последнего семибального землятресения в 1979 году!
– ЁБ ТВОЮ МА-АТЬ! ПИДАРЫ НЕДОТЁПАННЫЕ!!! – Вдруг, в фатальной, (совершенной...)
свечной темноте, – ещё ничего толком не разобрав, но уже себе что-то поняв, истошно заорал дядя Александр, и ударился головой об счётчик. – КАКООЙ НА ФИГ ХЕР запер ДВЕРЦУ, бля, – да ещё и на замок?!!! Что за ***НЯ, Я НЕ ПОНЯЛ?.. – И стал её бешенно, отрешённо дёргать. И ещё страшнее орать и стучать ногами по всем дверям.

Из одной задраенной на ночь двери – как из кожи – вылез заспанный и в халате пожилой его сосед Николай Байстрюк и тоже, не сдержавшись, замарил его по фенечке! Несмотря на их изредка хорошие отношения – как и их встречи, – не выдержал пожилой маршал и наорал на младшего чибиса милиции: Александра Михайловича Репу.
У дяди Саши сорвались в эту ночь нервы... Он оторвал неожиданно дверцу щитка и зелёной могильной штамповкой зашвырнул прямо в Байстрюка и разбил тому лицо. И пока текла кровь, уже пооткрывались и другие помещения старого смущённого редкой лампочкой коридора. И полезли из них типично гоголевские создания, как из страшного рассказа, т. е. повести «Вий». А они были действительно жутки и отталкивающи.
Картофельные богачи и авторемонтники с большим сдерживемым злом оглядели как побиваемого током вечного «младшука» – Репу, и решили его наконец-то... убить. Вот так вот. Их жёны без приказов пошли на кухни и там в иллюминесцентном аду раздобыли большие сельские ножи, с турецким нагибом. Которые счас стали модны у продвинутых хозяек... и устроительниц «больших столов».
Дядя Саша сейчас же бросился в норку квартиры и оголил из рваного носка подарочный табельный ТТ. Дураком он не был. Сверкнул именной вензель... последнее, что видели!
Его жена ухватилась за морскую, продранную штанину олимпийских штанов и так проехала... вместе с коврами до самого порога, где её больно ударил бетонный каскад глупой бытовой проэкции дома.
Дядя Саша уже отрешился – и ещё с того самого порога тут же застрелил старого деноминированного маршала, который его уже давно, якобы, нервировал!..
Потом угробил кучу соседей и застрелился в конце сам.
...Из тёплой, нагретой и согретой ещё очень юной женой, как сенной, кровати – тут выполз нечистоплотный муж в синтетической конторской маечке с катышками и потрясая не тонким телом сиганул в чём был в парадное, откуда уже доносились сорванные стоны и куски раздираемых криков. Где выделялось слово рода профессии нынче уж покойного Репушки.
– Заберите меня отсюда! – кричали голубиными и кукушачьими голосами оставшиеся  уцелевшие соседи: – Мы боимся здесь на ночь оставаться – спасите наших детей, им завтра в школу!..
Было видно, что они все уже безнадёжно помешались, не стоит даже называть ещё раз (саму...) причину, и уже никогда не вернутся в прежнее состояние спокойных домушных мещан-монстров с накрытыми одеялами и в гаражах крупными устойчивыми автомобилями с полным, как это говорится: специальносельским приводом. Добрые мешки с картошкой и сахаром поникли у наличников отгоревшими лето васильками. И палаческими отрепьями...
– Я убью! – вдруг услышали все, поворачивая по-помпейски плохо различимые в темноте головы в сторону поросячьего визга, – я Вас всех убью!.. – Это уже распинался проснувшийся недавно ещё спавший зять, который теперь мелко колотил себя в вялую, сильно разящую потом грудину. И на этих словах он вырвал из рук покойного кое-как пистолет и так же кое-как, непрофессорски – дострелял тех, кого не успел добить дядя Саша... при жизни. Сукин сын служил в армии, поэтому совсем «бесстрельным» не был, и человека убить мог... уже научился!
Он бы ещё убил и свою жену и маленького сына; но в тот самый момент, когда это уже чуть не случилось, от озверения и злобы на людей и себя, – резко овдовевшая жена Александра, сама еле управившись от удара, прыгнула сзади на зятька и сбив его с ног, и заломав ему руки, смогла немного придушить и, как мальчику, связать руки прочь бельевой верёвкой... подтащенной вовремя нерадивой дочкой.
И покуда зятя волокли по сбитым плиткам обратно в квартиру, и он хныкал и пузом пручался... загребая кучи стенной пыли свинячьими пятками, это всё довершали... дочка мёртвого Сашеньки уже осознала, что папин секрет, заключавшийся строго в рамки знания... местонахождения денег не так давно почившей бабушки от её распроданной «фазенды» и старого дедовского «Москвича» – которые Саша никому не давал в руки, хорошо зная беличьий характер обоих женщин – утерян, вместе со смертью – а папа хранил деньги на ремонт квартиры и стиральную машину хотел ещё купить!
Но потом как-то нашли деньги... сослуживцы Саши, когда обыскивали квартиру – и брали себе всё, что хотели, когда уже все, вплоть до маленького ребёнка были упрятаны в тюрьму – а он в колонию сиротского дома, на эти деньги сотрудника милиции, погибшего дома, а не на работе – за чертой порога, скромно похоронили и на остаток пошли пить кофе и запивать водкой. Есть сосиски с солёным грибом. И когда ели беляши все подавились – повар кинул серую мёртвую крысу с раздавленной головой в гуляш, и натёр её чесноком – чтобы «ничего» не чувствовалось...
И только чёрный, облапанный щиток – без дверцы зиял посредине коридора уже выселенного этажа и всё ещё призрачно ныл каторжными счётчиками по ночам, уныло выпущенными в Таллине бог помнит в каком году.
Вдоль стен стояли венки.
На одинокую могилу Байстрюка-маршала положили его крышку.
А на могилу дяди Саши слеталась носочная моль из роковым ставшего носка и грустно мелко плакала, принося приветы из тюрем.
И один – из колонии.
Погребальная контора уже устраивала денежный суд – она судилась с жэком, милицией и моргом, – ещё много было бумажек и дел, денежных неурядиц, страховщицких ужасов, – и, как солнца в небе, – не хватало чьей-то подписи, однако за мёртвыми постояло!
2003-08-11. 16:24.