Волшебная дубинка Э. Ар Моаль Анна Мурадова

Давным-давно мой дед рассказывал мне эту сказку, наверное, для того, чтобы я не уходил из деревни в большие города. И так глубоко она засела у меня в душе, что мне лучше оставаться в родной стране и просить милостыню на старости лет, чем уходить на чужую сторону.

Когда-то, вдали от больших дорог, в одном домишке, далеко от нашей Нижней Бретани, умерла женщина - мать двух сыновей. Обоим сыновьям было по четырнадцать лет, родились они в один день и как две капли воды были друг на друга похожи.
Умирала мать, а мальчики плакали, стоя у ее кровати. Бедная женщина уже потеряла последние силы и дышала с трудом, голова ее запрокинулась на подушку, губы стали мертвенно-синими. Смерть уже подходила к ней; мальчики зарыдали, стали прижимать к себе руки матери.
Они ничего не могли сделать, чтобы ей помочь, дом у них был бедный, но прикосновение рук сыновей к матери рукам помогло ей больше, чем могло бы помочь любое лекарство: она нашла в себе еще немного сил, чтобы бороться со смертью. Она посмотрела на своих детей, обвела взглядом комнату. В темном углу, за дверью, что-то приковало к себе ее взгляд. Сыновья тоже посмотрели туда, но ничего не увидели кроме какой-то дубинки, к которой был прикреплен кожаный ремешок. Они знали что когда-то эта дубинка принадлежала их прапрадеду, который сто пятьдесят лет тому назад пришел туда, где они теперь жили. До сих пор вся их семья - от поколения к поколению - бережно хранила эту дубинку, и сейчас она висела на гвозде, ведь никаких шкафов в доме не было. Но почему же мать на нее так смотрит?
Эрве, один из мальчиков, сказал другому - Матилину:
- А может, мама хочет, чтобы мы принесли дубинку?
Матилин ответил, вытирая обеими руками слезы:
- Наверное, надо у нее спросить.
Он повернулся к матери, которая смотрела на его губы:
- Мама, ты, наверное, хочешь, чтобы мы принесли тебе дубинку?
Глаза матери просветлели. Тогда Эрве взял скамейку, Матилин влез на нее, и снял со стены дубинку. Потом они вместе подошли к матери, рассматривая дубинку, ведь до того они никогда не держали ее в руках. Раньше, когда они были маленькие, они часто просили дать им поиграть с дубинкой, но мать никогда не позволяла им этого.
Дубинка от старости почернела как уголь, и твердой, как камень. На нижней ее части было вырезано человеческое лицо, а под ним - маленький крестик; наверное, это был какой-нибудь святой. Он был очень похож на те деревянные фигурки святых, которые до революции стояли во всех церквях. Кожаный ремешок меняли много раз: последний раз новый ремешок приладил отец мальчиков - он умер когда они были еще маленькие.
Когда сыновья отдали дубинку матери, которая доживала свои последние минуты, бедняжка поцеловала крест и портрет святого, и только после этого завела разговор.
- Дети, - произнесла она таким тихим голосом, будто говорила уже из могилы, - Вот что я оставляю вам после себя. Это дубинка вашего прадеда, он принес ее с собой из своей далекой родной страны. А эта страна нашей семье ничего кроме бедности и потерь не принесла. Не оставайтесь здесь, возвращайтесь на родину. Как идти туда - я не знаю, но я верю, что эта дубинка вам поможет. Она вам покажет дорогу. Я попросила у Бога и он согласился исполнить мое желание: там, где дубинка врастет в землю, будет ваш дом, и больше нигде. Только там вы сможете быть счастливы. Когда я умру, похороните меня там, где лежит ваш отец, а сами возвращайтесь на родную землю... Дубинку я отдаю Эрве: ведь на ней - его святой-покровитель. И пока вы будете в пути, пусть между вами будет согласие. И не сворачивайте ни налево ни направо, слушайтесь советов вашей дубинки, и пока будете идти, не выпускайте ее из рук.
Долго-долго выговаривала мать эти слова; иногда мальчики думали, что она вот-вот умрет, но, отдышавшись, она снова принималась говорить.
Когда дубинка очутилась в руках Эрве, который теперь будто стал старшим, мать слабо улыбнулась. Ей захотелось сказать еще что-то., но, наверное, час ее пробил: смерть оборвала ее слова и ее жизнь. .
Мальчики не увидели сразу, что их матери больше нет, но вдруг они почувствовали что-то внутри себя и поняли , что только что потеряно самое важное: их мать уже покинула этот свет.
После слез и страданий они позвали на помощь людей, который помогли им схоронить мать. Только они двое, да две старые женщины провожали покойницу на кладбище. Когда все было закончено, братья не вернулись в дом, там ведь было совсем пусто. Эрве взял брата за руку, в другую руку взял дубинку, и пошли они искать свою страну где они, может должны были жить счастливо.

***

«Дорогу вам укажет дубинка» - сказала им мать, перед тем как умереть. Эрве выбрал дорогу, которая вела на закат. Что-то ему подсказывало, что именно эта дорога вела в его страну: наверное, это дубинка направляла его.
Недолго они шли, но Матилину дорога показалась долгой, и чтобы найти предлог для отдыха, он сказал брату:
- Давай , ткнем дубинку в землю, а то вдруг пройдем случайно мимо дома.
А братья, хоть и были похожи внешне, не были равны по силе. Эрве был гораздо выносливее.
- Ты что, устал? - спросил он брата.
- Да, - ответил Матилин, - а еще я есть хочу.
- Ну хорошо, давай присядем, может быть найдем, чего нам поесть.
Матилин шутки ради воткнул дубинку в землю на поле у дороги и сел рядом с братом. Эрве, забыв совет матери, пошел в сторону, надеясь найти что-нибудь на обед; вскоре он вернулся.
- Пойдем, - сказал он, - Я нашел человека, у которого мы сможем поесть и переночевать.
Обрадованный Матилин вскочил, и они зашагали, не позабыв взять дубинку, к какому-то заброшенному месту. Там их ждал высокий бородатый человек, который пригласил их к себе, чтобы накормить и напоить.
Эрве рассказал незнакомцу, кто они такие, что они идут искать свой дом. Незнакомец спросил их, где их дом, а Эрве ответил, что они и сами точно не знают.
Услышав это, бородач расхохотался, и сказал, что им ничего не остается, как пойти к нему, а иначе их схватят за бродяжничество.
- А мы не очень далеко отойдем от дороги, если к Вам зайдем?
Бородатый господин снова захохотал.
- Да ты слабоумный для своих лет, мальчик! Как же это ты хочешь отойти от дороги, когда ты дороги этой не знаешь?
Матилин тоже хихикал, особенно, когда думал о том, что скоро ему можно будет пообедать. Эрве замолчал и больше ничего не ответил, когда чернобородый человек сказал: «Ладно, пойдем в мой дом, пока вы свой не нашли.», только еще крепче сжал свою дубинку в руке.
Незнакомец шагал впереди, а братья поспевали за ним. Дом этого человека был недалеко, но дорога только и делала, что петляла и там и тут: нелегко будет потом выйти на прямую дорогу, ведь повсюду, где они шли, извивалось множество других тропинок.
Матилин снова устал.
- Мы еще не пришли? - спросил он.
- Во-он там, - ответил чернобородый господин.
Перед ними стоял дом, из трубы шел дым. К ним подбежала собака, стала радостно прыгать вокруг, пока все трое шли по двору, потом вышла девушка и поздоровалась с хозяином, называя его отцом. Потом она повернулась у мальчикам, взяла обоих за руку с нежным и веселым видом.
Они вошли в комнату, где на стенах весели красивые картины, которые освещал огонь, потрескивавший в камине. Мальчики тут же заметили стулья, обитые разноцветной тканью, стоявшие около маленького посеребренного столика, на котором была разная вкусная еда и напитки.
Девушка предложила им сесть на стулья, и мальчики опустились на них. Стулья были мягкими, как пуховая перина, и сидеть на них было так удобно, что Матилин вздохнул от удовольствия, закрыв глаза.
Вдруг в комнату вошли два мальчика, чуть постарше, чем Эрве и Матилин; одно из них нес на плече одежду, а другой - теплую воду в серебряной миске и белые полотенца. Девушка приказала братьям идти следом за слугами, а потом возвращаться к столу.
В соседней комнате слуги помыли мальчикам ноги, руки, головы, причесали их и надушили а потом одели их в костюмы из белого и голубого шелка с серебряными манжетами, надели на них ботики, которые блестели как зеркала и шляпы с лентами и белыми перьями. Матилин просто дрожал от восторга. Но Эрве удивила такая суета вокруг его персоны, и он спросил слуг, почему те так почтительно с ним обращались. Но ни тот, ни другой слуга ничего не ответили, а только насмешливо посмотрели на братьев.
Мальчики вернулись в гостиную. Эрве не выпускал из рук дубинку, хотя, это не очень подходило к его новому костюму, так что девушка даже рассмеялась, когда он со своей дубинкой сел за стол. Но Эрве не обращал внимания и не расставался с завещанием матери, будто чувствовал, что он защищает его.
За столом с ними почтительно обходились и сам хозяин, и его дочь. Один слуга подавал еду, а другой подливал питье. Блюда были вкусные, и Матилин, который всегда был лакомкой, никак не мог наесться досыта. Вино, которое они пили было крепкое и теплое; вкус у него, правда, был немного странный, и оно очень быстро проникало в кровь, обволакивало ум и ослабляло сердце, так что Эрве даже испугался тех мыслей, которые приходили ему в голову, пока он пил. Он чувствовал, что нужно с ними бороться, но сердце его было бессильно: он страстно хотел жить тихо, в свое удовольствие, поменьше двигаться, без трудностей, без неприятностей; и дурнота, накатившая на него, мешала ему встать с места. Ему было хорошо здесь, за столом, лучше даже, чем дома, как бы там ни было прекрасно.
Эрве оставил полный стакан на подносе и сжал дубинку в руке, призывая мать на помощь. Он посмотрел на Матилина. Тот уронил и нож, и ложку и уснул на стуле, обитом шелком. Щеки его раскраснелись, а на губах застыла нежная улыбка.
Хозяин дома сказал Эрве:
-Твой брат устал. Если хотите пойти поспать, вас отведут в комнату и вы там отдохнете. А потом я покажу Вам, как идти в вашу страну к вашему дому. Я хочу, чтобы вы у меня пожили дня четыре, За это время я смогу разведать, как вам добраться до дому.
Эрве поблагодарил хозяина, попрощался с девушкой, и взял брата за руку, чтобы разбудить его.
Как только братья пришли в спальню, Матилин снова заснул. Эрве остался стоять. Он подошел к окну, и там, опершись на свою дубинку, стал смотреть вниз. Из окна он увидел какую-то ровную местность, похожую на луг, посреди нее -площадку, окруженную стеной. Дальше ему почудилось что-то - то ли листья, то ли вода - похоже, что это был лес или море. Ни одного звука, который бы выдавал присутствие в доме и во дворе людей или животных, он не услышал. Глядя на горизонт, он думал: «Неужели не к добру то, что мы сюда попали?»
И тут же он вспомнил что выпустил из рук дубинку перед тем, как встретить хозяина этого дома. А ведь мать наказывала ему всегда держать дубинку при себе, пока он будет в дороге.
«Эх, плохо я сделал!»
Он и не знал, что думать дальше, когда в комнату вошел слуга.
- Пойдите вниз, - сказал он, - Вас ждет мой хозяин.
Эрве встряхнул брата, разбудил его, и они спустились вслед за слугой. Матилин просто сиял от счастья, а Эрве хмурился: его одолевали невеселые мысли.
Хозяин уже ждал их на пороге . Они обошли дом кругом и очутились в саду. Сад был большой, там росло много плодовых деревьев и цветов. С дерева на дерево перелетали разноцветные птицы, которые пели не хуже соловьев; ручьи, спрятавшиеся в растениях, журчали с серебряным перезвоном, струясь по золотистому песку. Гулять среди такой красоты было просто восхитительно. Легкий ветерок шелестел среди деревьев, такой же нежный, как рука матери, ласкающая ребенка. Матилин млел от всего этого великолепия, сердце его веселилось все больше, и он забывал обо всем. Он не думал больше ни о доме, ни о том, кто он такой, и откуда он пришел: он, наверное, считал, что он и есть хозяин этого сада, и что он останется здесь навсегда.
Но Эрве не позволял всем этим прелестям мутить свой разум, и его взгляд не останавливался на деревьях и цветах. Вдалеке, за садом он видел крыши домов, но никто не собирался к ним подходить. Эрве спросил у хозяина, что это за дома.
- Потом, попозже, - ответил хозяин, - мы пойдем туда, завтра, или, может, послезавтра.
- А та площадка, которую я видел с той стороны дома, которая за стеной?
Хозяин внимательно посмотрел на мальчика, думая, наверное, что у тот слишком любопытный:
- И туда мы потом сходим.
Уже спускался вечер, и пора было ужинать.
Стол, накрытый белой скатертью, был для них такой же радостью, как и сад с цветами: посреди стола стоял букет роз, а щебетание девушки было ничем не худе птичьих трелей. Девушка поприветствовала Эрве и Матилина, и спросила их, хорошо ли они погуляли.
Снова на стол подали изысканные кушанья, но Эрве старался пить как можно меньше вина. А вот Матилин ничто не оставлял без своего внимания, ел и пил вволю. А когда он встал, чтобы идти в комнату, то Эрве пришлось его поддерживать. Однако язык у Матилина развязался: он благодарил на все лады и хозяина и его дочь. Когда он улегся в кровать, он даже не мог сразу заснуть, все нахваливал их своему брату. Ночью ему снились прекрасные сны, и чем дальше, тем приятнее они становились...
А Эрве чем дальше, тем больше задумывался. Хозяин дома и его дочь не обращали внимания на то, как вел себя Матилин за столом. Эрве готов был поверить, что им даже нравились его кривлянья, потому что дочь хозяина посмеивалась над Эрве за то, что он не пил вина. Однако Эрве был упрям; он дал себе слово следить за всем, что будет происходить. «Завтра утром, - подумал он, - Я скажу Матилину, все что я думаю, ведь еще немного - и он позволит делать с собой все, что угодно.»
Он положил дубинку под подушку, и прочитав молитву Богу и святому Эрве заснул.
Как только Эрве забылся во сне, ему привиделось, что дубинка сама собой поднялась. Голова святого на дубинке стала большой, как голова живого человека. Светящиеся глаза обратились на Эрве, однако губы остались без движения, и вскоре видение исчезло.
На следующий день взволнованный Эрве рассказал брату свой сон, а оттуда перевел разговор на свои раздумья, сказал, что надо быть начеку и держаться хорошего поведения, несмотря на все, что творилось в доме.
Но Матилина такие разговоры не смутили:
-Бояться тут нечего, - сказал он, - Послезавтра мы отсюда уйдем.
Утро пролетело быстро. После обеда хозяин снова устроил прогулку: он отвел братьев к одному из тех, домов, которые они видели накануне. Вокруг дома, как и везде росли фруктовые деревья, пели птицы и цветы. Хозяин взял ключ и открыл дверь. Мальчики так и застыли на пороге в удивлении: Но если Эрве казался испуганным, то Матилина просто заворожило то, что он увидел.
Так что же увидел Эрве, а что Матилин?
Весь дом состоял из одной широкой и длинной комнаты; свет в нее попадал через высокие окна. По обеим сторонам рядами лежали, сидели и стояли человеческие тела. Матилин видел восковые фигуры, с просветленными лицами, с живыми глазами, облаченные в красивые одежды, а перед Эрве предстали синие и черные трупы, одетые в рубище крестьян и ремесленников.
Матилин переходил от одной фигуры к другой, рассматривая каждого вблизи и расхваливая красивую одежду. Эрве протирал глаза, но видел только унылых и отвратительных мертвецов. Он не смел и не хотел говорить, ведь хозяин, который шел следом за ними улыбался, слушая, что говорил Матилин.
А Матилин говорил брату:
- Вон, посмотри, этот, в бархатных башмаках, в кружевной рубашке и синем шелковом камзоле!
И показывал на желтоватого покойника, одетого в лохмотья, в деревянных башмаках и дырявой шляпе, на плечи которого была накинута старая полинявшая куртка пастуха.
- Кто-то один из нас заколдован, - говорил себе Эрве, - вот только кто?
На самом деле ему верилось, что именно он видит правду, и что его святой-покровитель не дает ему ошибиться. Но ему нужно было все время соглашаться с братом, и он позволял Матилину говорить все, что ему вздумается.
Ближе к обеду прогулка кончилась. Матилин рассказал девушке, какое он получил удовольствие, а Эрве делал вид, что он тоже очень доволен. Но когда обед закончился, и его брат пошли спать, Эрве стал на колени и стал молиться своему святому , глядя на дубинку:
- Мой святой покровитель! - шептал он, - растолкуй мне, пожалуйста, что же было правдой, и огради нас, то есть брата и меня ото всякой опасности.
После этого он со спокойной душой лег спать. А как только закрыл глаза, перед ними снова очутилась дубинка, как и прошлой ночью, глаза святого горели огнем. Какое-то время он просто смотрел на Эрве, но вдруг его губы задвигались, и мальчик услышал сквозь сон, как какой-то голос будто бы донесся до него издалека:
- Юноша, ты забыл советы матери. Помни: без этой дубинки не будет у тебя ни сил, ни наития, чтобы идти. Храни ее при себе всегда, и тогда тебя никто не победит.
Больше Эрве ничего не услышал, и спокойно проспал до утра. А когда проснулся, вспомнил про свой сон, и задумался о многом.
Как и в прошлый раз, он наказал брату держать ухо востро, рассказал ему свой сон и то, что он увидел в необычном доме. Но Матилин ему не поверил:
- Так почему ж ты тогда мне вчера все время поддакивал? Тебе небось это все приснилось. А потом, - добавил он, - завтра мы все равно отсюда уйдем.
В тот день девушка уже в открытую начала смеяться над Эрве, над его застенчивостью, и над его дубинкой. А Матилина она, наоборот, все похваливала. Матилин был доволен и уже не знал, какие ей делать комплименты. Эрве ни на какие упреки не обращал внимания, он слишком был занят мыслями о том, как бы узнать, что будет дальше.
После обеда, как обычно, братьев пригласили на прогулку. На этот раз хозяин сказал им:
- Сегодня я вам покажу псарню. У меня свора самых красивых собак, они у меня умеют делать любую работу: вам очень интересно будет на них поглазеть.
Псарня была напротив дома с мертвецами...
Хозяин открыл дверь, и все трое оказались на высокой площадке, над глубокой и широкой ямой, в которой копошилось примерно семьдесят собак. Часть из них ходила туда-сюда, часть прыгала на стенку, а некоторые лежали по углам, и не издавали ни звука. Были они разных окрасов, но большинство - красного цвета. Матилин этому очень удивлялся, но ему казалось, что все они здоровы и выглядят красиво. Когда все трое подошли к краю ямы, собаки стали еще больше подпрыгивать, а те, которые лежали, приподнялись и стали показывать зубы.
Хозяин пояснил:
- Они к вам еще не привыкли, но завтра я вас с ними познакомлю.
Удивительное дело - собаки не лаяли, только глаза из налились кровью и зубы скрежетали от злости.
Эрве ничего не говорил, а то, что видел, хранил при себе. Перед его глазами были изможденные, худые животные, многие из них были просто исполосованы ранами, вот почему Матилину казалось, что они красные. Морду каждого пса стягивал кожаный намордник, поэтому они не могли ни кусаться, ни лаять. Эрве подумал, что их, наверное плохо кормили, и поэтому те, что лежали, уже просто не могли подняться.
Тут и Матилин поинтересовался у хозяина, чем же кормят собак.
- Завтра, - отвечал тот, - вы посмотрите, как они едят и как работают.
Собаки ворчали, и их голоса доносились снизу как отдаленные раскаты грома или как шум моря, когда оно бьется о скалы.
Хозяин приказал идти домой. Эрве последний раз с грустью посмотрел на собак, но уходя, чтобы не вызывать подозрения у хозяина, произнес:
- Никогда в жизни я не видел таких красивых красных собак!
Только об этих красных собаках и говорил Матилин за ужином. А барышня насмешливо заметила:
- Ну что ж, завтра, когда вы будете уходить, я подарю вам одну красную собачку. С этой собачкой и с дубинкой Эрве вы уж точно прямиком до дома дойдете.
Хозяин на это так залился смехом, что чуть не задохнулся. Потом он сказал:
- А может быть, мальчикам хочется здесь остаться, с собаками. Они каждый день будут видеться.
- Что об этом думает Матилин? - поинтересовалась девушка, искоса глядя на мальчиков,
За брата ответил Эрве:
- Барышня, - сказал он, - вы и так слишком много для нас сделали, и нам не нужен ни ваш дом, ни ваша собака. С чем пришли мы в ваш дом, с тем и уйдем.
Хозяин снова расхохотался, а вот девушка помрачнела. Она повернулась к Матилину:
- А ты что, такой же дурак, как твой брат, и пойдешь бродить по дорогам, как заблудившийся зверь?
Эрве встал и взял брата за руку:
- Пойдем спать, - приказал он, - А завтра, барышня, когда Матилин хорошенько подумает, он вам ответит. А пока что запомните, что мы не похожи на зверей, заблудившихся на больших дорогах. У нас тоже есть дом, и мы должны его найти.
Девушка не знала, что и ответить, а хозяин дома засмеялся, и, когда мальчики ушли, сказал дочери:
- Не надо обращать внимания на такую ерунду. Ты же знаешь, что все, кто сюда приходят, здесь и остаются. Завтра к вечеру этот петушок у меня не так запоет!

***

Когда, на следующее утро, Матилин встал, ему было как-то не по себе: он вспомнил вчерашний вечер и робко спросил у брата:
- Мы что, сегодня отсюда уходим?
- Да, сегодня, как договорились.
- И уже вечером мы будем далеко отсюда?
- Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.
- Да не бойся ты, - начал уверять его Матилин, - я и не думал здесь оставаться навсегда.
- Может быть, мы не по нашей воле здесь останемся. - ответил Эрве и крепко задумался.
- Вот что удивительно! - сказал он чуть погодя, - Тот самый свет, который мне приходит ночью, когда я сплю, помогает мне ясно видеть днем. Ты вспомни, Матилин, здесь перед нашими глазами один обман: мы видим совсем не то, что есть на самом деле. И сегодня правда должна или победить, или проиграть.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Это ты потом поймешь. А сейчас путь все будет так, как есть, только нам надо быть настороже.
Матилин совершенно растерялся - это невооруженным глазом было видно, так что за обедом хозяин спросил у него:
- Ну что, молодые люди, вы по-прежнему в путь-дорогу собираетесь?
Эрве встал из-за стола, опираясь на дубинку:
- Господин и милая барышня, спасибо вам за вашу доброту и за все, что вы для нас сделали. Но, если вы нам позволите, то мы сейчас же ваш дом покинем.
И Матилин сказал то, же, что и брат. Тогда хозяин ответил:
- Ну так до того, как уйдете, хотя бы посмотрите на моих собак, я ведь вчера обещал их вам показать, а потом - идите на все четыре стороны.
Девушка усмехнулась и кивнула головой, дескать, согласна с отцом. Эрве крепко сжал дубинку в руке и подумал: “Вы думаете, я ваших хитростей не понимаю. Ничего, сейчас, с помощью моего святого покровителя и моей дубинки, я вас выведу на чистую воду!”
После обеда было снова развлечение: все четверо пошли смотреть на собак. Хозяин подвел дочь и обоих мальчиков к площадке перед домом, потом подозвал слугу и приказал ему.
- Приготовь для каждого ошейник и цепь!
- Хорошо! - ответил слуга, посмеиваясь.
После это хозяин подошел к дочери и мальчикам. Подойдя к воротам - вся площадка была обнесена стеной, за спиной каждого мальчика стоял слуга, у каждого из слуг под одеждой был спрятан молоток. Площадка была чуть пониже порога, и чтобы пройти на нее, нужно было спуститься на ступеньку. Посередине площадки был вбит большой и высокий красный кол, на котором висела свежая туша, с которой капля по капле стекала кровь. Хозяин крикнул:
- Пускай собак!
И только он это сказал, раздался вой, лай, топанье лап. Дверь на площадку открылась, и в нее ворвалась вора собак, пролезавших через узкий проход; каждая старалась первой добраться до мяса. Какое-то время не одна из них не могла пролезть, и собаки вскакивали одна на другую, и глаза у них горели, а пасти были разинуты. И вот одна собака, а потом две, а потом три высвободились и в два прыжка оказались около мяса. Каждая отхватила по кусочку. Это, разумеется, были самые сильные собаки, остальные пробивались следом; шесть или семь из них было насмерть затоптано у входа. Те, что не успели первыми, тоже хотели ухватить свой кусок и перепрыгивали через красных собак, перепачканных собственной кровью. Мяса, тем временем становилось все меньше и меньше, и чтобы его достать, приходилось подпрыгивать все выше. Бедные, обезумевшие от голода собаки падали от усталости, но так и не могли даже лизнуть мясо. Когда пять или шесть кучей повалилось замертво под колом, остальным стало легче достать до мяса. После нескольких прыжков остаток туши повалился на землю, а вверху остался только железный крючок.
Тут началось новое зрелище: те собаки, которым ничего еще не досталось, стали обнюхивать тела погибших. И вдруг одна собака вцепилась зубами в труп и, испачкав нос в крови, принялась есть. Остальные последовали ее примеру: послушался хруст костей, и вся площадка сразу же стала красной.
Хозяин взглянул на мальчиков: Матилин готов был потерять сознание. Эрве тоже был бледный, но взгляд его не помутнел и сердце не дрогнуло. Он думал о том, что сказала ему дубинка накануне ночью и ждал, пока придет время нанести удар.
- Ну что, - спросил хозяин, - Как по вашему, умеют они быстро бегать?
- Я думаю, - ответил Эрве, - что надо быть поганым человеком, чтобы делать то, что вы делаете здесь.
- Ты так думаешь, мой мальчик? - переспросил хозяин, - Что ж, через час ты сам будешь разыгрывать здесь такой же спектакль. - и крикнул слугам: - Сюда, ребята! Стукните каждого молоточком, разденьте их быстренько, и посмотрим, какие из них получатся псы!
Матилин ничего не понял из того, что было сказано, он просто оцепенел. Слуга, стоявший у него за спиной, стукнул его молотком по голове, и мальчик без единого звука упал на землю. Слуга тут же наклонился над ним, потянул его за волосы, и тут же вытащил из его тела маленькую рыжую собачонку, которая, истошно вопя, убежала на середину площадки. И тут же с быстротой ветра слуга умчался с телом мальчика, наверное, чтобы отнести его в комнату трупов. Но на пути его была преграда - Эрве со своей дубинкой.
Эрве ко всему был готов: отпрыгнул в сторону, когда другой слуга замахнулся на него молотком, со всего размаху стукнул противника дубинкой, благо хозяин не успел прийти на помощь слуге. С хозяином Эрве не спешил разбираться: он побежал вдогонку за тем, кто уносил тело Матилина, крича:
- Погоди у меня, торговец собаками!
Не успел тот убежать с площадки, как получил дубинкой по голове, и снова случилось чудо: Слуга упал замертво и выпустил тело Матилина. Эрве взял брата за руку и стал глазами искать хозяина дома и его дочь. Те ходили вокруг площадки и пытались натравить собак на Эрве. Выглядели оба больными: глаза у них выпучились, изо рта шла пена.
- Да, уж, как же, - крикнул им Эрве, - они скорее вас съедят, чем меня.
С этими словами он подошел к середине площадки. Там он стал посреди собачьей своры, и ни один пес его не тронул. Тогда Эрве сказал, подняв дубинку к небу:
- Силой моего святого покровителя, и силой моей дубинки, пусть все, что здесь есть, примет свой первоначальный вид!
О господи! Никогда, дорогие мои, вы не видели, чтобы удар грома наделал столько же шума, сколько слова Эрве! Рухнули стены, и собаки разбежались с радостным визгом; земля разверзлась и поглотила все постройки, как мы с вами проглатываем кусок хлеба. Хозяин дома и девушка вдруг преобразились: носы у них вытянулись и стали длинными-предлинными, да еще кривыми, рты стали огромными, а губы - твердыми, как деревянные башмаки, ноги укоротились и стали прямыми как палки: во всем свете не найти было других таких уродов, да еще таких, которые бы выглядели настолько злыми и пристыженными.
Они бы с удовольствием провалились под землю вместе в домом и всем добром, да только Эрве волшебной силой своей дубинки мешал им это сделать.
Победа была на его стороне. Больше того, он нашел брата, ведь как только Эрве произнес последние слова, к нему вприпрыжку подбежала маленькая рыжая собачка. Эрве и разглядеть-то ее толком не успел - она промелькнула как молния и тут же его брат, опираясь на его руку, поднялся на ноги, поднял голову и встряхнулся, будто только что очнулся от тяжелого сна. Эрве обнял его и заплакал.
- Ты почему плачешь? - удивился Матилин.
- Потому что я тебя возвратил.
- А что, я потерялся? Значит, мне не приснилось, что я был собакой?
Эрве показал ему целую толпу людей - ремесленников и крестьян, которые шли к ним:
- Им такой сон, как тебе приснился.
- Ой, смотри, я же их всех видел в той комнате! - сказал Матилин. Он начал озираться по сторонам, искал комнату, но не видел ни домов, ни даже стен.
- По моему, я еще не проснулся как следует.
- Теперь, - ответил Эрве, - ты как раз проснулся и глаза твои раскрылись, а до этого ты был просто слепой.
А тем временем освобожденные, счастливые люди подходили к ним. Их было столько же, сколько было раньше собак - примерно семьдесят. Да, дубинка Эрве творила чудеса! Каждая собака нашла свою человеческую оболочку там, на другом краю сада и надели ее на себя, как надевают куртку.
Теперь уже они ни пытались задушить друг друга, а смотрели один на другого с нежностью, и были готовы полюбить друг друга - ведь над ними больше не довлела злая воля хозяина.. Они пели хвалу храброму мальчику, вызволившему их из беды. Они удивлялись: как, такой юный, он смог победить их могучего и коварного хозяина. Когда все собрались вокруг Эрве, тот спросил у самого старого человека, по виду крестьянина, что за история с ним приключилась.
- Историю мою, - отвечал крестьянин, - рассказывать не долго и ничего необычного в ней нет. У нас у всех тут одна судьба. Вы ведь видели и нашу одежду, и наши мозолистые руки. Все мы были или крестьянами или ремесленниками. Как мы сюда попали? Что до меня, то я возделывал землю далеко отсюда. У моих родителей была небольшая ферма и мы получали неплохой урожай хлеба, хотя он доставался нам тяжким трудом. Хлеб у меня шел хорошо, а вот работа - не очень. Мне все казалось, что я смогу зарабатывать больше, а трудиться меньше. Я ушел из родительского дома, и поскитавшись какое-то время по стране, попал сюда.
Вот этот человек и его дочь совращали нас с пути истинного своими красивыми обещаниями. Но однажды, когда я решил у них остаться, меня превратили в собаку. И с тех пор моя жизнь превратилась в жестокое наказание: раз в десять дней нас кормили, точно также, как вы сегодня видели, и часто мне приходилось душить слабых из тех, что каждую неделю к нам прибывали, чтобы самому не погибнуть от голода. А другие погибали во время драк за еду. Сколько раз я видел, как их выбрасывали гнить в какую-нибудь яму! Этих уже не спасти!
А теперь, не скажешь ли ты мне, если конечно, захочешь, как же тебе удалось победить нашего могучего хозяина, как ты смог это сделать? Мы поблагодарим тебя и разойдемся - каждый в свой край. Мне так не терпится посмотреть, живы ли мои родители, и поскорее перейти с собачьей еды на человеческую!
Все согласились со стариком.
Тогда заговорил Эрве:
- Вот, - он поднял над собой свою дубинку, - что мне помогло одержать верх над эти бессердечным человеком, который вами помыкал.
Он показал лик святого, вырезанный на дубинке и рассказал о смерти матери, а закончил свою историю так:
- Эта дубинка, которая досталась мне от прадеда, помогла не попасться в лапы этого человека. Сегодня ее власть пойдет на убыль, а завтра она нам укажет, где та земля, где наша родина. В этой дубинке проснулась сила нашей страны, родина следила за нами, охраняла нас всегда, когда хоть какое-то воспоминание о ней оставалось у нас в сердце.
Люди внимательно слушали рассказ юноши, это доставило им столько удовольствия, что они забыли о своих палачах - мужчине и девушки, которые заставляли их так страдать.
Эрве, рассказав все без утайки вспомнил о них:
- А что мы с этими двоими делать будем?
Проклятый хозяин и его дочь, похожие на двух сов, озирались вокруг своими выпученными глазами и старались спрятаться друг и друга за спиной. Однако все молчали.
- Нехорошо, - сказал Эрве, -отвечать злом на зло. Если хотите, приговорим их оставаться такими, какие они есть, чтобы они уже никого не могли сбить с пути.
- Хорошо! Хорошо! - в один голос закричали все.
Тогда Эрве как судья, повернулся в сторону виновных:
- Идите, - сказал он, - с глаз моих долой, вы, который отбирали людей у их родной страны! Ступайте! Вы ни в одной стране не сможете жить счастливо, а оттого, что вы людей превращали в собак, вас самих будут гнать ото всюду, как бродячих псов! .. А мы, добрые люди, сейчас с вами расстанемся, и каждый пойдет своей дорогой ... Прощайте!
- Прощайте! - отвечали люди.
Каждый из них пожал руку Эрве и благословил его. Потом, оглянувшись напоследок, люди разбрелись по своим домам.
А Эрве и Матилин снова остались одни, как в тот день, когда они впервые очутились на дороге. Эрве сказал брату:
- Теперь пора поблагодарить святого Эрве, который спас нас от беды, а заодно нашими руками сделал благое дело. Они стали на колени перед дубинкой и помолились святому за вторую половину пути, а потом снова отправились в дорогу.
Они шли две недели и ничего с ними не случалось, потому что Эрве во всем следовал наказу своей матери.
Когда они уставали, то останавливались отдыхать, а когда чувствовали голод, то просили поесть в тех домах, которые попадались им по дороге. И всегда для них находилось все, что надо: ведь дубинка вела их туда, где их хорошо встречали.
Спали они, правда, под открытым небом. Устраивались в дупле какого-нибудь дерева или в хижине пастуха, илè в разрушенных домах, которые часто попадались у дороги.. Эрве искал свой дом и не хотел ночевать у чужих. И если даже вечером попадали они к радушным людям, он просил у них кусок хлеба и уходил прочь чтобы в другом месте отужинать и найти пристанище на ночь. Своему брату он говорил так:
- Нам нельзя обращать внимание на усталость. Один раз мы уже попали в передрягу из-за собственной лени и нежелания ночевать под открытым небом и жевать черствый хлеб. Теперь я не хочу ночевать или жить по полдня в каком-нибудь доме, пока мы свой не найдем. Там мы и отдохнем и выспимся как следует.
Матилин, правда, иногда немножко ныл, но после того урока, который он недавно получил не осмеливался отставать или сворачивать с дороги.
И каждый вечер, прежде чем заснуть на постели из папоротника или сухой травы, Эрве втыкал дубинку в землю, и каждое утро, когда она оставалась такой же черной и твердой как и раньше, он говорил:
- Еще не пришли! Может быть, завтра уже будем дома.

***
И вот однажды вечером оба мальчика оказались в красивой долине, которую пересекала река, и вода ее пела так, будто ей не хотелось убегать из-под тенистых деревьев, росших по ее берегам, для того, чтобы течь вдоль широкой дороги.
Эрве увидел там красивые цветы, воздух там был свежим и нежным; мальчик смотрел на птиц, которые летели ночевать в свои гнезда, свитые в кустарнике, и ему тоже захотелось вот так же возвращаться в свой дом. Братья поели хлеба, который у них был с собой, обмакивая его в речную воду, и после того, как дубинка была воткнута в землю, они заснули под скалой на пригорке, поросшем мхом и густой травой.
Ночь спустилась быстро, но тут же взошла луна и осветила окрестности. Везде было так тихо, что слышно было, как время от времени вздыхает сова, будто ребенок во сне.
Мальчики спали как убитые, а тем временем дубинка пробуждалась. Роса ли небесная, или соки земли заставили ее зазеленеть? Она пустила корни, и корни начали разрастаться, вскоре на ней зашумели листья, а из каждого листа выросла ветка. Сама же дубинка стала подрастать и вширь и в высоту, и вскоре превратилась в зеленый дуб, раскинувший свои ветви над спящими мальчиками.
Дерево все сильнее врастало в землю, и все выше поднималось в небо, а когда оно закончило расти, что вы думаете, разнеслось по всей округе?
Прекрасное пение послышалось из дерева среди ночи, похожее на пение ангелов, будто под каждым листом этого дерева пряталось несколько соловьев. До самого утра пело дерево, а долина вторила ему. Тысячу раз эхо отвечало с каждой стороны и каждое дерево в долине, каждая птица на своем кусте подхватывали прекрасные песни. А мальчики все спали, и во сне улыбались, будто, не просыпаясь, могли наблюдать чудо.
Когда настал день, они проснулись одновременно. Как они обрадовались!
- Послушай, - сказал Матилин, - что я видел!
- А ты послушай, - сказал Эрве, - что я видел!
- Я видел как росло дерево, а потом какие-то духи, вроде птиц, уселись на этом дереве.
- Они пели всю ночь, и говорили: “Приветствуем детей наших, которые пришли искать корни своих предков! Добро пожаловать! И пусть быстро отстроится заново тот дом, который разрушило время, чтобы мы смогли снова там жить, мы, которых выдуло из этого дома, словно пепел. Спасибо детям, которые дадут нам приют , нам, которые столько времени плакали по деревням без кола и двора. Они здесь, в дереве, как запрятанное сокровище, те самые камни, из которых когда-то был сложен ваш дом, и которые снова будут вашим домом. Вставайте, вставайте, дети, просите помощи и найдете ее, добывайте камни и стройте дом, и да хранит вас длань Божья!”
- Пойдем, - сказал Матилин, - Мне так хочется очутиться дома.
И, забыв о еде и питье, они отправились искать тех, кто помог бы им взяться за работу. Найти таких людей было нетрудно - большинство из них приходились мальчикам родственниками, которые радушно их приняли.
Вместе они вынули из земли камни, один за другим и каждый раз мальчиков охватывал такой трепет, будто они вытаскивали золотые слитки.
И вот через две недели дом был построен.
И больше ничего не известно ни об Эрве ни о Матилине, история рассказывает только, что они жили дружно, не ссорились, и упрекнуть их было не в чем, и они были счастливы, как и говорила им мать.