Библиотекарь

Москва. Пятнадцатое января  тысяча девятьсот пятьдесят второго года. Ночь - три часа двадцать восемь минут.

В двухкомнатной квартире Мышкина Вениамина Ивановича два раза провирищал  дверной звонок.  Из  спальни вышел  заспанный хозяин квартиры в грязном халате и направился к входной  двери. Снова два раза позвонили.

 - Кто там? – непроснувшимся  голосом  буркнул хозяин.
 - Соседи, откройте… - ответили за дверью резко.
 - Минуточку… - не успев докончить фразы, Вениамин Иванович был сбит с ног ударом двери и повален на пол вниз лицом.

Через несколько мгновений он очнулся в своем кресле в гостиной. Напротив него сидел человек в казенной форме капитана и ухмылялся, посверкивая золотым зубом.

Человек был сух и жилист.  Резкий взгляд. Тонкие губы. Он достал из портфеля  папку, раскрыл ее и вынул стопку бумаг, сшитую  нитками, перевернул  страницу и начал читать:

 - Мышкин  Вениамин Иванович. Тысяча восемьсот девяносто шестого года рождения. Родился в городе Москва. Окончил четыре класса приходской школы. В двадцать семь лет женился на Анастасии  Петровне Кузнецовой, в замужестве Мышкиной. Через десять лет овдовел. Жена умерла при родах. Ребенок умер сразу после того, как родился.  С семнадцати лет и до сего времени работает библиотекарем.
Вот Ваша краткая жизнь, но у меня, видите, папочка на Вас довольно упитанная, любезный Вениамин Иванович, подери Вас разэдак!!! У меня на Вас  - ого-го-го сколько улик и компромата имеется, разлюбезный Вениамин Иванович!!!
Что Вы притихли, удивлены?? Великий Вождь наш должен знать обо всех своих подопечных граждан, обо  всех  своих детях неразумных!
Вы что-то хотите сказать? НЕТ?! Вот и помалкиваете!! Слушайте сюда! Мне про Вас пришел  доносик… Будто бы Вы распространяете антикоммунистические, антибольшевистские листовочки. И текстик к ним, говорят, сами пишите. Пишите? – вдруг завопил неврастеничный гость.
 
 - Я…не… - пытался оправдаться ошарашенный  Вениамин Иванович.
 - Молча-а-ать!! – прервал бедолагу капитан. – Я не давал тебе, падла, разрешения пасть разевать!!! Ты, мразь, у меня вот тут, вот тут!!

Размахивал кулаками перед лицом Мышкина, кричал, распылялся чекист. Затем он несколько раз ударил неповинного Мышкина  в челюсть, отчего у того случилось кровотечение из уголков рта. Кровь капала на халат.

 - Слушай меня, мразь фашистская… Я тебе говорил, что ты гад и кодла?
 - Да... – нетвердым голосом ответил Мышкин, в этот момент он думал о том, что, кажется, у него сейчас выпадет передний зуб.
 - Врешь, сука, не говорил!! – и капитан пнул его в живот. Тот загнулся с глухим стоном и выплюнул зуб.
 - А я тебе говорил, сучье племя, что сгною тебя, падлу, и ты будешь жрать собственное дерьмо?? - Мышкин помотал головой в знак отрицания. – Я научу тебя Родину любить… Я научу тебя так Родину любить, как я люблю ее! Скажи, ты любишь Родину?
 - Да…
 - А Вождя ты любишь?
 - Да…
 - Не слышу!!
 - Да-а-а! – сдавленным голосом выплюнул ответ Мышкин.
 - Вот тебе, Мышкин, задание…пионерское…Ладно уж, поедание собственного дерьма перенесем на более праздничный день… Как тебе день рождения Ленина – двадцать второе апреля – устроит?
   Так вот, вымя, если до двадцать второго апреля я не получу от тебя ни одного доноса на твоих: друзей, знакомых, родственников, врагов, хоть кого… На врагов народа, короче. Наверняка у тебя найдется хоть одна вражина… С кем ты листовки печатал?? А, ну,  говори, сучара??!!
   Вот то-то же, ишь замотал  головой… Есть у нас с тобой враги, агу?! Спасем Родину и товарища Сталина, агу?! Спасем…
   Да, кстати, меня зовут капитан Кабура Олег Олегович. Ударение на второй слог. Или просто  капитан Кабура. – Кабура начеркал на листке бумаги адрес для доносов  и телефон.  - Все, уходим, ребятки. До встречи, дорогой Вениамин Иванович! Товарищ!

  Из тени вышли две здоровенные детины в форме и вслед за Кабурой попятились к двери, ожидая подвоха от подсудимого Мышкина. Но подвоха не было, Мышкин смирно сидел в кресле и утирал  кровь с подбородка.

   Энкавэдэшники ушли,  а Мышкин еще нескоро закрыл за ними дверь. Когда он подошел, чтобы захлопнуть ее, на площадке в соседской квартире послышались шорохи и шепот.

 - Да, живой я, живой! – и резко  захлопнул дверь. Постояв в затхлой темноте коридора полминуты он вдруг захныкал и стал шептать: «Сволочи… Сволочи… За что… Настенька… Настюша… где ты?..»

    Так шмыгая и похрюкивая, он прошелестел в кухню, зажег свет, поставил на электрическую плитку чайник, убил  двух жирных тараканов подстаканником, сел на табурет и разревелся.

   Лежа уже в своей вдовьей постели на грязной простыне, он рассуждал мысленно, почему же, если Им «настучали»  о том, что он печатает листовки, то не произвели обыск,  не перевернули все вверх дном. Ответ был  прост. Потому что Они выдумали это, Они знали, что он – Мышкин Вениамин Иванович – простой советский  библиотекарь. Тише воды, ниже травы. И так  Они заглядывают к каждому третьему гражданину. Он и оказался счастливчиком. «Экое счастье… - думал Мышкин, ощупывая место, где раньше был его зуб. А вслух лишь выдохнул: -  Эх,эх…». И продолжая размышлять: «Это сколько же  стукачей в Советском  Союзе… Четыре миллиона, а может и сто!!! Жена стучит на мужа, муж на тещу,  дети на бабушку. Это что же, Настюша, делается?! » И вслух прибавил:
 - Все-таки повезло тебе, Настюша, и Митюше нашему повезло… Эх, эх…




   Утром, ровно в шесть ноль-ноль, под звуки гимна, доносившиеся из радиоточки, Мышкин неспешно собирался на работу, вспоминая о вчерашнем, как о сне, единственно что напоминали о  кошмаре – зияющая дыра  во  рту и сухие пятнышки крови на халате.

   Выходя из квартиры, Мышкину бросился в глаза листок бумаги, валявшийся у порога. Нетвердым, может, даже детским почерком написано: «ЗДЕЗЬ ЖИВЕТ ФАШИССКАЯ ВРАЖИНА!!!» Скомкав лист, он сунул его себе в карман и побрел вниз по  лестнице, приговаривая: «Эх,эх…»

   «Хорошо, что не встретился с соседями , - рассуждал мысленно Мышкин. – Еще, пожалуй бы, заплевали…»

   По дороге к остановке автобуса ему повстречался  старинный приятель по школе – Костя Филонов.  Они остановились напротив друг  друга и стали разговаривать об общих знакомых. И вдруг Мышкин понял, что у кости что-то не так во внешнем облике. Он внимательно его оглядел  и увидел, что во  рту у Филонова зияет дырища в два зуба шириной. Тогда Мышкин невольно засмеялся. И Филонов понял над  чем смеется его товарищ, когда сам увидел такую же дыру во  рту  у Мышкина.

   Вдруг  он схватил Мышкина за локоть и зашептал: «Ты меня прости, я написал на тебя донос,  ты же видишь, что Они со мной сделали. Я тебя очень прошу, не пиши на меня и мою  семью, я тебя очень  прошу!!! Ведь все же обошлось, они же не повязали тебя?! Я вынужден был это сделать, у меня семья!!! Извини!.. А тебе нечего терять, ведь ты один… Я думал, что ты уж  уехал куда-нибудь, сгинул… Извини… У меня  семья, дети, извини…»
 - Так это ты про листовки сочинил? – ошеломленно спросил Мышкин.
 - Извини… У меня семья, дети… Я думал, что тебя и нет… в смысле, уехал  куда… извини…
   Мышкин захохотал истеричным надрывным голосом:
 - Что же это сделается, Костя? Хе-хе…  Что ж творится-то? Хе-хе… Теперь  осталось только придумать начинку поаппетитнее, а я то всю ночь думаю на кого бы мне доносик накалякать, тебя мне сам… само  чудо послало. Спасибо тебе, Костик.  – Вениамин Иванович затряс руку дружка и поспешил на остановку.

   Он не оборачивался, но чувствовал на своей спине взгляд отчаявшегося Кости Филонова, своего старинного приятеля со  школы.

   Еле-еле затолкав себя в автобус, он был  прижат  с одной стороны плотной дамой, а с другой – грузином в кепке темно-зеленого цвета, он всю дорогу думал  о случившемся с ним, хочется сказать, невероятном происшествии, но происшествие было самое заурядное, самое простое. Такое происшествие ждало каждого третьего гражданина нашей Родины.

   «Товарищ Кабура Олег Олегович! По вашей просьбе я пишу это письмо. Хотя это трудно назвать  письмом. И вообще, не знаю, почему я взял  такой фамильярный тон Но мне легче и удобнее, а может даже, спокойнее общаться с Вами в этой форме, нежели лично. Уж  извините за грубость. Так вот, по Вашей просьбе сообщаю о нерадивом гражданине СССР, который был замечен в очень неуважительном отношении к нашему Вождю – товарищу Сталину. К сожалению, я не знаю, как зовут мерзавца, но могу поведать, как произошла моя встреча с этим типом: я шел  за молоком в пять тридцать утра, чтобы встать пораньше в очередь, и вдруг у соседнего дома, а именно по улице Советской, дом двадцать  пять, из  подъезда номер два вывалился пьяный гражданин в расстегнутой куртке синего цвета из  болони с ругательствами в сторону, кажется, кого-то из  жителей этого подъезда. Затем его ругательства резко переадресовались в сторону власти, я цитирую: «Будь проклят Ваш  Сталин! Вот дерьмо! Будь прокляты Ваши Берия, Маленковы, Хрущевы! Чтоб  Вы все сдохли!» И далее: «В гробу я Вас всех видал! Е..л я Вас всех в п…у!! В рот я Вас всех е…л вместе с вашим Сталиным!!!» И этот враг народа двинулся в неизвестном направлении нетвердым шагом.
   Вот такую  картину я наблюдал, тов. Кабура. Прошу принять меры.

   С уважением, достойный гражданин своей Родины,
 Мышкин Вениамин Иванович.
 12 февраля 1952 года»

   Поставив дату, Мышкин с ухмылочкой подсушил письмо и с той же ухмылочкой сложил его в конверт. Затем заклеил спешно оделся спустился по  лестнице, добежал до ближайшего почтового ящика, кинул  письмо и назад возвращался уже неспешно, улыбаясь на ходу: «Хотите доносы?! Будут вам доносы! Такие романы буду писать – закачаетесь!!!» - и Мышкин вернулся обратно в квартиру.

   Месяц спустя в двери своей квартиры Мышкин обнаружил конверт без марки. Он зашел  в квартиру, распечатал конверт и прочитал на казенном бланке:
«Зайдите в особый отдел  к капитану Кабуре О.О. в 212 кабинет в 12 часов 12 марта 1952 года по адресу: …»

«Что бы это могло значить?  - думал Мышкин, - неужели они догадались?!»
   Он побежал в гостиную, открыл дверцу шкафа, где хранились старые платья жены, надавал на его заднюю стенку и достал кипу бумаг, исписанных мелким аккуратным почерком, местами листы были исчерканы. Это были черновики доносов.

   Кто мог думать, что Мышкин окажется таким исполнительным и старательным писателем. Писателем, которому прозвище уже придумал Народ, измученный диктатурой, насилием и нищетой. Подобным писакам было название  - «стукачи».
   
   Стукачи – тоже люди, они хотят жить, иметь  жену и детей. Что же, им приходится осваивать новую  профессию!

   Собрав черновики в охапку, он понес их на кухню, бросил  в раковину и поджег. Пока горели «рукописи», Мышкин сидел на любимом и единственном табурете, смотрел на огонь и думал о том, какое еще испытание ему уготовано. Думал  о предстоящей встрече  с ненавистным капитаном – представителем «системы», также ненавистной Мышкину.

   На следующий день, 12 марта 1952 года, ровно в 12.00 Мышкин сидел напротив капитана Кабуры  в 212  кабинете. Скудная мебель. Обшарпанные стены. Зарешеченные окна без  занавесок. Закопченные стекла от дыма папирос.

   Пока Олег Олегович дописывал что-то в красной тетради, Мышкин рассматривал застекленные шкафы с папками, отмеченные буквами от «А» до «Я».
 «Наверное, доносы… - подумал  Мышкин, - Вот уж  великое собрание сочинений. Когда-нибудь наступят  времена и это опубликуют… Смеху будет…»

    - Итак, - прервал его мысли Кабура, - я позвал Вас, Мышкин, для того, чтобы уточнить один вопрос. Вы оказались очень исполнительным товарищем – по  два доноса в неделю. Отличный результат! НО!.. Мне нужны фамилии! Имена! Адреса! Где я, по-вашему, должен искать этих козлов! С сегодняшнего дня Ваша задача усложняется. Если Вы увидите подонка, оскверняющего словами-делами имя Вождя, честь Родины, партии, то Вы должны будете узнать его имя, фамилию, адрес, по возможности. Не важно каким путем Вы это узнаете. Вы меня поняли? Не важно. Все, свободен. Жду от Вас более четкой информации.
 
   Мышкин вышел и чуть было не перекрестился.


 - До свидания, Вениамин Иванович!
 - До свидания, Леночка.
 - Вы закроете, когда будете уходить?
 - Да, конечно, Леночка.
 - Хорошо проверьте все!
 - Обязательно, Леночка.
 - Ну, все, ухожу! Работы много?
 - Не все карточки должников переписал на этот год.
 - Все, ухожу. Пока! Сегодня в кино иду с Эдиком. Опаздываю уже!
 - Удачи, Леночка!
 
   Леночка, молодой библиотекарь из отдела «Книжки для малышки» выбежала и унесла с собой последние библиотечные шорохи.

   Леночка работала недавно, но  со  всеми сотрудниками у нее установились теплые отношения из-за детского, веселого нрава ее.
   
   В семье она была пятым ребенком из двенадцати.  Товарищ Сталин сказал женщинам Советов, что нужно рожать бойцов, матерей и граждан. Мать Леночки уже была многодетной и имела пятерых детей, но стала рожать еще и еще, подобно многим женщинам в СССР. И ничего страшного, что после пятых родов, она чуть не умерла от потери крови. Мать-героиня и этого не испугалась. И вот результат – прекрасная Елена и ее одиннадцать братьев и сестер.  Да!  - «жить стало лучше, жить стало веселее».

   Но Вениамин Иванович знал о Леночке хитрую штучку. Как-то раз он искал карандаш и заглянул в ящичек Леночкиного столика. И наткнулся на интересное письмецо, видимо, Лена еще не дописала его. Любимица всех людей и зверей, комсомолка Елена Ковалева, студентка-отличница МГУ,  написала донос на свою лучшую  подругу, однокурсницу А.Ю.В. и уличила ее в том, что «она тайно читает журналы «Звезда» и «Ленинград»» и что «комсомольская гордость не может допустить такого попирательства на Родину и тов. Сталина, в особенности».

   «Чем же это она ей не угодила?! - думал  Мышкин, уже ничему не удивлявшийся. - А ведь совсем недавно эта подружка приходила к  Лене, и они там звонко и весело щебетали об ухажерах. Ах, да! Ухажеры, конечно! Мальчика не поделили. Подружку вызовут на суд  чести, не объясняя причин, отчитают по первое число, и все подружки и друзья отвернутся от предательницы».
   «Что ж, - уже вслух, - Леночка -  дитя своего времени…»


«Уважаемый Олег Олегович! Пишу Вам, т.к. мой организм сокрушен непростительными выходками одного гражданина.
По Вашей просьбе, я раздобыл  его читательский билет, откуда и узнал его имя, фамилию и отчество.
Зовут его Рудольф Валентинович Розенкрац. (Разве хорошего человека назовут Рудольфом. Почти как – Адольф, простите за неуместный каламбур). И фамилия его судя по всему – немецкая. Вы понимаете теперь  мое беспокойство?! Немецкая! А вдруг он фашистский шпион или диверсант.
Олег Олегович, не только его имя и фамилия обеспокоили меня. Для подозрений есть более веское основание, уважаемый. И Вам это докажу. 10  апреля, т.е. три дня назад пришел ко мне этот Розенкрац, записался. И представляете, не взял ни одной книги. Говорит мне: «Я тут посижу, поработаю над диссертацией.» Я ему должное почтение оказываю: ручку, бумагу принес, а ведь у нас не положено. И сидит чего-то пишет. Я на него раз взглянул, два посмотрел. Нет, думаю, какой-то он подозрительный. Я встаю и как бы мимо  прохожу,  а сам заглянул, чего он там пишет. Я такое увидел!!! Мне хватило двух двух  строк, чтобы я понял, чего он замыслил:
«Господа! Долой коммунизм! Да здравствует монархия!! Сталин  - убийца!!»
Дальше я не успел прочесть, т.к. он бы заметил, что я за плечом подглядываю. Но я  и так могу догадаться, о чем он сочинял воззвания. Это же криминал, товарищ Кабура! Государственное преступление! Беззаконие!  У меня не хватает слов, чтобы выразить свое негодование. Примите меры! И строжайшие, почтенный Олег Олегович! Я верю в Ваши силы! Вы обезвредите Врага и спасете Отечество! Ура! Да здравствует Сталин! Ура! Ура! Ура!
Мышкин В.И.»

   Прошло несколько  месяцев с тех пор, как у Вениамина Ивановича появилось хобби – писать доносы. И с каждым письмом стали заметны сдвиги в изощренности и витиеватости  содержимого. Мышкин делал солидные успехи  в своем увлечении. На глаз виден прогресс и развитие мастерства. Какой отточенный слог! Логическая грамотность! Неповторимость эпитетов!  Наш Мышкин – настоящий Толстой в своем деле. Гений доносов и клеветы! Браво!!


 - Здравствуйте, Вениамин Иванович!
 - О-о, здравствуйте-здравствуйте, Лидия Ефимовна!
 - Скажите уже освободилась хоть одна «Краткая биография» Сталина?
 -  Нет, извините, все на руках.
 - Ну, как же так, я уже второй месяц за ней гоняюсь!
 - Что ж Вы только сейчас спохватились, Лидия Ефимовна? Она еще в 48-м издана была…
 - Да вот как-то…
 - Не переживайте, Лидия Ефимовна, Я Вам дам свой экземпляр при условии, что Вы мне его вернете.
 - Как Вы любезны! Конечно, я Вам его верну!
 - Вот  я тут отметил особо понравившееся место, послушайте:
«Сталин – достойный продолжатель дела Ленина, или как говорят у нас в партии, Сталин – это Ленин сегодня!» 
   Как сильно сказано! А Вы читали «Историю ВКП (б). Краткий курс.», написанную  товарищем Сталиным еще в 38-м, Лидия Ефимовна?
 - О. да! Это обязательно! Вениамин Иванович…
  - Да-да?!
 - Вы не будете против, если я зайду к Вам сегодня вечером на чашку чая… Мне бы хотелось… поговорить  с Вами об одной… книжице…
 - Да-да, Лидия Ефимовна премного буду благодарен визиту…Обязательно… буду ждать… Я как всегда в половине восьмого уже дома.
 - Хорошо, тогда я зайду…До свидания.
 - До свидания.


   Вдохновленный Мышкин с радостью  вполголоса запел строки из  гимна:
«Нас вырастил Сталин – на верность народу, на труд и на подвиги нас  вдохновил».


   Вечером в половине восьмого ровно пришла Лидия Ефимовна, как и обещала. Она сняла пальто и Вениамин Иванович увидел на помпушечке-соседке  Лидии Ефимовне чудное платье из  синего сатина. Небольшие складки жира выпирали из талии. Но грудь! О, что за чудо! Грудь была неимоверно большая и мясистая. На секунду Мышкин вообразил как его голова сдавлена этими огромными нежными грудями! Ему тепло и мягко! Он ничего не видит и не слышит, и лишь биение сердца Лидушки…

 - Что же Вы, Вениамин Иванович, даже чаю  мне не предложите, стоите истуканом…
 - Ох, простите, задумался. Садитесь  на диван. Я сейчас…

   Он поставил греться воду в чайнике. Когда вернулся в комнату, то Лидия уже сидела в панталонах и ситцевом необъятном бюстгальтере  голубой цветочек. Несколько складок жира на белом животе подрагивали от учащенного глубокого дыхания Лидии Ефимовны. Второй подбородок замер в ожидании поцелуя.
 
 - Иди ко мне, Веня! – страстно зашептала гостья, сверкая глазами и шевеля бровями! Она раскинула  руки и ноги, призывая Мышкина упасть в ее объятья!
 - Иду, Лида!! – облизывая сухие губы и небритую щетину, выпалил  он. До Тела было несколько прыжков расстоянием от двери до дивана. За эти прыжки он сбросил с себя подтяжки, домашние штаны с вытянутыми  коленями и дыркой в области паха, рубаху и очки в роговой оправе.
 - Люби меня,  Веня! – уже в ухо услышал Мышкин.
 - Сношай меня, Веня! – переходя на поросячий визг соседки.
 
«О, боже, какая же ты жирная свинища! Ух ты, моя свиноматушка! Свиноматочка! Визжи! Визжи! Хрюкай! Так! Так! О! Давай еще, дорогая, похрюкай! Да! Громче! Громче! – проносилось  в голове его, в то время, как сам он только тяжело дышал с присвистом, увеличивая темп движений. – Я спускаю-ю-ю!!!!»
 - Веня-я-я-я!!!!


   Товарищ Кабура Олег Олегович!
   Из  достоверных источников мне стало известно, что Соколова Гертруда Поликарповна, около сорока лет от роду, ведет переписку с житилем США. Неизвестно о чем, они переписываются,  но уже один тот факт, что гражданка Советского Союза переписывается с гражданином враждебной нам страны вызывает у меня всплески ярости и негодования.
   Эта шпионка записана в моей библиотеке. И примите к сведению, тов. Капитан, должна мне три книги,  в их  числе англо-русский словарь. В ее библиотечной карточке никаких больше сведений нет.

Прошу принять меры.
12 июня 1952 года
Мышкин В.И.

Постскриптум: (Не для протокола):
Дорогой тов. Кабура!
Может быть, Вы найдете возможность в получении каких-либо льгот для меня, т.к. жизнь дорожает, все есть, кроме денег.
Вы только подумайте, как с моей зарплатой в 500 руб. можно жить. Ведь только 1 кг масла стоит – 60 руб.
Или хотя бы отмените для меня займ, он ведь составляет 2 моих месячных зарплаты в год. Нет, Вы не подумайте, я просто  счастлив и всем доволен. Но считаю,  что как внештатному сотруднику НКВД мне положены кой-какие льготы.
Уж простите за наглость.»


   1 марта 1953 года в кабинете № 212  состоялось торжественное  награждение медалью «За заслуги перед  Отечеством» товарища Мышкина Вениамина Ивановича.

   Капитан Кабура торжественно  произнес речь перед коллегами и виновником торжества:
«Товарищи! Почти полтора года мы сотрудничаем с гражданином Мышкиным. Благодаря таким людям, как он,  мы раскрыли опаснейшие заговоры, такие как «Ленинградское дело», «дело врачей-убийц» и другие, не менее опасные.
И вот он – герой, стоит перед  нами, такой скромный, верный Родине помощник. За этими стеклами очков скрывается острые глаза, которые выискивают врагов.
Товарищ Мышкин! Благодаря Вам, мы нашли и обезвредили большую  часть преступников и предателей. Из  того списка, который Вы нам предоставили в виде писем. С завидной постоянностью Вы писали нам эти письма. Два раза в неделю. Итого,  в общей сложности писем было сто две штуки. То есть сто два злодея.  Из  ста двух  злодеев мы обезвредили семьдесят шесть человек. Все они уничтожены. Спасибо Вам, товарищ Мышкин. И получите премию в размере двух  тысяч рублей. Распишитесь здесь и здесь.
А это гордо носите на работе и дома! Лично от товарища Сталина.»

   Кабура нанизал медаль на лацкан пиджака Мышкина, потряс его руку  под  аплодисменты коллег капитана и выпроводил его за дверь со  словами: «Надеюсь  на дальнейшее сотрудничество.»

   Библиотекарь стоял за дверью кабинета еще несколько минут. Он как-то резко  постарел и сник. После торжественной речи его мецената-Кабуры. Мысли путались. Но одно ему стало ясно: он – убийца семидесяти шести человек.



    5 марта 1953 года  - трагический день для целой страны. Умер Сталин. Всенародный траур. Плач и стоны.  Улицы Москвы заполнены толпами стенающих женщин и скорбных мужчин. Народ  потерял хозяина. Кто теперь  будет новым Хозяином? Страшно. Сталин умер. Об этом знает  весь мир!! Все знают о смерти Великого убийцы!
   
   Но никто  не узнает о смерти убийцы – Мышкина Вениамина Ивановича.

   Он умер, сидя в кресле. А вокруг  кресла на полу разбросаны его творения – письма в черновом варранте. Доносы.

   Не хотел  он убивать! Он только  придумывал  несуществующих  людей и истории к ним. Разве это убийство?

   Он заводил на них карточки в библиотеке. А жизнь додумывал на бумаге. А люди были! Живые и теплые!

   Последней молитвой Мышкина перед разрывом сердца  были эти слова:
«Я, Мышкин Вениамин Иванович – убийца семидесяти шести человек, разрушитель семидесяти шести семей, пожиратель семидесяти шести жизней, приговариваю себя к смерти и горению в аду!!! Навечно!.. Простите Настенька и Митенька!
Прости меня, Господи!!!»

Декабрь 2002 – январь 2003 г.