Летняя коллекция ЭРО

Bне всяких сомнений, летом маршрут тролейбуса № 7 - самый эротичный. Он не связывает вокзалы и аэропорты, рынки и торговые центры, больницы и профилактории, фабрики и крупно- и мелкооптовые склады. Здесь вы не увидите садовоогородных пенсионеров, ветеранов ВОВ, инвалидов первой и второй группы, участников ликвидации последствий чернобыльской аварии и крымской компании. Дело в том, что данный маршрут стартует от набережной - пункта отправления, или соответственно возвращения с большого городского пляжа. Поэтому пассажиры троллейбуса в преобладающем большинстве своём беззаботные синглы-одиночки. Мастера панорамных и косых взглядов -  этой вечной игры перспектив в жизни каждого молодого человека.

Я сам тоже вовсе не стар и вполне вписываюсь в общий контингент. Видите? Тот молодой высокий и кудрявый в гавайской рубашке - это я. Стою на конечной остановке. Жду. Вот провода наверху начинают дикую пляску. Из-за угла, искря и разболтанно размахивая рогами, вываливается семёрка. Я ловко прыгаю в заветный уголок на задней площадке. Оглядываюсь: неужели на этой остановке ничего не будет? Вот-вот захлопнуться двери. Кондукторша уже привстала. Ну наконец-то! Маршрут спасён - появляется Её Величество Крупная Загорелая Блондинка. Её полупрозрачное платье - графический гений, который с чудовищной виртуозностью успевает за движением, эстетично выхватыет округлые и прямые линии, манит загадкой и намёками подсказывает самые сумасшедшие и безумные решения. Сзади к ней  прилипли четыре фантазии, спереди - уже пять! Фантазии робки и нечётки как мутный пейзаж близорукого экспрессиониста. Вот она, самоуверенная сучка, демонстративно- грациозно входит в переднюю дверь: "смотрите и завидуйте! (к женщинам); смотрите и возжелайте! (к мужчинам)". Достаёт из пляжной сумочки затейливый плетёный кошелёчек. И вот! О, божественное провидение! Водитель-практикант, стартуя, нелепо дёргает троллейбус, и из кошелёчка со звоном падает пятачок. Игриво укатывается под сидение. Имейте совесть, граждане! Не надо его поднимать! Уф, слава Богу! Она отваживается поискать сама. Нагибается. Майн готт! Какие!
Белые трусики-танго объявляют на весь троллейбус:
"Уважаемые пассажиры, обратите внимание: целлюлита здесь нет и быть не может!"
Сзади её пронизывают …сразу шесть фантазий. На смену экспрессионисткой мути приходит фотографическая чёткость. Тьфу! Какая банальщина! Я комкую картинки и метко закидываю их в виртуальную корзинку. Двери закрываются. Едем дальше….

Итак, я как и многие эстеты-гурманы подвержен страсти коллекционирования всего примечательного. Догадываетесь чего? Придёте ко мне в гости, я не буду показывать вам засушенных бабочек-махаонов, притуплять ваши органы чувств филателистической пылью или глухим звоном древних и грязненьких монет. Я - коллекционер эротических чуств и переживаний. И вовсе не обязательно своих. В этом плане я сам отнюдь не оригинал. Но божьей милостью мне дано чувствовать и сопереживать Чужое. Я вижу ваши фантазии, ловлю сачком чужие мечты, засушиваю и развешиваю истории, терпкий вкус которых ещё годы продолжает будоражить моё обывательское воображение…

Троллейбус выруливает на уютненькую улочку. Древние вязы по обеим сторонам сплетаются наверху в единый зелёный купол и дарят приятственную глазу тень (пожалуй, я сниму свои очки-хамелеоны). Август - вершина лета. На обочинах растут полосатые арбузные горы.
Вот тут и начиналась одна из историй…


 История арбузного Гиви   

Трудно найти взрослого современника, который бы не знал, что арбуз - ягода. Отдельные энциклопедисты знают, что среди арбузов принято деление по половым признакам: арбузы и арбузихи. Арбузихи бесспорно слаще. И попка у них иная. Другой признак вкусовых качеств - гулкий стон спелой сахарной внутренности плода в ответ на нежное постукивание по сугубо эротическим зонам коры. Итак: арбуз сам по себе - эротический уникум,  предполагающий сладость  в зависимости от половой принадлежности и обращения с нею.
Искусством диагностики посредством пальпирования-постукивания обладают немногие - это сродни лозоходству. Пройдут века, прежде чем найдётся один человек, превзошедший Гиви в этой области.
Гиви - молодой человек. Он плохо различает цвета и от природы обладает слабым зрением. Гордый орлиный нос Гиви не терпит очков с толстой роговой оправой и страшенными линзами. С семнадцати лет Гиви - торговец-профессионал и арбузный экстрасенс. Арбузихи в нём души не чают, а постоянные покупатели  смело отдают судьбу своей водянисто-сладкой трапезы воле правителя арбузной горы.
- Гиви, у мой дочки день рождения.
Гиви коршуном прыгает на кучу и выуживает неприментный на вид, рядовой арбуз. Не бойтесь, праздник не будет испорчен.
- Привет, Гиви. Мне для  тёщи. Сам понимаешь!
Гиви останавливается перед кучкой и как-будто прислушивается, о чём говорят арбузы, затем ррраз и выуживает искомый плод. Щёлкнет пальцем по попке - поёт! 
- Ара, подкати-ка нам парочку покрупнее! - из джипа с московскими номерами высовываются бритые головы.
Гиви притаскивает двух непутёвых арбузов-самцов: розовато-белая, безвкусная внутренность.
 Неудивительно, что гивина гора тает в три раза быстрее, чем у завистливых соседей-айзербайджанцев. Завтра новый КАМАЗ приедет!
Излишне говорить, что Гиви любил своё дело. Другого такого Человека при Деле нужно было б ещё поискать по всей необъятной стране. И вот в прошлом году, как только конец жаркого июня начал обещать ранние арбузы, пришёл отец и сказал:
- Хватит на наш род торгашей, в юридический поступать будешь. Ты готовсь, а я пойду договариваться.
 И засел Гиви за историю да русский язык. Только вот проклятые очки вечно с носа сползают.

Чувствую, отклоняемся мы. Вот только хотелось рассказать, какой Гиви прекрасный и редкий человек. Да и остановка первая длинная. Экипаж троллейбуса всё тот же. Блондиночка устала от куража и присела. Фантазии все расплылись и вновь сделались аморфными.  Ну, ладно, сейчас будет поворот.

На смену Гиви отец отыскал Ленку. Ленка была из породы вульгарных аборигенок: пухлая блондинка, вечная миниюбка и банальная, застиранная майка-топик. Облупленный от солнца нос и пухлые губы. Синяк на загорелой ляжке и вечный прищур серых глаз. Красила красной помадой губы в редкие моменты, когда не ела мороженое и не курила. Так и кочевали в её пальцах, сменяя друг друга, стаканчики мороженого, сигарета и губнушка. Ещё у неё был звонкий девичий голос и неиссякаемый задор. Это и проимпонировало гивиному отцу: такую можно и на ночь сторожить оставить - закричит - любой воришка остолбенеет. Знамо дело: русские ханыги звонкого бабьего окрика шибче милицейского свистка бояться.

Поздно вечером привезли первых мелитопольцев. Уже стемнело. Гиви сдавал дела и обучал практикантку своему искусству.
- Арбуз живой. Дотронэшь его - он откликается.
- Гиви, а у тебя машина есть? Покатаемся?
- Нет пока. Поступлю, тогда отэц купит. В первую очередь зрэлых жэнщин ищи - они быстро портятся и других портят.
- Ой, женщины! А какие они? Тоже полосатые?
- Нет, у них попка иная, или потрогать можно.
- Где? Покажи? - она перехватила гивину руку и положила к себе на талию.
Гиви ощутил приятную молодую кожу. Чуть-чуть спустился вниз. И правда иная. Ещё ниже - горячо и спело. Подошла вторая рука. Длинные пальцы заволновались, однако не потеряли навык и профессионально запальпировали. Боже мой! Гул какой идёт! Созрела! Как ранняя арбузиха-астраханка. Такая сладкая! Чего это Гиви так по этому изголодался? Ведь такие плоды и не пробовал ниразу? Так вдруг захотелось! Сладостью манит неимоверной! Гиви стал пробовать на язык - только сильнее распалился.
Двое сплелись в объятиях и рухнули на арбузную гору.
Она рассыпалась.
Арбузы-самцы пялились и завидовали.
Переспелые арбузихи стонали от похоти.
Кисловатые, недозрелые пуританки катились прочь.

Упс! Одна такая неожиданно упёрлась в ногу позднего покупателя и нечаянного свидетеля. Я, теперь уже к тому ж и арбузный воришка,  поднял пуританку и зашагал прочь.

Гиви захотелось сахарной мякоти. Надо взрезать!
 Гивин кинжал как никогда длин и остёр. Вот он погрузился в сочное чрево.
Она ойкнула.
- Не здесь, милый, на кушеточку под навесом!
Гиви ничего не слышал.
Гивин кинжал не знал устали.
Теперь Гиви - мужчина.
 
Прошло несколько месяцев. Гиви не поступил. Счастливая арбузная пора давно уж минула. Наступило время сухофруктов, мандаринов и всесезонных яблоков-бананов.  Гиви и Ленка сидели за прилавком рынка, окружённые горками фруктовых изобилий. Гиви время от времени обнимал родное, тёплое и круглое. Припадал ухом и прислушивался.
- Дэвочка будет. Это я тебе говорю! - он ласково щёлкнул Ленку по выпуклому животу-арбузу.

Вот первая остановка за углом. На второй ступени зависла женщина. Именно зависла. Так бывает, когда кустодиевский зад предательски тянет наружу, а всё, что выше пояса стремится попасть вовнутрь. Сразу четыре воображаемые руки стали прислужливо подталкивать её в опять-таки арбузные (ещё пока не могу отделаться от темы бахчевых) ягодицы. Двое из "фантазёров-рукоприкладчиков" в мечтах уже начали задирать подол и…

Амортизация троллейбуса слегка поддалась, она царственно ступила на среднюю площадку. После  борьбы со ступеньками её ягодицы ещё так забавно волнуются. Да, именно такой представляли себе Богиню Плодородия древние язычники. Именно на такой почве наиболее часто взрастают упругие ростки мужских желаний. Только не надо узкобедренно лицемерить о предпочтении костлявых моделей! Поверьте мне, меньше всего гетерогенных эротических фантазий возникает у подиума, на котором вихляются модные модельки - жалкие гибриды, плоды бредовых и извращённых фантазий, тупиковая ветвь развития эволюции. Скажу вам по секрету, что большинсто модельеров и кутюрье - гомосексуалисты. Не верьте им! Они хотят отнять у вас Женщину! Мужчины, смотрите и наслаждайтесь нормальными русскими женщинами! Пока они остались! Женщины! Смело заправляйте свои салаты любимым майонезом и деревенской сметанкой! Не нужен вам чёртов "данон" и хренова "активия". Их придумали западные гомосексуалисты, чтобы извести вас как класс, стереть вас со страниц неписанной Красной Книги естественной человеческой красоты, любви и доброты, того, что так стремительно гибнет под хищными клыками Западных Ценностей. Их мечта: сделать из полов клонированный унисекс. Каждый с каждым, не смотря ни на что? Диалектика полов стирается. Минус накладывается на плюс. Скоростной автобан Содом -Гоморра?

Ну, ладно, троллейбус уже три минуты стоит, и меня потянуло на пафос. Впереди перерытая улица. Меняют какие-то трубы. Посреди улицы спящим богомолом застыл гусеничный кран "LIEBHERR".  А пока водитель-практикант и кондукторша перекидывают рога троллейбуса на провода параллельного маршрута, мы посмотрим, что лежит в авоське у русской красавицы: приблизительно шесть кило картошки, вермишель, пол-палки варёной любительской колбасы, два пакета кефира и нарезной батон. Продуктовый набор увенчан сверху оранжевым, запачканным маслом жилетом дорожного строителя. Ах! Ведь это Анна Фёдоровна! Вот она, отзывчивая душа, швырнула авоську на сиденье и ринулась помогать практиканту-неумёхе. О ней мой следующий рассказ.

Анна на Кране

Весь коллектив ЖБК-3 "ВолгаСтрой" с неизменным за последние два года лидером и прорабом Петром Сергеичем собрался вокруг новенькой машины. Немецкий универсальный гусеничный кран "LIEBHERR" блестел безупречно яркой жёлтой краской, изящными поверхностями зеркал и стёкол. Он напоминал скорее желанную игрушку из далёкого детства нежели мощную, шестнадцатитонную единицу строительной техники.
Увидев наконец заветный кран воочию, Пётр Сергеич почувствовал новые опасения:
- И я должен отдавать это чудо инженерной техники стоимостью в двести шестьдесят тысяч дойчмарок в руки наших алкашей-крановщиков! Здесь электроники как на орбитальной станции! Пусть лучше здесь постоит, пока кого-нибудь из молодых и непьющих не обучим.
Главный инженер Штокман подтянул Петра Сергеича за локоть и вдумчиво зашептал:
- Кому бы я доверил такой экземпляр так это б бабе - бабы, они бережливы и аккуратны. Вот Громова, она уж двадцать шесть лет крановщица и ни одного несчастного случая, ни одного ЧП.
Анна Фёдоровна-а, - прораб игриво поманил пальцем заслуженного ветерана ЖБК.
Да, да! Как это не прискорбно, "ветерана". Славная история строительной фирмы напрямую связана с именем Громовой.  Десятилетия отдел кадров тасовал колоды пьяных бригад. Мужики спивались, калечились или уходили на повышение. Прорабы, как и положено, проворовывались или мигрировали в южные страны. Уж мало кто помнил ту стройную комсомолку Анечку, белозубую хохотушку, пришедшую по призыву партию улучшать в стране жилищное положение, обеспечивать семьи отдельными квартирами, а страну ровными дорогами. Пришедшую, казалось, временно, чтобы пожить рабочей жизнью перед поступлением на истфак, но так и оставшуюся на долгие двадцать шесть лет.

Вот так Анна Фёдоровна оказалась в кабине "LIEBHERR". Здесь не пахло селидолом и прелыми фуфайками. "LIEBHERR", как и полагается истинному джентельмену, пах тонкой мужской парфюмерией: изысканной лакокраской, оббивочным дерматином, тёплым пластиком  и ещё чем-то неуловимо интригующим и по-заграничному странным и загадочным.  Эргономическое кресло с непривычки крякнуло, почувствовав основательную стать новой хозяйки, но тут же исправилось, деликантно приобняло за талию и расслабило натруженные плечи. Вместо кустарничка колченогих и непутёвых рычагов, знакомых Анне Фёдоровне по работе с отечественной техникой, у подлокотников кресла обнаружилось два джойстика, подобных тем, что бывают у игровых компьютерных приставок (у Анны Фёдоровны был двенадцатилетний племянник). Она робко накренила ручку правого джойстика - телескопичная стрела крана начала послушно расти, пока не достигла обещанных немцами двадцати четырёх метров. Накренила влево правый джойстик - кабина крана вместе со стрелой беззвучно повернулась налево. Потянула правую ручку на себя - стрела послушно и упруго взмыла вверх. Анна Фёдоровна закрыла глаза и вздохнула. Вздох получился какой-то бабий…
 "LIEBHERR" - "любимый хер" в делитантском переводе с немецкого, более точно - "милый господин", который, казалось, полюбил Анна Фёдоровну, свою бессменную хозяйку. Он ждал её, мигал ей зелёными глазами приборов, не переставая удивлять её, виртуозничал, перетаскивая по узким улочкам многотонные плиты, трубы, сваи. Анна Фёдоровна была снова счастлива и как дурочка ждала понедельников после долгих разлук в выходные.
Но однажды милый господин заболел. Случилось это по вине прораба Петра Сергеича, который по пьяной лавочке поспорил с министром строительства области, что  "LIEBHERR" без труда выдернет столетний дуб, который, беспредельно раскинувшись и разветвившись, мешал строительству новой пристройки к поликлинике № 7. Внутри крана что-то надрывно лопнуло, и стрела бессильно повисла, не реагируя ни на какие старания и просьбы Анны Фёдоровны.

Между тем героиня нашего рассказа, отстранив водителя-практиканта, со второй попытки закинула оба троллейбусных рога на нужные провода. Извините за задержечку. Я просто хотел рассказать, какой замечательный человек Анна Фёдоровна. Ну, сейчас вот мы уже и тронемся.

Третьего числа прямым рейсом из Берлина прибыл инженер-конструктор, начальник сервисного отдела концерна "LIEBHERR" господин Йохим Браун. Его личный переводчик остался в гостинице, мучимый приступами жуткой диареи. Не смотря на эту досадную оказию, господин Браун, вооружённый парой заученных фраз и карманным разговорником, с показательной пунктуальностью прибыл на объект. Прораб построил бригаду.
Кто есть оператор и какие вид работа выполняйть? - браво отчеканил немец.
Анна Фёдоровна сделала робкий шаг вперёд и от чего-то вдруг почуствовала себя бородатым, несговорчивым партизаном. Стёклышки очков господина Брауна, деловито блеснув, направились на Анну. За ними была бездонная тевтонская голубизна, в глубинах которой она увидела… Да,да! Только русская женщина способна с первого раза увидеть в глазах постороннего человека то, что так умело скрывается за деловитой, наносной  маской Занятого Своим Делом Мужчины: грусть и одиночество.  Она с неприкрытой теплотой и симпатией посмотрела на долговязого и белобрысого немца.
Кристальная голубизна тевтонских глаз странным образом помутнела. Он смущённо и неумело перевёл взгляд на кран и, дав досадного петуха в голосе, негромко и смущённо повторил:
- Какая вид работы испул.. исплньяет?
Взгляд Анны Фёдоровны насторожил прораба Петра Сергеича. Однако в его толковании он допустил фатальную ошибку: "Неужели заложит меня баба? Надо оттянуть время и пообещать ей прибавку."
Вслух он сказал:
- Ну…. как-то не по-русски мы с гостем. Давайте в ресторанчик пока. Там за знакомство и сотрудничество… поговорить надо. А там уж и к делам.
 Обмякшее и безвольное тело начальника сервисного отдела оказалось в медвежьих объятьях прораба. Шофёр Васька с готовностью распахнул дверцу чёрной служебной волги. Немец, не оказав никакого сопротивления, был разгромлен на всех фронтах и погружен в тёмное чрево машины. Волга лихо газанула, обдав Анна Фёдоровну облачком серовато-синего дыма…
Весь вечер Анна Фёдоровна была "сама не своя". Прожгла утюгом любимую блузку. Разбила банку со сливовым вареньем, дважды сыпала в чай соль. В начале двенадцатого раздался неожиданный звонок телефона. Трубка заговорила хриплым, взволнованным голосом прораба:
 - Анна Фёдоровна! Нашего немца по-пьяни пробила непреодолимая жажда деятельности. Хочет прям щас кран осмотреть. Не подкачай! Возьми такси за мой счёт…
Прораб снова ошибочно принял глубокий вздох Анны за знак протеста.
- Громова! Ты незаменимый работник! Однако два дополнительных отгула и отпуск в сентябре я тебе обещаю. Клянусь!
Молчание Анны показалость прорабу ещё более подозрительным:
- Завтра выпишу тебе премиальные. А хочешь быть моим замом? Хочешь???
- Хорошо, - выдавила из себя Анна и рассеяно надела прожжёную утюгом блузку.

Вот мы выехали на прямой и широкий Проспект Артиллеристов, и троллейбус поддал газу. Вернее, поддал току. Блондиночка снова привстала и начала делать вид, что скоро выйдет. Снова заиграл кураж. Трое курсантов-артиллеристов сели в низкий старт. Им на самом деле дальше надо. Однако, эти черти подозрительно прешёптываются и косятся на неё. Почему у курсантов-артиллеристов всегда одни и те же фантазии? Итак мы ускоряемся…

Прожектор с подбитым глазом пессимистически освещал ночную стройку. У крана уже сновал долговязый немец. Прожектор посмеивался над германской деловитостью, с завидным сарказмом рисуя на белых стенах недостроенной шестнадцатиэтажки комически суетящуюся, гигантскую тень. Два высоких, ржавых башенных крана подтрутнивали над больным и бессильным "LIEBHERR".
Анна, избегая прямого взгляда, холодным кивком поприветствовала господина Брауна и отомкнула дверку кабины. Немец с напускной, пьяной смелостью показал в широченной улыбке крупные белые зубы и сделал приглашающий жест:
- Ледис фёрст!
 "Залазь, мол, ты сначала!" - перевела для себя Анна и с максимально возможной лёгкостью постаралась впорхнуть в кабину.
Соскучившееся по Анне кресло приветливо хрюкнуло. Немец скрючился с боку  и стал прилаживать кабель маленького нотбука под приборную панель.
- Пробирэн -тестирэн, - пояснил он, обдав Анну запахом "Русского Стандарта", смешанного с каким-то тонким мужским ароматом дорогой туалетной воды.
"Ведь парфюмом только недавно набрызгался!" - мелькнула в голове Анны мысль. "Для кого?" - серое недоумение стало в узком проходе и, издеваясь, старалось не пускать приятную маленькую и золотистую отгадку.
Неожиданно в голове крановщицы вспыхнула по-девичьи дерзкая и шальная мысль. Анна отставила в сторону круглую, аппетитную коленку, блеснувшую манящней белизной.
- Зетцен зи зихь, - вспомнилась к месту любимая фраза школьной учителки-немки.
Немец жеманно подтянул костюмные брючки и без лишних размышлений и с удивительной готовностью присел. На минутку отрезвел от собственной смелости и снова постарался спрятаться за ширмой деловитости:
- Махен зи, битте, ан!
Анна как-то неловко потянула на себя правый джойстик. И вдруг… О, ужас!!! Её рука соскользнула и приземлилась в районе промежности инженера-конструктура. Она подавила в себе нелепое желание отдёргнуть руку сразу. Ведь не змея ядовитая! Ну просто третий класс какой-то!
Извините, - она постаралась с достоинством выпрямить осанку и осторожно потянула пятерню в сторону.
На её руку легли две горячие ладони…

Она медленно повернула голову. Их глаза встретились.
Люди могут говорить и думать на разных языках, но глазам, поверьте мне, ненадобно слов.

Что увидела Анна Фёдоровна в глазах Йохима? Что увидел Йохим в глазах Анны Фёдоровны? Представь себе, мой дорогой читатель, сам! Ничего, если я на ты? Вот он и она уже точно перешли! В любом случае коленка Анны Фёдоровны плавно подвезла немца к своей левой напарнице. Вжикнула на штанах молния.
Ого! Вот это вот стрела!!!
 Стрела росла и увеличивалась в нежных руках крановщицы.
Вот она победно взмыла вверх.
- Майн  "LIEBHERR", майн либер, либер херр, - шептала Анна Фёдоровна страстным, влажным и горячим шёпотом те немногие ласкательные слова, которые она знала на этом странном, резком языке.
- Анья, ду бист ди шойнсте фрау! Их либе, их либе дихь! Анья, их верд феррюкт! - Йохим не мог поверить своему счастью.
Коленки-напарницы снова разошлись. Эргономическое кресло от неожиданности ухнуло и подалось назад в полулежачее состояние. Отдадим должное германскому конструкторскому гению!
В это время один из его представителей уже кричал, не сдерживая эмоций:
 - Унмёклихь! Дас канн нихьт зайн! Дас ист парадиз! О, Анья!
Строительный прожектор вежливо погас. На пол кабины с грохотом свалился нотбук господина Брауна.
Разноцветные, сумашедшие волны, бушуя, растекались по телу Анны. Первая волна, вторая … девятый вал принёс с собой фейерверк разноцветных брызг. Она снова почувствовала себя молодой, той комсомолкой Анечкой, от лучистого взгляда которой разглаживались морщины на лицах похмельных каменщиков. Тело было гибко и послушно
Ей хотелось целовать Его. Она была любимой, и у неё был ОН.
Бессильный Йохим лежал на её груди.
Силы покинули его. Стрела пожухла и опустилась.
Ушёл пьяный кураж. Развеялся робкий туман безумной мечты.
Заморгал и включился строительный прожектор.
Торопливыми, неумелыми движениями немец заправил в штаны рубашку. Подобрал нотбук и очки.
- Прости, я, кажется, только сейчас понял, почему вышел из строя кран. Прости и забудь. Пожалуйста! Если сможешь! Завтра работа… - смущённо зачастил он на своём языке, обращаясь к растерянной, ничего не понимающей Анне.
Вот, - он сунул ей в руки синевато-серую купюру достоинством в сто дойчмарок. Купи себе что-нибудь. У меня жена и двое детей! Понимаешь? Глупо как-то… Чёртов алкоголь. Ваша чёртова русская водка!
Он, забыв застегуть на  штанах молнию, торопливо зашагал прочь.
На следующее утро в кран закачали новую гидравлическую жидкость - эту кровь и одновременно виагру строительно-подъёмной техники. Её утечка была ликвидировна. "LIEBHERR" вновь, бодро задирая стрелу, занимался своей повседневной строительной суетой. В его кабине сидел сам прораб Пётр Сергеич. Анна Фёдоровна взяла два обещанных отгула и четыре бутылки жутко-приторного вина "Улыбка".
В тот же вечер Йохим Браун сидел в салоне самолёта. На удивление своим соотечественникам приличный с виду бюргер купил у стюардессы бутылку "Смирноффа" и, опустошая её мелкими глоточками, рассматривал в иллюминаторе, как аморфные пятна тёмных русско-белорусских лесов превращаются в аккуратненькие квадратики зеленовато-жёлтого пледа. Начиналась Европа.

Вот мы проезжаем мимо остановки "Промзона". Уже пятнадцать лет  здесь никто не входит и не выходит. Это мрачное кладбище заброшенных заводов оборонки. Меж тем педантичный водитель-практикант притормаживает и символически на две секунды, приоткрывая, закрывает дверь. Блондинка, стоя у передней двери, делает чуть заметный обманный финт бёдрами и трое курсантов-артиллеристов горохом высыпаются наружу. Остаются в недоумении стоять и провожают троллейбус обескураженными взглядами. На миловидном блондинкином лице появляется весёлая ухмылочка. Во сучка, а!? Желая поделиться триумфом, она через весь салон посмотрела почему-то на меня. Наверно ревнует меня, красавца, к Анне Фёдоровне. А я действительно не могу оторвать грешного взгляда от этой  Женщины с большой буквы.  Иной раз слышишь от пожилых: "Эх, вот мне б пару десятков годов скинуть. Я б…ёб…шлёп…и т.д."
Мне же порою кажется, что мне не хватает мудрых, серебрянно-седых висков, уверенного взгляда, академической бородки. Тогда б непременно б подкатил. А так уж больно разные у нас категории. Бессильно наблюдаю, как она берёт свою авоську и направляется к двери. Подъезжаем к остановке "Беговая". Сажусь на освободившееся после Анны место. Чувствую её тепло. Ой, что это? На сидении остался лежать конвертик с заграничными марками. Не могу сдержать любопытство. Открываем. Два листа формата А4 мелко исписаны аккуратным почерком. Полупечатные буквы и прямой шрифт. Так пишут либо дети, либо те, кто впервые перешёл на незнакомый язык.
Чиать собственно нечего: где-то тысячу раз написано русское слово "прости" и постскриптум: "Неужели я убежал от своего счастья? Позвони мне, если сможешь. Умоляю! Позвони: 049……."

Что мне с ним теперь делать? Искать встречи и отдать? Она его забыла?   
Двери закрываются…

В закрывшиеся створки троллейбусных дверей постучали запоздавшие требования жанра эротического повествования. В самом деле, как тут обойтись без повествования от первого лица?
Вот ты, уважаемый читатель, смотря какой-нибудь приятственный глазу эротический фильм, разве ты представляешь себя на месте оператора, раба кино- или видеокамеры, с его наездами и перспективами? Нет и нет. Правильно! Вы ассоциируете себя с одним из действующих персонажей.
Итак: читатели мужского пола представляют себя в виде меня - высокого стройного юноши с благородыми чертами лица. Девушки и, соответсвенно, женщины занимают место соблазнительной блондинки. Вы видели, как она на меня смотрела?
Вот я, заготовив экстпромтик-каламбурчик, начинаю движение по покачивающемуся, времена уплывающему из-под ног салону троллейбуса.
Упс! Водитель-практикант резко затормозил. (Дело в том, что на обочине Проспекта Октября пингвиньими группками выстраиваются проститутки, и подобно этим потешным, социальным птицам синхронно поворачивают головы вслед за объектом, представляющим общественный интерес. В последнем случае такими объектами являются большие иномарки не старше семи лет. Нередко водители иномарок проявляют ответный интерес и осуществляют резкое торможение. (Плавное торможение считается в этих кругах признаком мягкотелости). Вот этот самый манёвр, распространённый на упомянутом проспекте, усложняет жизнь других мягкотелых участников движения, раздражает водителей общественного транспорта и зачастую приводит к ДТП.) Итак, троллейбус резко затормозил.  Пытаясь удержаться на ногах, я хватаюсь за что-то округлое, обладающее на ощупь приятной упругостью. Батюшки святы! Это ж непрекосновенные груди школьницы! Это ж уголовно-запретный плод в сером платьишке и белом фартуке!
Придёться подзадержаться.


Юлька из четырнадцатого класса

Думаете, я педофил? Иль я покатился по набоковской плоскости. Какая школьная форма в наше время! Тем более в месяце августе. Кроме того, назовите мне хоть одного школьного директора или завуча нашего города, у которого достаточно толерантности, чтобы терпеть сине-зелёный окрас верхнего волосяного покрова скороспелых девиц. И в конце-то концов Юлька уже четыре года как закончила гимназию № 3.
Повышением своего образования она занимается преимущественно на этой улице в компании коллег - иногородних пэтэушниц и неудачливых матерей-одиночек.
И не надо ожидать от меня римейка истории Маленькой Веры (бедные родители-пролетарии и материальные соблазны). Юлькин папа - полковник и начальник паспортно-визовой службы города (два года назад делал мне загранпаспорт). Имеет три модных бутика и четыре летних кафе. Мама - администратор перечисленных заведений.
Однажды папа поехал на рыбалку и совершил вынужденную остановку на Проспекте Октября. Наверное, забыл что-то. Из группки пингвинов выпрыгнула одна особь и с завидной для этих неуклюжих птиц прытью побежала прочь. Сине-зелёный окрас особи был папе хорошо знаком…
А потом был с отцом Разговор, как поёт группа "Любэ", но только по проблеме раннего подросткового курения.
Чтобы опровергнуть папины обвинения в ****стве, которые однако распространялись на все женские ответвления юлькиной семьи, она придумала отличную историю. Мол, каждый день какой-то странный голос из вне твердит ей с сильным эстонским акцентом:
- Ююльккка, теппе наддо трАААхнутттца. Иддди на ууллицу, Ююльккка!!!
Она этому сама поверила и все этому почему-то поверили. Юльку даже стал преследовать навязчивый сон: будто б лежит она голая на нудистском пляже на острове Сааремаа. Лежит на спине. Со спины в четвёртый раз слезает кожа - её терзает беспощадное эстонское солнце-ультраправый националист. А перевернуться на спину она боится, так как знает, что над ней стоит ОН со СВОИМ. Стоит ей взглянуть в его глаза  - она пропала. Всё пропало.

Вот так она стала ездить к популярному в городе и окрестных деревнях экстрасенсу-целителю отцу Филимонию. В изгнании скверны и злых духов отец Филимоний оказался продолжателем школы Г. Распутина. С первого сеанса он уверенными пальцами нащупал то место, через которое в девицу вошёл бес и сказал, что это - проклятье, отпечаток многолетней давности, возникший от чрезмерной похоти одного из школьных педагогов, чёрных колдунов.
На следующий сеанс Юльке велено было явиться в старой школьной форме. …

Тут мы попали в пробочку. Под мостом столкнулись каких-то два барана. Утром рано. И не решив вопрос полюбовно, ждут ГАИ, задерживая тем самым тысячный поток таких же занятых как и я людей. Поразмышляем. Я скажу, что я люблю и уважаю проституток. Ты, допустим, пуританин и плюнешь мне в лицо. Я дам тебе по морде. Завяжется драка. А из-за чего? Проституция в тысячу раз древнее любой узколобой полиции нравов. Тем более в таком портовом городе как наш. В определённое время Богиня Судьбы крутит своё колёсико - выпало розовое - иди, значит, девочка на улицу. А солдатами и моряками становяться не также? Только первых чтут как защитников родины, а вторым романтически завидуют. Опять же из-за портов и проституток романтически завидуют. Так что двойная мораль у тебя, пуританин. Проиграл ты. На тебе в догонку по яйцам!
Ну, ладно, хватит насилия. Кстати, где доступны проституки, там меньше драк. Кстати, свою руку с её груди я уже снял.
Почему коты, поколениями росшие в пределах стерильных квартир и потребляющие в пищу сугубо синтетические кошкокорма, начинают идиотски гоняться за фантиком на верёвочке? Из глубин генетической памяти у них мутными пузырями  выплывают представления о мыши, об охоте, о крови наконец. К чему я это вдруг?
Это Яков Моисеевич Кац, положительнейший семьянин и безнадёжный импотент (читал у нас психологию на третьем курсе) уставился на мою блондинку. Повесил на неё сзади дичайшую фантазию. Анально? Кошмар!!! Аналитики, так сказать, выковыривайте пока шелуху подсолнечных семечек из крайней плоти.  Извините за задержечку, просто о морально-нравственных аспектах поговорить захотелось. Мы едем дальше.

Упырём уставился на неё отец Филимоний и молвит:
- Клин клином вышибают. Кричать и материться будешь - это он, демон, неистовствует. Помни: не тебя я насильничаю, а беса злого силой, данной мне свыше, изгоняю. Беса злого, в школе в тебя посаженного.
Сам щеколдочку на дверь накинул да и как кинется к ней коршуном. Подол задрал сразу и ручищими волосатыми облапил. Чувствует Юлька, добьётся её ирод. Обидно ей стало. Папка деньжищ ему отвалил, а он ещё за это и её попользует. Докатилися! Да и тип он пренеприятнейший. Била, кусала его Юлька. Куда там!
Силища у него нечеловеческая! Ругалась визгливо и громко, а ему-то только наруку. Клиенты все и секретарка в приёмной к крикам уже приучены были. А он дело делает да басом глубоким твердит:
Изыди Бес поганый из тела белого, из души невинной!
Изловчилась Юлька, схватила ирода пучеглазого за бороду да и как рванёт! Ажно захрустело. Борода возьми и отлипни. Только красные выбритые щёки затряслись как студень, и глазищи вдруг неуверенно забегали. Отлип.
Глядь, а чародей то ей знаком - Микка Ромуалдович Пыйва, учитель ОБЖ гимназии номер №3.
Она с растрёпанными волосами выбежала из приёмной. Целитель рассеянно швырнул свою синтетическую бороду в урну. Сгорбившись, опустился на стул. Смотрел пустыми глазами в угол. В левой руки остался кусок школьного фартука. Он неожиданно припал к материи губами. Из левого глаза, огибая свежие царапины от юлькиных ногтей, покатилась большая, мутная слеза.   
 
И она вернулась домой вся слезах. Мать обняла её:
- Попалачь, Юлька. Слёзы - они очистительные.
- В артистическое поступать хочу, - сказала Юлька, размазывая по щекам влагу чумазыми кулачками. - Учиться буду.
Мать обрадовалось и отца обнадёжила.
Две недели она Ахматова и Цветаеву наизусть для декламации заучивала.
Пятнадцатого июля надела белое крепдышиновое платье с романтическим полупердончинком и к приёмной комиссии отравилась.
Там она заволновалась и начала из Анны Андреевны цитировать:

Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор всё как-будто больна

Крупый мужчина-усач из комисии смотрит так строго и глаза пучит. Юлька ж глаза закрыла. Лишь бы память не подвела! Но память не подводит. Только вот гласные растекаются как крем-брюле на солнце, а согласные наоборот в группки сбиваются и как-то подпрыгивают. Откуда это у нашей Юльки эстонский выговор?
    
- Да, Юленька, над удареньецем следует поработать, да и акцентик убрать. Ещё годок позанимаетесь и приходите, - зарокотал усач низким голосом, а сам визиточку протягивает.
Наклонился к ней пониже и, щекотнув искусственном усом мочку правого уха, прошепатал страстно:
- На занятие школьное платье оденешь!

Взглянула Юлька на визитку, так и есть:

Микка Ромуалдович Пыйва
Актёрские мастерклассы

Да, забыл сказать. Убирая с её девичьей груди непрошенную руку, почувствовал: ведь заточка у неё в подмышках спрятана. Тонкий, острый штырь. Ах, Юлька, Юлька! Разволновался я не на шутку. Ведь этому гаду серебрянную пулю всадить следует. Что ж нам делать с тобой, Юлька? Как нам быть?
В поисках подсказки смотрю на блондинку. Она, скучая, разворачивает газету "Губернские Новости" (С каких это пор эту газету читают блондинки?)
Жирный шрифт на первой странице гласит:
" Разоблачён Педагог-Оборотень"
Уф! Можно спокойно вдохнуть и пойти таки к блондинке, поинтересоваться её газетными пристрастиями.

Юлька же пойдёт сегодня вечером к девчонкам на Проспект Октября. Покурить и поболтать. Только они её и поймут. Она их пивком угостит. Похихикают они с горечью. Остановится шикарное белое вольво.
Эй, Юлька садись, покатемся, - услышит она молодой голос. Сядет туда. Брюнет-водитель захлопнет дверцу. Щёлкнет центральный замочек. Он повернётся к ней. Чёрноволосый паричок съедет немного набок.
 - Ну, что, Юлька, за школьным платьишком заезжать будем?

Мой дорогой друг, уважаемый читатель, этот мир придумал не я. Хеппиенды придумал Голливуд...
Однако ж Юлька пока не выкинула заточку. Дай Бог, рука её не дрогнет! Ейный папка потом её отмажет, если что. ..

В общем грустная история получилась, скверная. Совсем не эротичная. Вот и троллейбус чего-то так долго стоит. Салон опустел. Только блондинка, обмахиваясь газеткой, томно смотрит на меня. Тут бы и начаться приличному, будоражущему кровь и воображение Приключению от Первого Лица. Тем не менее это всё. В иной раз. Я же объявляю:
- Конечная.








***
Где-то на набережной, в тени раскидистых каштанов остановился белый Вольво.
Микка Ромуалдович Пыйва достал с заднего сиденья большой букет роз.

- Юлька, я - безумец. Безумец, сгорающий от дьявольской страсти и любви. Ты - ангел. Ты - светлый ангел-спаситель в белом школьном фартуке.
- Я ненавижу тебя, ненавижу. Зачем? Ты знаешь, как я тебя любила, дурак?
Оба прослезились.
Часто и беспомощно моргали, разгоняя ресницами очистительные слёзы.
Всё расплылось и стало сентиментально нечётким.
Затем их веки, ощутив собственную бесполезность, закрылись. Он и она погрузились в пёструю, потустороннюю темноту. Какое-то время их губы блуждали в поисках друг друга по солёной от слёз коже. Наконец встретились.

Затемнённые стёкла на мгновение приоткрылись.
С правой стороны на улицу вылетел зловещий чёрный парик.
С левой стороны об асфальт звякнул заточенный штырь.

Через тьму закрытых глаз продралась молния.
Как в предгрозовые минуты в воздухе появился тревожный запах озона.
Раздался какой-то нелепый, похожий на стон раскат грома.
Прохожие на набережной с недоумением крутили головой и смотрели на голубое небо с редкими, безобидными облачками-барашками.
Из выхлопной трубы белого Вольво неожиданно вырвались чёрные клубы дыма. Быстрыми, хаотичными движеньями они сбились в мрачную, пепельно-чёрную тучку и ринулись вверх. Зависли над городом, образовав жуткий профиль какой-то кривляющейся, рогатой твари.
Подул свежий бриз и разорвал ужасное видение на рваные клочки, что разлетелись, подобно стае испуганных ворон.

Пошёл слепой, очистительный дождь. Необычайно сильный. Как из ведра. Застигнутые ливнем люди не убегали, а с благоговейным изумлением смотрели на голубое, чистое небо. Чудеса!
Набережная в мгновение ока покрылась сплошными лужами и, отражая яркий солнечный свет, слилась своей  лучистой водяной поверхностью с морем.


Вольво слегка поддался вниз, затем сново вверх. Плавно закачался.
Большая, белая машина подобно океанскому лайнеру поплыла по бескрайнему Морю Любви.
Над городом раскинулась огромная радуга.