7. 62 x 54

 Отверстие прицельной планки и мушка совместились с симметричными зазорами по краям, и я нажал на спусковой крючок. Винтовку дёрнуло, но я даже не почувствовал силу, оставляющей на плече синяки, отдачи. В этот миг я был могущественнее всех воображаемых богов. Гордость, злорадным нурадреналином выбрасывалась в кровь и распространялась по телу. Глаза сверкали стеклянным блеском от удовлетворения, и пристально наблюдали за секундным падением, сражённой пулей, жертвы. Охладевший от металла, указательный палец правой руки, как будто, заклинило в нажимном положении. Стиснутые зубы не давали просочиться ни звуку, а уши всё ещё улавливали, рикошечущее по стенам домов, эхо от выстрела. В ту же секунду в небе захлопали крыльями, экстренно взмахнувшие птицы. А вокруг не было ни человека, и никто не обернулся, чтобы разглядеть источник грохота. Казалось мне всё подвластно и все передо мной уязвимы.
 Но тут я рассмотрел рефлекторные подрыгивания ногой, того самого человека, которого я застрелил. Это было что-то вроде побочного эффекта в связи с неповреждённым спинным мозгом, т.к. попал я в голову. И рядом с головой, на гравии стало резко увеличивать свою площадь тёмно-красное пятно. Руки его были беспорядочно разбросаны в стороны, а на том месте, где у него ещё пять секунд назад было лицо, образовалась рваная кровавая дыра с какими-то, торчащими из неё, мясными лохмотьями. Видимо трассирующая пуля, попавшая в затылок, в голове начала хаотично кувыркаться и просто вырвала черепные кости лица вместе с кусками мозга, мимических мышц и кожи лица. А бедолага всё ещё продолжал дрыгаться.
 Мои руки с винтовкой опустились, пелена инстинктивного азарта охотника пропала из разума и глаз. Рассудок вернулся, и я начал задумываться. Палец расслабил возвратную пружину спускового крючка, и стальная уверенность в ногах пошатнулась. Я осознал всё по-другому и нурадреналин в момент выместился гормонами страха. Оторопляющее тепло хлынуло от сердца по всему телу, заканчиваясь дрожащим холодом в конечностях. Моё лицо прикрыла маска ужаса, не оставив ни следа от, предшествовавшей ей, самоуверенной гримасы.
 Ещё мгновение и птицы утихли.
 Его нога перестала дрыгаться.
 Воцарилась не естественная тишина.
 Я убил. 



Арсений Владимирович Мельников
04.10.2003