Осьминог

Илья Харламов


ВОСЬМИРОГ

На перепутье двух дорог,
Застыл безногий осьминог.
Он вырвал ноги сам себе,
И прикрепил на голове.

Имеет он престранный вид,
Комично на спине лежит.
Теперь не может он идти,
Хоть перед ним и два пути.

Поскольку выдрал ноги он –
Идти возможности лишен.
А там вдали – огонь костра,
Наверно, там его жена.

Но вырвал ноги осьминог,
Теперь он жалкий восьмирог.
Лежит с улыбкой на носу,
И смотрит грустно в пустоту.

А мог бы резво так идти,
По одному – из двух – пути.
А впрочем, проще, может, все,

может быть, он не вырывал себе ног, ведь это так больно и несподручно, а просто решил поваляться в качестве отдыха на спине, поболтать своими неуклюжими ножками в воздухе и расслабиться, и вот сейчас он перевернется и так смешно засеменит на опушку леса, где стрелки из охотхозяйства «Малое Заречье» вскипятили на костре воду и ждут его появления, чтобы кинуть глупое существо в бурлящий котел, сварить его и, покряхтывая от удовольствия, съесть довольно гадкое на вкус тельце, как это обычно и бывает в нечерноземной полосе.

ПИОНЕРВОЖАТЫЙ
(по мотивам мути В. Степанцова)

Один поэт издал буклет,
Такой красивый, глянцевый,
Друзей позвал он на фуршет,
Украшенный паяцами.

Фуршет фуршетом – ЦДЛ
Таких видал немало дел.
Сквозь шелест ярких пиджаков,
Сквозь рюмок звон, сквозь запах слов,
Поэт вдруг видит – Зульфия –
Его последняя жена,
Вперила взгляд в дубовый стол,
Постойте, но ведь Зульфия
Уже пять дней как умерла.

Проснулся бедный стихоплет,
Берет дуплет, идет, поет,
Соломою собаку бьет –
Бредет на пионерский слет.   

По одной простой причине, что он заурядный пионервожатый, но не лишенный честолюбия и литераторской червоточинки. Ружье игрушечное (китайской фирмы «Pistohen Shwanz»), собака какая-то вся запоршивленная, испуганная и рыжая, дети тоже гадкие его ждут, писклявые, капризные, но что делать – долг службы, а вот издать бы книгу, взойти б на трибуну и подобно министрелю Маяковскому оглушить всех громогласным поэтическим словом. Но нет, дети ждут, кашу жрут, в зарницу сейчас будем играть.

ИСТИНА ПОГОВОРКИ

Вот смотрите – человек,
Изменил свой ход на бег.
Что заставило его,
Ухватиться за ружье?

Затопорщить зубы,
Искривить все губы?
Злой он – этот человек,
Не видать свободы век.

Но смотрите – близ него,
Закусивши удило
Конь лежит изранненый
В яблоках с подпалиной.

Дело в том, что этот человек никогда не держал в руках оружия, но уж коль оно у него появилось – надо стрелять. Да и оказия вышла – раненую лошадь встретил, а ее, как известно, по определению необходимо пристрелить. Ему ее жалко, лучше бы продать кобылу хоть за тысячу рублей, но она уже не в дугу, негодная скотина. Вот он сейчас поднатужиться, на курок нажмет да и пойдет восвояси морковь мыть. Славная получиться конинка.

ХИРУРГИЯ

Иван Ермилов любил дебилов,
Не как мужчина, а как хирург.
Иван Ермилов рубил дебилов,
Ножом и скальпелем,
          А впрочем, иногда использовал и миниатюрный плуг.

Иван Ермилов снимал с них скальпы,
Смотрел им в мозги, что там у них.
Он был романтик, боролся с пьянством,
И как романтик – он был велик.

А на досуге Иван Ермилов
Растил пингвинов и кабана.
Досуг хоть странный, зато полезный, 
Пингвинов было у него около где-то штук ста.

И вот однажды Иван Ермилов
Был взят ОМОНом у входа в дом.
Зачем Ермилов любил дебилов?
Зачем Ермилов был мозголом?

А все объясняется очень просто – человек выбрал неверный метод борьбы с олигофремией, уподобившись гнусному ребенку, вскрывающему полотном от ножовки лягушачий животик, чтобы раскрыть феномен жизни на земле. Как хирургу ему надо было лечить переломы, вывихи, иные травмы – ан нет, замахнулся на святое, на пьянство. И что? Сами видите – ОМОН, мордой в пол, прикладом в печень. Типичный исход…

(продолжение последует, возможно)