Виртуальная LOVEушка

Всё началось, как обычно... Влад дал команду - знакомимся в ICQ (аське) с дамами 30-39 лет, в инфо чтобы Украина, любовь к футболу и чтению значились (не знаю, откуда он критерии берет – Влад у нас всегда немного чокнутый был) ну и онлайн, ясное дело. Мы знаем друг друга с детства – одна школа, секция бокса, институт. Ну и, «этапы мужания» почти одинаковы: пед, мед, балет, юристки, экономистки… Теперь все разъехались по заграницам: Влад – в Австралии, Мишка– в Африке, Стас и я – в США. Нас, собственно, только общее вчера и игра эта объединяет. Разные мы становимся, уже не киевские «золотые мальчики», хоть и... А игра - это опять же Влад придумал. «Лёха, ты у нас по женской части сильный практик. Как тебе в аське с теоретиками посостязаться, слабо?». Я на слабо не велся раньше, но тогда такая тоска была. С женой развёлся, на Родину только через год поеду, вот и согласился. Первый раз проиграл Мишке, потом выиграл с разницей в день. У нас по правилам нужно, чтобы она сказала «Я тебя люблю», ну или фотку прислала, короче, чтобы незнакомая женщина очень тебя захотела, грубо говоря. Да, так  вот он сказал «поехали» и понеслось!
Я сразу три-четыре привета послал: Киевское Динамо накануне какой-то матч Лиги Чемпионов выиграло, вот я и отправил типа «поздравление из-за Океана» от болельщика со стажем. Одна почти сразу откликнулась. Так я начал «разрабатывать» её – Ирму. А потом, как-то быстро стало очень интересно общаться. Я не имею в виду влюблённость, или привязанность, но жить за границей и найти себе умную собеседницу «с Батькивщины» - это, по крайней мере, приятно. И лишь через неделю я мимоходом спросил Ирму про футбол.  Я мог бы спросить это и раньше, но мы столь увлеченно обсуждали наши жизненные, литературные и бытовые пристрастия, что я как-то упустил из виду именно то, с чего всё началось. И тогда она рассказала, что училась в Киеве, болела за Динамо и даже  ходила с подругами на стадион. А чтобы не покупать билеты в разные сектора, и не натыкаться на недоумённые взгляды мужчин-болельщиков, они брали абонемент на весь сезон. А уж там – и своя компания, и постоянные места и футбол, конечно же. Я даже как-то опешил от такого признания. Уж больно не вязалось всё то, о чем мы разговаривали до сих пор с образом…

А с каким, собственно, образом это у меня не вязалось? В 1986-1988 годах я сам покупал абонемент на Республиканский стадион в Киеве, и у нас в секторе были свои «девочки-умнички». Я до сих пор помню тот шарм, который они придавали моему цивилизованному болению за Динамо. По лицу поползла глупейшая блаженная улыбка, и сквозь какие-то невидимые заборы, построенные памятью, на меня хлынули лица, матчи, ощущения, голы, фамилии игроков, и, конечно же, эти самые «девочки-умнички». Я вспомнил их сразу. Всех трех. Люся, Ира и Маша.
Неужели из тех девочек вырастают такие, как Ирма? Ира??? «А ну-ка уточни, когда именно ты была способна на такие безумства?»  И ответ не замедлил появиться на моем мониторе. Он был реален и нереален одновременно, настолько точно он попадал в те мои воспоминания, про которые я уже успел забыть, а может и не хотел вспоминать: 86-88.
Этого не может быть. «Ирма, извини, давай до твоего завтра? Мне нужно срочно на работу»…. Так, Лёха, погоди. Не суетись. Надо всё выяснить как следует. Но выяснять ничего не хотелось. Хотелось очутиться там, в семнадцатилетней давности, быть на трибунах переполненного стадиона и смотреть как играет любимая команда, а иногда просто слушать, что говорят три девчонки сидящие прямо передо мной, и влезать в их разговор со своими весомыми мужскими комментариями, и утешать их, когда Динамо проигрывает, и….

Когда мы познакомились, они учились на третьем курсе. Дети. Я был уже в аспирантуре, а если добавить к этому и так взрослому статусу армию, то станет понятным моё отеческое отношение к соседкам по сектору. Девчонок у нас полюбили все. Мы старались поменьше материться; не дымить на них даже во время матча; угощали их водичкой – в жару и предлагали растереть водочкой – в холода; а ещё нам ужасно хотелось поймать их на приверженности какому-то одному футболисту, а не команде в целом. Но девчонки были – золото! Они знали про Динамо то, что мы уже успели позабыть, засыпали нас цифрами и рассказами о перспективных дублёрах, они сопели носами, стараясь сдержать слёзы и самоотверженно кричали «Ди-на-мо!» когда все вокруг уже понимали, что игра проиграна. Мы переглядывались и пересмеивались с мужиками, но пошлить не хотелось, так наивно и искреннее было их увлечение командой.
А Ирка… Она была самая яркая. Я отметил её в первый же день, когда она откомментировала появление на поле  вратаря настолько точно и язвительно, что ближайшие три ряда заржали вместе с нами. Юмор она понимала очень тонко, это ценилось, и её любили провоцировать, а потом вместе смеяться над шутками. И когда прошел март и заканчивался апрель, я понял, что хожу не только на футбол, но и на встречу с Иркой.

В тот же вечер я зашел в ICQ раньше обычного, чтобы перечитать хистори до прихода Ирмы на работу. Но она уже ждала меня и я завалил её вопросами о перипетиях чемпионатов тех лет, проверял знание прозвищ футболистов и даже погодных условий некоторых ключевых матчей. Она не сильно удивлялась, только съязвила в начале, мол «даже за Океаном мужчины не сильно верят в женщин-болельщиц», но потом отвечала ёмко и с юмором, не боясь признаться в том, чего не помнит и попутно пытаясь выяснить «а откуда, собственно, ты-то знаешь столь тонкие нюансы?». В ответ я молол что-то про всеукраинское увлечение Динамо в те годы, про друзей-футболистов, и тщательно старался не проговориться о своем собственном «абонементном» прошлом. Я всё сильнее убеждался в том, что Ирма – и есть Ирка, она ... всё быстрее скатывалась к той черте, после которой произносят эти книжные слова и … игра заканчивается.
А вот этого мне не хотелось. Я не люблю врать и потому в предыдущие разы просто исчезал после этих слов из аси, благо мне было чем заняться в реале, да и собеседницами те две женщины были не лучшими. От Ирмы же уходить не хотелось, с ней вообще всё было по-другому. Она  могла «назначить свидание» на семь утра своего времени, просто, чтобы сделать мне приятное, забрасывала меня смешными сообщениями или молчаливо ждала моего скупого привета. Она всё делала так, как нравится мне и не потому, что так уж хорошо меня знала - откуда? Нет, она так чувствовала.

Летом 88-го они заканчивали свой ВУЗ. Я уже забыл, где они учились, помню, что специальности были какие-то мудрёные и наши дяди Вовы и просто-Саши уважительно посвистывали когда девчонки произносили эти названия вслух. В июне мы ни разу не встретились: динамовцы уехали на Чемпионат Европы, Ирка писала диплом, потом должна была распределиться в Ригу. Мне даже не очень хотелось идти на тот июльский матч, но я пошел на него и всё время не отходил от Ирки, неизвестно как тоже забредшей на футбол. Я никогда не замечал, что она красивая. Или это просто близость расставания так изменила её? Я уже не мог представить, что буду приходить в этот сектор, садиться на это место, а её не будет рядом! -Так ты улетаешь в ближайшую пятницу? - раз за разом спрашивал я её и она как-то обречённо смеялась и отвечала – Да. Ты уже спрашивал, Лёшик. А я не мог придумать ничего, чтобы объяснить ей, как она нужна мне здесь, а может и не только здесь. Хотя…. Она знала о том, что я женат. Я проговорился как-то, подсознательно пытаясь обезопасить себя и её от наваливающегося чувства. Но Ирка никак не реагировала на мое семейное положение. Она продолжала звать меня «Папой-Лёшей» или «Лёшиком», причем последнее нравилось мне намного больше и я почти таял, когда слышал его.

- Я хочу тебя кое о чём спросить, Ирма. Ты так хорошо помнишь Динамо тех лет и даже сейчас пишешь «люблю футбол» - почему? Ты ассоциируешь то время с чем-то кроме футбола?
- Ты прав, Лёша. Я была влюблена тогда… в одного товарища, это сильно связано с футболом, и это осталось там, отделить одно от другого сложно и не нужно. Ты просто пойми и всё.
- Ты не хочешь говорить на эту тему?
- Говорить не о чем. Он был взрослым и женатым, я – наивной и увлечённой сначала только Динамо, потом и им. Никаких поводов к сближению, никаких встреч наедине, никаких разговоров не о футболе.
- И все же  ты говоришь «была влюблена»…
- Да. Потому что только потом я поняла, что потребность видеть человека, слышать его, просто быть рядом и молчать, и предчувствовать его появление и еще много всякой ерунды – это и есть влюблённость. А может и любовь. И давай поставим точку на этом.

В начале сентября она первый раз прилетела на футбол из Риги. Был солнечный и теплый день, пролившийся к началу матча дождем. Ирка, Люся и Маша сидели на своих местах в купальниках, спрятав одежду под сиденье в смешной попытке остаться сухими после дождя. Всё было так нелепо тогда: мы, любившие их как своих младших сестрёнок, сидели под зонтиками, и они, явно замерзающие, продолжали хохмить и двигать в массы свою идею выживания под проливным дождём. Весь первый тайм никто даже не подумал, что эта их отчаянность просто таки взывала к нашей мужественности, что ли. Перед самым перерывом дождь прекратился, и девчонки, одев слегка мокрые одёжки, в первый раз за всё время нашего знакомства ушли из сектора. И мне стало стыдно, именно стыдно за свой зонтик, за разглядывание этих голых плеч, ног и рук, за все свои многозначительные реплики и просто щенячий восторг от столь неожиданного появления Ирки. Я тоже встал и пошел курить. В проходе я заметил Ирку. Какой-то парень заботливо укутывал её в сухую мастерку, что-то шептал на ухо и нежно обнимал. Весь перерыв я курил и разглядывал эту новую для меня Ирку. Не смеющуюся, не озорную, не кричащую «Гол» и любящую футбол-Динамо-неизвестно что ещё, а Мою девочку, которую прижимает к себе  Другой. Я даже хотел его ударить на какой-то минуте этого созерцания, но потом решил, что раз ей хорошо с ним, то мне, собственно, больше и желать нечего.

- Ирма, солнце, извини … ты просила поставить точку, а мне банально интересно знать неужели то твоё увлечение «товарищем» было односторонним?
 - Я не хотела об этом говорить, потому что устала думать обо всём, что было связано с ним. Я даже завязла в тех воспоминаниях на несколько лет и никак не могла выбраться из ощущения, что вела себя не правильно, говорила не то, смотрела не так…
- Погоди, я спросил про него. Он не видел, что ты влюблена?
- А я тебе о том и толкую, дружок:) Возможно, это смешно выглядит сейчас, но тогда он был первый взрослый мужчина в моей жизни и я э-ле-мен-тар-но не знала как себя вести с ним, чтобы не обидеть ни его, ни его жену.
- Ты что, была знакома с его женой?
- Нет, что ты! Просто он как-то сказал мне о том, что женат и любит жену… А для меня тогда, да и сейчас, эти слова многое значили.

Второй тайм того матча совсем не отпечатался в моей памяти. Зато я чётко помню, что впервые пошёл провожать девчонок домой именно после него. Мы шли через вечерний Киев, было необыкновенно тихо, говорить о футболе не хотелось, а не о футболе мы ещё не умели. Мы дружно давили в каждой луже луну, долго выясняли, где я живу-работаю, и провожали криками каждый забитый болельщиками троллейбус. Мне было совершенно не по пути с ними, но я всё же довел их до дома, и всё о чем успел спросить Ирку, было – Ты прилетишь ещё? - Да, папа-Лёша, мне там очень плохо одной. Я сразу вспомнил Другого и тускло пожелав им «спокойной ночи» побрёл к себе домой.
 Больше я не ходил на футбол если матч был в будний день. Если же игра выпадала на субботу-воскресенье или была международная встреча, шанс встретить Ирку возрастал, а с ним и моё настроение и желание посидеть в секторе и поболеть за Динамо. Теперь я не только провожал девчонок до подъезда, но и пил у них кофе, который Ирка неизменно привозила из Риги, а главное говорил с ней обо всём. Мы дурачились вчетвером, они подкалывали меня я их и только когда до закрытия метро оставались копейки я срывался и бежал к своей жене, которую тоже любил тогда. Тоже….
А в четвёртый или пятый приезд Ирки я опять увидел Его. Он ждал их дома и я, наверное, напился бы в тот вечер один, но не успел уйти и потому узнал, что Паша - родной брат Ирки, и «Да нет у меня никого». Что-то перевернулось в голове и там осталось только Желание и Возможность. Сезон заканчивался, Динамо предстояло сыграть последнюю домашнюю игру, на которую Ирка обещала приехать.

В очередную пятницу мы с ребятами выясняли, кто ближе всех находится к  победе. Судя по всему, в этот раз «самым-самым» из нас собирался стать Влад. Ему так нравилось общение с новой виртуальной подругой, что он готов был пригласить её в гости, к себе в Австралию. Стас и Мишка навалились на него и стали убеждать, что - Это очередная твоя глупость, ты ведь даже фотку её не видел - и что-то там еще. А я смотрел на их перепалку и думал о себе. Мой отпуск стремительно приближался, билеты уже были куплены и любимый коньяк доставлен на киевскую квартиру. В связи с наступающим отбытием на родину дел в Штатах становилось всё больше, а времени на Ирму всё меньше. И это моё иногда отсутствие, а чаще эпизодическое присутствие в аське на фоне почти ежедневных многочасовых разговоров в течение предыдущего месяца лишь ухудшало положение. Нужно было срочно объясниться, но как это сделать, я не мог даже представить.  - Ну, тогда я сам приеду на Украину, и там встречусь с ней! - закончил диспут Влад и ушел в оффлайн. И я подумал: - Точно! Так и надо сделать! Приехать и встретиться! В аське ничего ей не объяснять, адрес узнать у Маши, её телефон у меня есть.

О том Иркином приезде мне сказала именно Маша. - Лёша! Завтра Ирка прилетает. Пойдём её встречать? - Днём дежурство – я не смогу. А на футбол, конечно, приду. И пришёл. Было холодно, кажется, конец ноября и день был тяжёлым. В общем, я выпил хорошенько. Я, конечно, не думал тогда, что пью из-за страха потерпеть фиаско, а просто пил. Почти у стадиона, с ребятами из сектора, мы ещё добавили «за победу», и потом весь матч я просидел в обнимку с Иркой. Ей было холодно, и я уговорил её сесть ко мне на колени. Раньше она никогда не была так близко ко мне. Рука на моей шее, волосы на моей щеке. Вся моя Ирка - даже руку не надо протягивать - со мной! И от того тепла, дыхания, запаха, просто чувства любви, которое исходило от сидящей на моих коленях девочки-женщины и от понимания, что эта встреча, скорее всего никогда больше не повторится, и, конечно же, от всего согревающе-бодрящего, что было выпито перед матчем, мысли в моей голове совсем перестали существовать. Я говорил Ирке какие-то глупости, обнимал её всё сильнее, и скоро совершенно перестал замечать, что происходит на поле, да и рядом со мной тоже.
Когда матч закончился, мы все ещё долго сидели в секторе: девчонкам не хотелось идти домой, потому что это означало для них прощание с нами как минимум до весны, мужикам хотелось ещё раз послушать наивно-смешные и всё же часто очень точные комментарии «женского населения» про игру, а мне – мне даже мысль о том, что пора распасться на два человека - меня и Ирку - была нелепа и противна. И всё же нам пришлось встать и пойти, не разнимая рук, и не обращая внимания ни на кого. Мы шли «домой», и я не знаю когда исчезли все остальные, но они исчезли. И дальше я помню только этот подъезд и свой «провал».

- Скажи, а вот «Ирма» – это понты или ощущение своего возраста?
- Это привычка, милый:) Муж был латыш, и я привыкла быть Ирмой. А тебе не нравится, или ты предпочитаешь Ирок?
- Не кусайся, я люблю Ирок, Маш, Свет. Тебе должны нравиться другие имена, нам не 20 и даже не 30 лет, уже можно иметь «любимое».
- Ты прав. Кстати, и твоё имя, Лёшик, у меня одно из самых любимых…

Как часто потом я прокручивал в памяти этот вечер. Мне даже снился этот обшарпанный подъезд, тусклая лампочка, хлопающие двери, какие-то люди, снующие туда-сюда и Иркины глаза. Только глаза: сначала радостные, потом удивлённые и, наконец, устало чужие. Сколько раз потом пытался я вспомнить, что говорил ей тогда,  прижимая к грязной стене подъезда, заслоняя от незнакомых людей, превращающийся сам в незнакомого-неродного-нелюбимого, дышащего перегаром, сующего на память какие-то безделушки. Я был тогда довольно самоуверенный тип, давно не слышавший от женщин «нет», не привыкший отказывать своим желаниям и не умевший просто слушать другую сторону. И всё же она пыталась как-то сопротивляться, но решительно оттолкнуть не могла, и я потом понял - не умела. И это понимание ситуации «потом», настолько ломало мой собственный, удачно вылепленный всеми предыдущими годами образ, что я старался не вспоминать, забыть, не думать.
Она всё же вырвалась тогда из моих вездепобывавших рук, взлетела по ступенькам и крикнула оттуда, уже нажимая кнопку звонка - Извини, Лёшик. Если бы ты был пятый-десятый, тогда всё было бы так, как хочешь ты. Но ты первый. И я не хочу так. Может, я люблю тебя недостаточно сильно. Извини. И пока.
Я, кажется, пытался связаться с ней через девчонок, чтобы извиниться и что-то исправить. Но в то же время у меня наконец-то решилось с этой поездкой в США и нужно было срочно оформлять документы, менять квартиру, заниматься кучей важных и неотложных дел. Потом стыд и обида как-то стали превалировать в моих воспоминаниях о том вечере, а потом услужливая память построила вокруг Ирки забор, или даже стену. Именно стену, которая рассыпалась с появлением Ирмы.

И вот я опять вспоминаю тот вечер, опять перекручиваю всё по-новому, рисуя себе как всё могло бы быть хорошо… не окажись я тем, чем оказался тогда в глазах любящей и верящей в меня девочки. Неужели же теперь, через столько лет, когда судьба опять свела нас, я не смогу исправить свою «оплошность»?
Я написал Ирме «Жди меня. Скоро будет сюрприз» и полетел в Киев. Я позвонил Маше, и она долго охала-ахала в трубку, но Иркин адрес всё же дала, пообещав молчать о моём появлении. И я поехал к ней. Я приехал к моей Ирке из её реального прошлого и виртуального настоящего, и она ничуть не удивилась, увидев меня. Она просто выдохнула - Лёшик, это ты! -  и мне захотелось остаться с ней навсегда. И мы были вместе целый месяц, и нам было мало, и только вчера я спросил её - Тебя больше не тянет снова стать Ирмой? - и увидел вопрос в любимых глазах и услышал жуткий в своей правдивости ответ  - Я, Лёшик, терпеть не могу это имечко и даже в аське так себя никогда не называю.