Изольда, Тристан, Изольда

Судьба вменяет цифру три,
Как будто королю Артуру...
У жизни нет бессмысленней фигуры,
А ты попробуй путы разорви...

Moriturus

Не посвящается никому

Море, бесконечное, равнодушное, холодное море. Свинцовые воды и свинцовое небо. Как тяжело, как безумно тяжело и больно проводить часы и дни, до боли в глазах вглядываясь в волны, пытаясь разобрать, не мелькнет ли среди них парус. Черный или белый?.. Минуты утекают, каждая уносит с собой частичку жизни, которой и так осталось невозможно мало. И не сделать ничего, ничего, только до крови закусывать губы и выламывать пальцы, одновременно и желая и боясь увидеть парус - белый...
Он называл ее женой, она его - мужем. Они были венчаны в церкви и оставались супругами перед Богом и перед людьми, но не друг перед другом. Слишком много слез пролилось в сумрачной холодной спальне, слишком часто долгими одинокими вечерами замковые стены, прикрытые гобеленами, становились свидетелями сцен немого отчаяния, тихого, но оттого ничуть не менее глубокого. Замковые стены, да, но ни единый человек. И уж тем более - он.
Тристан.
С самого начала, с самого первого дня она не могла понять, почему это происходит, да и сейчас понимала лишь наполовину. Вся Британия полнилась слухами о любви между Тристаном, одним из первых рыцарей королевства, и Изольдой Прекрасной, супругой короля Марка. Всего лишь слухи... но они не могли не быть неправдой. Зачем он хочет жениться на мне, спрашивала она себя, когда он приехал свататься в дом ее отца, зачем, ведь он меня не любит, он любит другую! Мы носим одинаковые имена, но ведь этого мало, неужели лишь это и есть причина? Она знала, что внешне ничуть не походит на ту Изольду - молва превозносила красоту, золото кудрей и синеву глаз Изольды Прекрасной, Изольды Белокурой... ее же, темноволосую и сероглазую, называли Белорукой.
Так почему?..
Его почти никогда не бывало в замке. Еще в юности он присягнул на верность королю Корнуолла Марку, и потому много времени проводил в Тинтагеле, оставляя супругу на попечение дам. Пожалуй, слишком много времени. Да, король любил, чтобы рыцари его находились при нем, и Тристан явно ничего не имел против этого. Белорукая проводила долгие дни, занимаясь рукоделием или прогуливаясь в саду, и думала о том, что сейчас поделывает ее супруг. Король Марк - дядя и сюзерен ему, и ничего особенного не было в том, что рыцарь верой и правдой служит своему господину. Но в Корнуолле жила она, ирландка, ради нее Тристан с легкостью преодолевал водную преграду, разделяющую Бретань и Британию... ради нее он еще и не на такое готов был пойти. Наверное, не было и нет в мире поступка, которого не совершил бы он ради Изольды... другой Изольды. А король Марк, говорят, настолько ослеплен любовью к своей ирландской королеве, что не видит и не знает о происходящем между ней и племянником, хотя его рыцари неоднократно пытались открыть ему глаза. Все бесполезно, Марк бывал слеп и глух, когда речь заходила о его любимой жене и его племяннике. Даже увидь он своими собственными глазами, как обнимаются они под сенью деревьев его королевского сада, он и то не поверил бы... А Белорукой не нужно было видеть, не нужно было слышать услужливого шепота. Она - знала...
Лучший рыцарь Корнуолла, Тристан охотно участвовал в турнирах, проводимых и дядей его, и самим Артуром. Немало славных рыцарей пало от его копья, а он не страшился ничего и никого, со смехом бросался в самые, казалось бы, безнадежные схватки. Со смехом и именем Изольды на устах. Белорукая, слушая о победах, одержанных им в честь ее, закусывала губы и на минуту отворачивалась, чтобы никто не видел ее слез, чтобы тут же улыбнуться, изображая гордость и радость. Да, Изольда... но которая? Именем жены Тристан прикрывался, чтобы прославлять на турнирах ирландскую королеву. Знала ли об этом Прекрасная?.. Знала, без сомнения. Наверное, она царственно улыбалась, не скрывая превосходства перед бретонкой, когда Тристан преклонял перед ней колено, чтобы получить из ее рук приз победителя.
Вся жизнь его прошла, заполненная Изольдой Прекрасной. Ирландка без остатка забрала его душу, и сердце, не оставив сопернице ничего... ни частицы его. Когда все это началось?.. Тогда ли, когда она выхаживала раненого Тристана, или позже, когда уже он привез ее в Корнуолл, невестой для своего дяди? Досужие языки болтали, что они выпили любовный напиток, поднесенный им служанкой ирландки на корабле, несущем юного рыцаря и его будущую королеву по морским волнам. Белорукая никогда не верила в эту историю. Что за напиток мог пробудить любовное безумие в двух людях? Кому под силу приготовить подобное зелье? Нет, нет, дело не в нем... Им достаточно было увидеть друг друга, и никакого напитка уже не понадобилось. Но зачем же, зачем он повез свою возлюбленную в чужую землю не как счастливый жених, а как преданный вассал? Зачем своими руками передал ее другому мужчине? Что за безумие вело его?..
Да, много лет Тристан жил Изольдой и для Изольды. И она была не только в жизни его, но и в смерти. Сгорая от лихорадки, умирая от раны, полученной в последней своей схватке, он звал ее, Прекрасную, и не подпускал к себе Белорукую. Она раз за разом опускалась на колени у его ложа и раз за разом была вынуждена уйти, закусив до крови бледные губы, повинуясь повелительному жесту исхудавшей, но все еще властной руки. Она была не нужна ему.
Белорукая поняла, что он скорее предпочтет умереть в одиночестве, чем позволит ей дотронуться до себя. И тогда - тогда она послала гонца в Корнуолл.
Привезет ли корабль ирландку, уже не имело значения. Черные паруса - смерть, и белые паруса - смерть, Тристан умрет в любом случае. Разница лишь в том, умрет ли он в одиночестве или в объятиях своей королевы. А ей, Белорукой, оставалось лишь одно - дождаться, пока появится корабль, узнать цвет его парусов и уйти. Самой уйти в забвение, не дожидаясь, пока нога ирландки ступит на камни замкового двора. Ибо что ей еще остается?
Холодом, смертным холодом веет от ложа Тристана, и даже ветер с моря кажется теплее. Почему же нет корабля, сколько еще можно терпеть эту муку? До рези в глазах всматривается она в морской простор, пока пелена слез не застилает ей взор, но не видит она ничего, кроме чаек, парящих в предвечернем небе. Но нет! Не чайки это. "Корабль," - срывается с ее помертвевших губ, и побелевшие пальцы едва ли не крошат холодный камень оконного проема. "Паруса, какого цвета паруса?" - даже по голосу слышно, каких усилий стоят Тристану эти слова, и он, превозмогая боль, приподнимается с ложа. Но цвета парусов еще не видно, слишком далеко. Белорукая отворачивается от окна, всматривается с болью и тоской в безумно напряженное лицо своего супруга и повелителя. По лицу этому, по глазам видно, насколько близко подступила к нему смерть; какой бы цвет ни несли на себе паруса, Тристан покинет этот мир еще до того, как корабль причалит к берегу. "Белые, как пена" - отвечает Белорукая и, отвернув лицо, поспешно выходит из комнаты.
"Изольда," - шепчет он, и в этот же миг с губ его последний вздох уходит в стылый воздух спальни.
"Тристан", - шепчет она, и в этот же миг с рук ее первые капли крови стекают на холодные камни пола.

Сентябрь-октябрь 2003