Лунные стигматы

Ученик задумался о самоубийстве.

Серый полдень тряс слезливое лицо неба. Ладони выхватывали сухие брызги космической бирюзы из открытого пространства окна. Внизу – прекрасное зеркало воды уносило к горизонту бумажные кораблики, пущенные детскими руками. Горизонтом была, казалось,  бесконечная линия воспоминаний о тех временах, когда птицы садились на руки бронзовому памятнику поэту.

Днем поэт читал свои стихи, обращенные к солнцу – ночью памятник превращался в черноту, награжденную лунными стигматами. Птицы спали у поэта в карманах. Осень пряталась у него во внутренней бронзовой пустоте. Осторожными шагами люди проходили мимо, пытаясь не произносить его некогда популярное имя, вписанное тяжелой черной гуашью в блокнот вечности.

Я решил испортить вечер одной замечательной девушке.
И вот я собираюсь в гости.

Я одеваюсь. Беру зонтик, горшок с прекрасным цветком, меховой мешок и выхожу из подъезда.
Улица, перевернутая верх ногами, пьет пустоту из мрачных луж. Я делаю шаг, другой. У меня неплохо получается. Я неуклюж. Но абсолютно свободен. Я могу идти куда угодно. Но только не сегодня.

Я решил испортить вечер одной презамечательной девушке. Для этого я захожу в магазин «подарки» и долго рассматриваю невероятные невероятности под стеклянной крышкой витрины.
Наконец, я все выбрал. Подарок лежит в моем меховом мешке.

В ноябре пахло снегом в звездном небе.
Блеклая полу-нимфа луна заглянула в покинутый птицей скворечник.
Томились в ожидании чуда ветки на прозрачном скелете дерева.
Подъездный козырек плыл в красивой ладье двухэтажного дома.
За борт бросали окурки сигарет.
Легким движением серый дымок уносил привкус огня с кончика окурка.
Форточки со скрипом зажмуривались; жались от холода потревоженные занавески.
Обитатели ладьи включали свет.
Он светящимся крестом маячил сквозь грубое плетенье веток обезумевших в ночи деревьев.
Холодные пальцы слегка прикасались к коже дивана.

Она сидела на диване и смотрела на трещинки.
Подхватив ниточку трещинки пальцем ноги, она притянул ее к себе, но тут же разочарованно опустила ногу.
На палец намоталась туманная грязь пустоты.
Ничего не было рядом.

Поле, перечеркнутое рекой; занавески – вертикальное поле.

Осень наступила. Прошел еще один год. Мучительный и бестолковый.
За окном, словно рыба, трепыхается дождь, натягивая гибкие водяные струны на гриф жестяного козырька подъезда. Я выглядываю за предел окна, смотрю сквозь стену на удаляющийся краснобокий трамвай. Провожаю его за серыми стенами, зеркалами, пузырем воздуха в луже лестничной клетке. Нечего делать. Нечего пить. Вино закончилось еще два дня назад. Но вряд ли что-то сможет сдвинуть меня с места, заставить одеться и пойти в магазин за вином.

Осенний лик – пожилая курица.
Ветер застыл на доминанте.
Снесенное яйцо дождя разбилось в пределах кольца большого города.
Желток заполнил пустые формы домов, глазниц башен и раковин скверов.

Моя замечательная девушка курит замечательную сигарету.

Она, разумеется, не ждала меня в гости.

Какой чудесный осенний день, не так?

Чудеса? Да. Все так, - протягивает она ко мне руки. На ладонях я замечаю лунные стигматы.

Ни минуты не мешкаясь, я тороплюсь прочесть ей стихи моего знакомого поэта, чей памятник снится мне уже который год.

Ученик задумался о самоубийстве.