Ход конём

***
На Далекой Земле, надежно укрытой от любопытного взора, на самом краю бесчисленных миров – как призрачных, так и вполне ощутимых – белобородый старик уверенно расставлял на черно-белой доске изящные костяные фигуры. Причудливой формы, они были сотканы словно из света и тени, почти невесомые, неощутимые; но стоило только слегка соприкоснуться с такою фигурой – непостижимая тяжесть свинцом заливала ее до самой верхушки, будь то Король, Королева, или невзрачная, вроде бы, Пешка. Чтоб сделать ход в этой партии, определенно нужна была Сила, и Силой этой старик обладал.
Он был не то Богом, не то Братом Бога, уж точно не Ангелом, но и не Демоном. Многие тысячи лет миновали с тех пор, как его перестал волновать всякий мир за пределами Далекой Земли. Все перестало быть важным, значительным, даже себя старик стал забывать, как уже позабыл остальное – все, кроме странной игры, затеянной им когда-то давно. Игры, в которой, может, случались какие-то правила, но только с его на то дозволения: и соблюдались при этом свято. А в целом, правило для всех игр установилось одно: его Воля.

***

Времени теперь у Олега хоть отбавляй. Надо же было так глупо шагнуть под колеса той серебристой "ауди", словно бы он вдруг решил свести счеты с жизнью! Девица, сидевшая за рулем, наверное, так и подумала, правда, скорее всего, не сразу: сначала она ухитрилась всем существом – и душою, и телом, видимо опасаясь, что тело одно, без души, не справится – вжать педаль тормоза до невозможного, при этом не поломав ни педали, ни каблучка, ни его, то есть Олега, башки.
Что было дальше – кому рассказать! Девица в истерике мертвой хваткой вцепилась ему в руку возле локтя, требуя отвезти его, как пострадавшего, хоть до какого-нибудь врача. Он мягко хотел отстраниться, пошутив при этом, что "какой-нибудь" гинеколог вряд ли ему теперь поможет. Но отделаться от девицы никак не удавалось. В конечном итоге к ближайшей больнице Олег был доставлен, хотя доставлял он туда себя сам, а заодно и машину с всхлипывающей хозяйкой на заднем сидении. Оттуда ее с мягкой настойчивостью извлекла медсестра, после чего  увела дать какого-нибудь успокоительного. Больше Олег их не видел – жаль, он ведь даже не извинился за свою выходку. Бедная... Будешь тут хлюпать, пытаясь хоть как-то сдержать дрожь и слезы: не каждое утро, поди, тебе под колеса кидаются чокнутые, но все ж таки люди, причем живые.
– Господи, что она  только подумала обо мне, – простонал он куда-то в пространство, и внутренний голос в ответ отчеканил: – Сам виноват. В и н о в а т.
Врач оставил Олега сначала до вечера – рентген, обследование, и все такое. Но к вечеру странно распухла стопа, хотя "ауди", вроде, задела бедро… Доктор сказал, что в момент удара просто был шок – обычное дело, и лишь дураки при этом не "скорую" вызывают, а преспокойно садятся за руль... В общем, выписать он Олега не может.
Когда его к ночи оставили, наконец, в покое, он, глядя в обшарпанный угол больничной палаты, то ли слегка задремал, то ли просто о чем-то задумался... Ведь в жизни все у него получалось, все ладилось – задачи оказывались решенными, пустые мечтания не отвлекали... Сам ставил цели, сам добивался...
...Он вдруг представил себя жеребцом – неукротимым, гордым, боящимся не успеть, приотстать... Олег всегда легко брал барьеры – школа, юрфак, инофирма, приличные девушки, перспективные – обязательно! как же иначе? – друзья... Жизнь была полем, он – вольным конем...
...Но только сегодня Олег вдруг заметил – словно бы часть его вдруг прозрела, позволив увидеть и без того очевидное – девушки замуж идут за других, фирма не в силах сдержать конкурентов... жизнь-то трещит по всем швам, бьет тревогу, а опереться и не на что...  Где те друзья, где та помощь, поддержка...  Даже воспоминания – серы...  Лихо вперед гнал, не успевая даже слегка оглянуться вокруг... Нет, не взрастил в своем сердце опоры...
...Только однажды Олегу почудилось возле цветочного магазина – вот он, спокойный, в гармонии с миром,  берет кем-то выращенные с нежностью розы  цве`та  мягкого крема-беж,  и обернув их шуршащей бумагой, пахнущей предвкушением праздника, улыбаясь, протягивает покупательнице... Видение ускользает, но мысль – шальная, внезапная – "А может быть вправду и мне..." – обдала душу жаром, восторгом... и вмиг пропала, гонимая важным, напыщенным – "Что я, торгаш какой... Боже правый!.. "
Олег забыл и тот день, и тот город, но здесь, в полутьме больничной палаты, обе, казалось забытые, мысли ожили снова, борясь и друг с другом, и с болью в ноге, и с чувством бессилия перед Жизнью, когда сквозь борьбу в голове промелькнуло – "Я оказался не властен... Эх ты, Судьба, кто ж Хозяин тебе!.. "

***

Старик видел все ходы наперед; фигуры привычно меняли цвета – то белая станет черной, а то вдруг наоборот, и еще, и еще... С кем шла игра, бесконечные партии, их вереницы одна за другой – он мог бы ответить, да только кому? Кто посмеет отвлечь его от доски, где нет ни сторон, ни границ, да и сами фигуры, если вглядеться, ох не всегда  ч е р н ы`  или  б е`л ы  –  тени, оттенки так и мелькают, бликует свет Солнц, отражаются Звезды...
Старик недовольно взглянул на Коня – фигура-то не простая, особая, но до чего же нетерпеливая! То ему под руку так и лезет, расталкивая других, и те падают! То самовольно срывается с места, стремясь пересечь расстояния – в обход всем правилам, пусть их и нет! Не замечает ни клеток свободных, ни кто соседи… Можно подумать, один он на поле! Однако, старик сыграл этих партий так много, что даже Звезд во Вселенной не хватит для полного счета. Ему попадались, бывало, и не такие упрямые, а потому, хоть Коня было жаль,  следующий ход был неотвратим: сильной рукой сжав своевольную, ставшую серой, фигуру, он опустил ее прямо к ногам Королевы, сверкнувшей серебряным блеском в предощущении скорой расправы. Конь покачнулся, едва не упал, и вдруг отчаянно стал менять краски – словно вобрал в себя все цвета мира, с оттенками, полутонами и бликами. Словно мучительно выбирая  –  к т о  же он,   ч т о   он,   к а к о  й...
Старик посмотрел на Коня с интересом, и вдруг ему вспомнилось:
– Я ведь – Х о з я и н...
И оглядев еще раз черно-белое поле с фигурами, придумал новое правило:
– Если Конь, перестав мелькать и брыкаться, выберет цвет, скажем, кремовой розы, я уберу от него Королеву. Иначе... сыграем партию и без Коня...



____________________
Санкт-Петербург
август 2003 года