Алекса дома - Глава 3

Глава третья
1
Всё-таки изменился город, не она. Некоторое время Алекса честно грешила на себя, на свою засосанность, проклятую и неотвержимую, в водоворот столичной жизни, где на улицах толпа состоит из людей, скутеров, машин вперемешку, присыпана вывесками и рекламой и напоминает хэмбургер в плохом киоске: на вкус как промокашка, а есть надо, бо голодна, а времени ни на что другое не хватает. Возвращение на Малую Родину воленс-ноленс виделось припаданием к свежему роднику незамутнённого блаженства то ли детства, то ли воспоминания о Рае в глубинах коллективного бессознательного, и – хотелось, как лучше, а получилось, как всегда, блин,- оказалось, что в бывшем Советском Союзе родничка не нашлось. Лично для Алексы. И сильно было подозрение, что и для других тоже. И вообще, сохранность родника ставилась под большой вопрос. Значимость бестселлера Муруками, подумалось вдруг Алексе, в том, что враг был впервые представлен в личине овцы. Разбрызгивая по экранам боевики, жлобные антихристы пытаются исподволь представить себя как волчар, плохих - в наше время уже не утаишь рогов и копыт,- но грозных и активных. Тогда как на самом деле они – овцы, рождённые не разрушать, а загаживать, и отличающиеся не столько активностью, сколько жёстко ограниченным эгоизмом пофигизмом. Уж волки бы не стали лезть на экраны телевизоров и не смогли бы нести потрясающую чушь с упоением воистину тупых созданий. Волк – животное неглупое, на людей не нападает, отличается лояльностью и социальным чувством. Волками были монархи, а парламентаристы и господа демократы – овцы, отчего и сбиваются тесно в свои Думы и к индивидуальной деятельности помимо блеяния мало приспособлены. Там, где у них загоны, иллюзия жизнедеятельности поддерживается, по крайней мере, слышно громкое непрекращающееся блеяние. Здесь, где – Алекса бросила взгляд на Дом Советов, где она за шестнадцать лет так ни разу и не была – овец немного и они худосочные, сразу становится понятно: жизни нет. Это не буколический обломовский сон маленького городка, в котором чувствуется либо милая и липкая нелепица обломовских мечтаний, либо мушиная чеховская обывательщина – сколь, оказывается, в них было позитивного, не замеченного ранее!- а жуткая пустота хаоса фэнтези, где через некоторое время возникает устойчивое впечатление, что по улицам ходят человекоподобные триффиды, а приличные люди боятся высунуть нос из квартир.
     Тут Алекса вновь остановила поток надоевших литературных аллюзий, огляделась вокруг, возвращаясь из искусственного мирка псевдоразмышлений, на самом деле являвшихся воспоминаниями о прочитанном, в столь удручающий её сегодня город. Вечер добавлял в палитру свой любимый серый, солнце так окончательно и не решило, как раскрасить закат, а угловатые тени домов лишний раз напоминали об уродливости современной жизни тем, кто обращал внимание. Потеряв дневной блеск, здания теряли вообще всяческую привлекательность. Людей, как всегда, было невероятно мало – в такой приятный вечер променад по центральной улице явно манкировался по причине, которую Алексе было очень трудно представить. В десяти шагах от неё стояла одна из трёх (или четырёх) рекламных тумб, и ноги понесли Алексу к ней. Так, одна как минимум приличная дискотека в городе имеется; несколько напрягаясь, она вспомнила, где находится улица, и решила, что место было выбрано не очень удачно. Дальше пестрели объявления об обучении английскому и компьютеру и совсем уже нечитаемые страдания по поводу продажи или приобретения. Всё вместе взятое напоминало юмористическую миниатюру. Алекса из принципа отправилась искать афиши кинотеатра и видеопунктов. Найдя, она проглядела их со смесью скуки и жалости. Идти было некуда.
    Она завертела головой, помня, что вокруг ощущала присутствие чего-то юного. Она попыталась всмотреться в молодых людей – как-то по новому, не так, как она могла оглядеть толпу в Москве, непривычно, словно искала не для себя, для местной незнакомой александры, в отчаяньи вышедшей на улицу, чтобы убить вечер,- и содрогнулась. В Москве, одеваешься ты роскошно или абы как, это делается с определённой небрежностью, неким само-собой-разумеющимся отношением к одежде. Здесь равно ухоженные девушки, не оставивишие без внимания ни миллиметра тела, и молодые люди, одетые в батники навыпуск землисто-коричневых оттенков и брюки, неизменно истерзанные складками у кроссовок, своей внешностью кричали на всю улицу: «Я принадлежу к такой-то категории!» Нарочитость, видимо, считалась обязательной. Алекса попыталась вспомнить, было ли так в её школьные годы. Кажется, не было. Или было? Неужели она всё-таки себя обманывает?
    Она пристроилась за двумя подружками, поглощёнными общением, дав зарок, что, если их разговор развлечёт её, она угостит их пивом – ну, чем захотят. Ей быстро представилась картина, как они замечают её интерес, неприятно удивляются, она вынуждена поделиться с ними своими размышлениями, что создаёт между ними связь, и они проводят в «Холодке» как минимум приятные полчаса. Она напрягла слух -– «…и после этого, короче, все девчонки на меня обиделись. А он просто так подошёл, понимаешь? Короче, мы просто посидели, ничего такого. Он меня не интересует.» Услышав «короче» в третий раз, Алекса отстала. То, что на неё могли обратить внимание, больше не казалось ей поводом объяснять свою заинтересованность.
    Она свернула с улицы. Роскошное (по местным меркам) «Кабаре», возле которого стояли три-четыре машины. Впрочем – Алекса огляделась – это могло быть исключительно по причине стоянки. За ним «Холодок», в нём никого. Ряд магазинов на противоположной стороне улицы выглядел так же безжизненно, только хлебный впитывал тонкую струйку людей преимущественно преклонного возраста. Приехала я на Родину, сказала себе Алекса. Да нет, не уродина. Тут что-то другое.
    Но на самом деле она не хотела предаваться размышлениям о горьких максимах современной жизни. Она была Александра, движущаяся в гости к своему другу. Настроенная на приятное общение. Что бы там ни было, человек может рассчитывать на пусть малое количество друзей, которые делают твою жизнь приятней, просто даже когда думаешь о них. А этот дом… Всё же не квартира. Высокие потолки, экономность меблировки, на стенах картины, которые иногда менялись, по мере того, как хозяин раздаривал или одаривался ими, и большие карты с изображением людей (хозяин являлся большим фанатом Желязны и одно время занимался активными попытками устанавливать контакты через карты. Девушки их компании в то время мало интересовались ходом процесса и его результатами. Интересно, вышло у них что-нибудь или нет?). Кухня, где было выпито немерянное количество чашек кофе и чая, и где проводились, по слухам, эксперименты с наркотиками. Сейчас-то Алекса понимает, что этот дом неправомочно было считать Уголком Волшебной Страны, где водились гэндалфы, но тогда…
2
- Заходи.
- Здравствуй, Ким, как живёшь?
- Замечательно! Ты приехала из Москвы узнать, как я живу? Что ж, ответим на твой вопрос. Вот, гляди, кажется, ничего не изменилось. Разве что несколько новых книг по семиотике, но это тебя не интересует. Это Люба, тоже часть ответа на вопрос, как я живу. Люба, это Александра, она отрастила себе крылья и улетела – только, кажется, что-то её ещё зовёт обратно. Ну, как я живу?
- Хорошо. Всё, как раньше.
- Это ты и искала, да? Правильно замечено, живу хреново, как экспонат в музее. Всё пыльное, только посетители новые. За это надо выпить. Что будем покупать – водку? Пиво? И то, и другое?
- Покупать ничего не надо, я всё с собой принесла.
- Чудненько. Сейчас мы всё организуем. Хочешь «Ноль»? Я раньше не слышал, мне тут принесли. Отпад.
- Пусть будет «Ноль». Не суетись, Ким, колбаса тоже есть.
- Ну, и что же ты там? Замуж вышла?
- Это то, что интересует тебя больше всего? Нет, не вышла. Покорение столицы откладывается. Шучу.
- Если бы вышла замуж, не шутила бы. Погадать тебе, что ли? Я недавно выработал новую систему гадания на рунах. Она основана на том, что гадание должно соответствовать реальности, то есть быть трёхмерным. В общем, долго объяснять, сама увидишь. Система называется «Марам». Мощь.
- С удовольствием, Ким, но сначала давай выпьем и поболтаем. Ты сейчас где-то работаешь?
- Нет. Устроился было психологом в одно учреждение в соседнем городишке, но знаешь… Все эти люди, ни черта не смыслящие в психологии… Я попробовал обсудить пару вопросов с директором, он выглядел довольно культурным малым, но на проверку оказался баран бараном. В общем, никто не понимает, чем ты занимаешься, и отношение – соответствующее. Я ему говорю: «Виктор Владимирович, вы мне хоть компьютер хиленький поставьте, чтобы я мог разработать программу.» Ага, разогнался. В общем, на днях еду я с работы домой – ещё дорога, как ты понимаешь, дополнительная морока – и вдруг думаю: «А какого чёрта?» И не вышел на работу на следующий день.
- И что, сидишь, ждешь?
- А что ещё делать? Тут один бизнесмен хочет открывать в центре бизнес – экстрасенсорная помощь, лечение пассами, гипнозом, прочая туфта – я сходил, с ним поговорил, он в принципе не против. Тоже, конечно, не шарит, но я объяснил ему идею Марама, вроде допежил, понравилось. Обещал позвонить. Да ну его. Давай ещё по одной.
- Будь.
- Во, Люба, что ты там хотела? Алекса шарит в английском хорошо, не смотри, что девушка.
- А, ну да. Мне там одно письмо надо перевести на русский.
- Думаю, проблем не составит.
- Ну, если тебе не трудно…
- Это ты по Интернет переписываешься, что ли?
- Ну да. Что за мужик-то?
…….
- Ну всё, Люба, тебе подсобили, иди телевизор посмотри, что ли.
- Я потом ответ напишу, переведёшь мне на английский, хорошо?
- Да ладно, никаких проблем.
- Ну я пошла, сидите, болтайте.
- Ну и девица. Неужели это твоя новая пассия?
- Оставь. Так, случайно залетевший воробушек. Надо чем-то занять время после того, как мы с тобой разбежались. Скучно в этом городишке, господа. На днях такую магическую штучку провернул, аж сам ахнул – а поделиться-то и не с кем. Годик назад с одним залётным астрологом школу основали, вот то было время!.. Некоторые очень даже ничего были, вопросики задавали, интересовались. Поначалу даже клиентура была. Представляешь, приходит одна дама. У неё начались странные сны, видения, вообрази: она не спит, а смотрит на ногу, и ей кажется, что у неё по ноге тарантул ползёт. Чуешь символику? Мы с ней тогда всю ночь просидели, хорошо поработали, плотно, то он, то я, переключаясь и перемежая это питьём шампанского. Вкус только у неё мабденский, шоколад купила, это к шампанскому-то, да ещё какой-то левый.
- А психологические курсы в Ленинграде ты закончил? Ты мне так ничего про это не написал.
- А, те? Нет. Там потом такая мура пошла, да я это всё знаю. Ещё деньги за это плати…
- Денег не хватило, да?
- Ну и с деньгами было туговато, да не в этом дело. Короче, забыли. Травку будешь? Вчера один клунок занёс. Слабенькая, но ничего.
- Я не буду.
- Как хочешь. Сейчас, где-то на кухне была банка…
- Ким, я была у твоего отца.
- Ну, и что он? Папаша опять чушь порет?
- Ну, это вы с ним сами разбирайтесь, кто что порет. В общем, я привезла тебе сколько-то денег, держи.
- Спасибо.- Ким бросил пакет с деньгами, не разворачивая, на холодильник, тут же, на веранде, стоящий.- Он ничего не говорил насчёт своего приезда?
- Говорил, что в этом году не сможет.
- Ну и…
- Он ещё передал тебе книги, но я сегодня их не захватила, на днях занесу.
- Хорошо.
- Твоя бабушка…
- Так, хватит про них, про родственников. Я их пургу выслушивал много лет. На черта они мне сдались. У них у всех старорежимное мышление. Папчик давно пишет то, что читать совершенно нельзя. Вот ты читала «Хазарский словарь» Павича?
- Читала, Кимчик.
- Улёт, правда? Концовка вообще – кранты. Этот человек разбирается. Кстати, ты знаешь, каким словом отличаются мужская и женская версии?
- Нет. У меня один друг искал и не нашёл.
- Э-э, друг. Вот я искал… Есть у меня версия… Надо как-то пойти в Интернет-кафе, поискать адрес Павича, списаться с ним… У меня, кстати, есть идея для улётного романа.
- Ладно, Кимчик, мне пора.
- Да ладно, посиди ещё.
- Нет, пойду. Руку, пожалуйста, убери с ноги… Нет, Кимчик, мы сейчас не будем… Ким, я сказала нет. Всё. Замяли.
- Я приду к тебе в одиннадцать.
- Нет, Ким. Извини, всё давно кончилось.
- Подожди… Ты разве не ко мне приехала?
- Ким, я приехала домой, вспомнить прошлое, посмотреть, насколько изменился город. Я не планирую перебегать дорогу твоей Любе или как её там.
- Какая к чёрту Люба…
- Всё, Ким. Я ухожу, ты остаёшься допивать и смотреть свой телевизор.
3
Она ехала на коне по степи, не во весь опор, но и не прогулочным шагом – ехала куда-то с ощущением цели, о которой ничего не знала. Вокруг колосились засеянные поля, но людей не было видно. Показалась гора, на ней возвышался замок, и тут всё стало понятно. Конь каким-то непонятным образом поднялся на почти отвесный утёс и подвёз её к воротам замка. Над воротами была какая-то руническая надпись. Она сосредоточилась, пытаясь разобрать футарк, и прочла слово – в этот момент ей всё стало понятно, хотя что именно – она сказать не могла. Но слово и его скрытый смысл каким-то образом стали в тот миг понятны ей. И она вроде как узнала, какая судьба ждёт её за воротами замка, но опять же, в сознание просочилось досадно мало. Но во сне ощущения ясности хватает за глаза. Как только она прочитала слово, ворота открылись, она въехала во двор. Конь – это был благородный белый жеребец – неторопливо проехался по двору, но тот был также пуст. Не сходя с коня, она въехала в палаты. Она медленно и с любопытством объезжала комнату за комнатой – роскошное убранство, гобелены, парча, старинная мебель… и никого. Её это не удивляло, она тихо радовалась замку, его красоте и уюту. Казалось, живущему тут больше нечего желать – но это было не так, потому что хотелось ехать дальше, какое-то непонятное чувство влекло вперёд, а может быть, просто недостаток людей и жизни. Всё-таки в замке обитало некое неуловимое беспокойство.
    Сколько-то времени она так и ездила из комнаты в комнату. У неё было такое ощущение, словно в замке она провела несколько часов, но она довольно быстро оказалась в комнате на самом верхнем этаже (а этажей у замка было предостаточно). Она выехала на балкончик с железными витыми перилами – и замерла от вида, неожиданно открывшегося перед ней. Земля простиралась под балкончиком на много миль вокруг, и, если бы не туманные массы, смазывавшие горизонт, она наверняка увидела бы всю Землю, да так ясно, словно её зрение обладало волшебными свойствами. И она увидела одиноко бредущего вдаль человека. Это был хозяин замка. Её сердце устремилось за ним, нахлынуло горячее желание сообщить ему, что она здесь, она приехала, но одна мысль о том, что надо будет ехать обратно, устрашила её - искать дорогу вниз, плутая по бесконечным коридорам, затем съезжать с утёса, а она не имела ни малейшего представления, как это сделать. Этот подвиг, казалось, требовал нечеловеческого усилия.
    И тут она поняла, что конь волнуется под ней, он заразился её стремлением и хочет унести её к хозяину замка. Она вдруг поняла, что конь вот-вот просто спрыгнет с балкончика вниз, в пропасть, изящно перемахнув через красивый парапет. Она испугалась. Она попыталась удержать коня, думая, стоит так поступать или нет, и никак не могла решить. Наконец, конь легко оттолкнулся и полетел почти отвесно вниз. Алекса решила спрыгнуть, но боялась, хотела – и боялась, хотела – и боялась. Наконец напряжение стало таким сильным, что она проснулась.