Вид на старость из окна третьего этажа

Было уже около семи часов утра. Семь утра в начале ноября. Может ли быть ещё что-либо более холодное и неприятное? Сильный ветер гнал по небу низкие рваные облака, сквозь которые ярким светом била круглая жёлтая луна. Было уже светло, но луна горела как ночью.
Я стоял у окна третьего этажа. В здании Левобережного Почтампа. Наша компания снимала большую часть этого здания, и в ту ночь я отрабатывал свою смену именно там. Смена заканчивалась в восемь утра, поэтому семь часов  были, так сказать, началом финишной прямой. Именно поэтому я абсолютно без всякого волнения воспринимал мрачные картины открывающегося из окна серые будничные виды.
 Грязные облака летели и, казалось, задевали верхушки недостроенных каменных гигантов, нахохлившиеся люди быстро шагали в сторону метро, плохие и старые машины тарахтели двигателями, притормаживая у пешеходных переходах, продуваемые всеми ветрами торговые палаточки, где стояли женщины с красными от холода руками, разворачивали свой товар. В семь утра около них никто не останавливался, но женщины всё равно стояли.
Да, там, на улице было холодно и мерзко, но меня это как-то не волновало — я стоял в тёплой комнате, которая была заставлена дорогой техникой: всякие там компьютеры, висящие под потолком сплит кондиционеры, современные средства офисной связи, принтеры, факсы и ещё чёрт знает что. Всё это яркое, новое и белое богатство нашей компании как-то не вязалось с пейзажем, который лежал на сером асфальте улицы.
Я уже хотел отойти от окна, для того, чтобы сесть за компьютер и заняться чем-то полезным, как моё внимание привлёк старик, стоящий недалеко от входа в здание почты. Он был стар, высок, и, как все высокие старики, сильно сутулился. Одет он был во всё коричневое — длинный и тонкий коричневый плащ, который ничуть не спасал от холода, коричневая шляпа, коричневые брюки и коричневые ботинки. Боже, кто заставляет стариков носить эти полумёртвые коричневые цвета?! Старик мелко перебирал своей палочкой, на которую опирался при ходьбе, и неуверенно передвигался то в одну сторону, то в другую. Создавалось такое впечатление, что он сам не знает, куда ему идти: направившись в одну сторону он вдруг останавливался и, развернувшись, направлялся назад. Для чего он вышел в этот холод в семь утра? Он же не знает куда идти! Да ему просто некуда идти! Но он встаёт, надевает эти мрачные одежды и выходит в холод осеннего утра.
Я стоял у широкого чистого окна с поднятыми жалюзи и смотрел на этого человека. И так он контрастировал с моим маленьким миром передовых технологий, что мне стало неловко. Но отойти я не мог. Я стоял и смотрел на старика до тех пор, пока каменная глыба здания не скрыла его от меня. И даже после этого я вытягивал шею для того, чтобы видеть его ещё.
И лишь когда он скрылся окончательно, я развернулся и шагнул в тёплую комнату, где на трёхногом штативе висит большой яркий оранжевый плакат «Скидка на абонплату –50%».