Авторитарная жена

Гусев проснулся, когда на будильнике стрелки показывали восемь часов утра. Такой роскоши он давно себе не позволял.
С улицы через открытое окно в комнату проникала прохлада прошедшей летней ночи с запахами цветов, посаженных в палисаднике.
- Как хорошо! Какая прелесть! – восхищался Гусев, нежась в мягкой постели и потягиваясь с хрустом в костях своего тощего и длинного тела. Настроение у него было прекрасное и с каждой минутой прибавляло.
Надев на ноги легкие шлепанцы и водрузив на нос очки в металлической оправе, он вышел на веранду.
- Какая прелесть, как хорошо! – вновь и вновь повторял он свои восклицания, любуясь красотой, окружающей его.
Он подошел к столу в углу веранды. На столе под чистой салфеткой стоял стакан молока, рядом лежала записка от жены. «Дима, я ушла на рынок». Он поудобнее уселся в мягком кресле и с наслаждением маленькими глотками стал отпивать молоко из стакана. Гусев блаженствовал и рассуждал.
- Да, домашнее молоко – это чудо. Его не сравнить с тем, которое продается в магазинах. По калорийности оно превосходит раза в два выше!
Вот уже полгода как Гусевы, много лет прожив в большом городе, уйдя на пенсию, купили маленький домик в «провинции». – «Вдали от шума городского», поближе к матушке природе. – Так объясняли своим знакомым причину выезда из города он сам и Кира Павловна - его жена.
Размышления Гусева развивались, расширялись, уходили далеко в перспективу как своей жизни, так и общественной. Он будет работать в саду, в огороде – выращивать фрукты, овощи. В меру своих сил способствовать выполнению продовольственной программы и укреплять рыночные отношения города и деревни.
Гусев был доволен жизнью. По натуре типичный городской человек с мягким покладистым характером, он полностью и во всем полагался на свою жену. Кира Павловна для него была авторитетом во всем. Авторитетом непререкаемым с самого начала их супружеской жизни. Все решения, которые принимались на семейном совете, а вопросы на совет выносила только она, независимо от разногласия сторон, решались положительно всегда в её сторону. Иначе не могло и быть. Её влиятельность на характер и поступки Гусева была так велика, что даже просматривалась в его прежней работе. На работе все знали, что он аккуратный и исполнительный работник. Не курит, не пьет, не ругается. Нет, он не был «сухарем». Сослуживцы относились к нему с уважением. По все видимости потому, что Кира Павловна работала в администрации этажом выше…
Кира Павловна, распахнув калитку, каким образом неизвестно, в одной руке держала хозяйскую сумку, наполненную всякой всячиной, купленной на рынке, в другой бидон с молоком и короткую тоненькую бельевую веревку, к которой была привязана белая с умными блестящими глазами молоденькая козочка.
- Дима! Посмотри, что мы купили. Какую красавицу мы купили. Иди помоги, Дима! – позвала она мужа. Кира Павловна радостной скороговоркой говорила ласковые слова в адрес рогатого животного, стоящего рядом с ней, и разъясняла мужу, для чего им нужна коза.
- Через год у нас будет свое молоко – жирное, питательное, целебное. Будет пух. Я свяжу пуховый платок… - она приводила и приводила разные положительные особенности приобретенной покупки, а он стоял на веранде длинный, тощий как жердь в широких трусах в синий горошек типа «семейные» и весь его вид напоминал журавля. Особенно когда почесывал ногой ногу. Очки сползли на самый кончик носа, глаза беспомощно и растерянно моргали белёсыми ресницами.
Но жена не замечала его состояния. Она увлеченно продолжала развивать план действий, основанный на консультациях, полученных от бывшего хозяина этой козы – человека очень невзрачного, с красными глазами и дурно пахнущего перегаром какого-то спиртного.
И началась с этого воскресенья у Гусева новая жизнь, о которой он и не мог помышлять раньше. Каждое утро он получал задания от жены как поить, кормить, чистить и ухаживать за козой. Целые дни с утра до вечера Гусев был в работе. Ломал тонкие ветки акации, растущей вокруг дома, рвал в огороде сорную траву, собирал в эмалированное ведро пищевые отходы. Всё с удовольствием поедала его подопечная. От такой работы руки у Гусева были все исцарапаны, на брюках постоянно висели кусочки козьего пуха и шерсти. Это угнетало его. Но больше всего ему доставляло огорчений и неприятностей, когда коза вырывалась вдруг на волю из своего небольшого вольера. Оглашая двор и улицу звонким блеянием, прыгая и бодаясь, она убегала от преследовавшего её хозяина. Много отнимала тогда коза у него сил и времени. Но терпение и настойчивость человека побеждали животное. Упираясь копытцами, мотая головой, коза упрямилась, а он, схватив руками острые, маленькие рога, пыхтя и напрягаясь, тащил и подталкивал козу коленом под хвост. И когда беспокойное чадо водворялось на своё место, он обессиленный садился у штакетного забора, через который на него смотрели черные на выкате козьи глаза, как бы вопрошающие о чем-то, и долго приходил в себя.
Знание и опыт в любой работе приходят со временем. Гусев уже изучил повадки и характер своей козы. Привык к ней. И она к нему привязалась так, что еду брала только от него, хозяйку не признавала. И когда та настойчиво предлагала свои услуги, старалась даже боднуть её.
Время подходило к осени. Однажды, возвратившись утром с рынка, Кира Павловна, разгружая хозяйскую сумку от покупок, как бы между прочим, обратилась к Гусеву:
- Дима, я договорилась с тем человеком, у которого мы купили козу, привести её, так сказать… - она смущенно посмотрела на мужа, но видя, что он её не понимает, поборов смущение, продолжала:
- Видишь ли, у него есть… козел. Так называемый производитель. Вот он мне сегодня сказал, тот человек, что нашу козочку нужно уже … к козлу подпускать… - выдавила она с усилием. – Ей уже пора… Иначе время пройдет… И молока она нам не дает. Завтра вечером поведем её! Я уже заплатила пять рублей за козла!
Услышанное для Гусева было такой неожиданностью, таким ударом, что он на время потерял дар речи. Очки упали с переносицы и глухо шлепнулись на половик. Он остолбенел, что-то пытался говорить, но Кира Павловна уже крепко держала инициативу в своих руках.
О чем они ещё говорили – неизвестно, но многолетняя привычка подчиняться авторитету своей жены заставила Гусева смириться с предстоящей завтра «козлиной акцией».