Что может быть хуже?

      Мечта каждого человека заключается в счастье. Все видят его по-своему. Все верят, что именно таким оно должно быть. Люди надеются и ждут, ждут того дня, когда наконец оно придет к ним в дом.
      Некоторые тратят часы, некоторые тратят месяцы, некоторые тратят годы. И по-прежнему ждут. Вся жизнь проходит в томительном, невыносимом ожидании. Вся жизнь – ожидание.
      Но иногда случается так, что заветное счастье, заветная мечта не появляется на туманной, тернистой тропинке жизни. Что тогда? Сколько можно ждать? Вечность. Упиваясь надеждой и собственной слабостью.
      Клотильда Риппек дождалась.
      Нервный дверной звонок дребезжа позвал ее.
      - Сейчас, сейчас, мои дорогие, сейчас.
      Она посмотрела на свои руки. Теплые руки. Они все в муке. Не перепачканы. Нет. По-трудовому усыпаны, укутаны белой пеленой домашнего спокойствия. Вот уже два часа она, не переставая, что-то готовила: варила, жарила, пекла, мешала, смешивала, сыпала, пробовала, радовалась. У нее все получалось. У нее все было вкусно. Предстоял замечательный ужин.
      На плите что-то шипело, пыхтело и изредка постреливало.
      На столе организованно выстраивались красные, зеленые, разные фрукты, овощи, их ломтики, их дольки, их кусочки, их сердцевинки – целый парад, все нарядные, все знающие свое место.
      На чистейших, белых тарелках были выложены природные узоры. Узоры, созданные природой. Узоры, обработанные человеком. Узоры, созданные Клотильдой.
      Выделяющаяся в пластиковом и алюминиевом царстве, единственная деревянная поварешка мягко легла на стол.
      Сняв фартук и помыв холодной водой свои теплые руки, Клотильда пошла открывать дверь.
      - Мальчики, разувайтесь и сразу в ванную мыть руки. Герберт, а ты за ними. У меня уже все готово. Давайте, давайте.
      Двое сыновей и муж. Возвращаясь с работы, Герберт подобрал ожидавших его детишек у школы. Забросив тяжеленные рюкзаки с учебниками на третий ряд сидений, они уселись вдвоем на втором. Они всегда были вдвоем. И всегда были на втором. Месте. Вместе. Им не удавалось выиграть турнир. Но они желали этого. Они думали об этом. Они надеялись и старались. Как когда-то Клотильда. Их мама. Она тоже когда-то стремилась к чему-то, чего-то ждала от жизни, пробовала, ошибалась, пробовала, ошибалась, жила.
      Она хотела стать великим ученым, но однажды поняла, что все самое интересное уже открыто.
      Она хотела стать великим спортсменом, но однажды услышала от врачей жестокий приговор: слабое сердце.
      Она хотела стать великим политиком, но однажды поняла, какое это грязное дело.
      Она хотела увидеть, объездить весь мир, но однажды, выключив телевизор, осознала, что все увидеть невозможно. Можно даже и не стараться.
      Она хотела петь, танцевать, учиться, работать, крутиться, вертеться, побывать на Луне, на Марсе, создать свою теорию, изобрести что-нибудь, прыгнуть с высокой-высокой скалы и наступить на подол английской королеве.
      Она хотела жить.
      И наконец, она хотела сочинять. Ей нравилось придумывать невероятные истории. Она хотела писать рассказы, но однажды поняла, с ужасом в глазах, с обидой, плачущей обидой в памяти, поняла, что все значительное, нужное, новое, необычное, возможное, все уже написано. Ей не хотелось в это верить. Этого не может быть. Но однажды она увидела свой рассказ в книге. Рассказик. Маленький, безобидный, беззащитный рассказик. В вечер того дня она долго плакала.
      И продолжала жить.
      У нее еще были цели, к которым стоило стремиться. У нее еще были невоплощенные мечты. У нее еще были свои мечты, которые заставляли ее совершать все новые и новые поступки, которые заставляли ее жить со все новой и новой силой.
      Но однажды. Однажды на каком-то шумном празднике среди шумных друзей и шумных хлопот она встретила Герберта.
      И остановилась.
      Неужели ты всю жизнь ждала этого, Клотильда Инэль?
      Прошел год. Прошло два. И еще десять.
      Посуда расставлена. Ложки, вилки, бокалы. Ароматные кушанья. Мягкий домашний свет. И правильная семья.
      Старый, повидавший многое в жизни пес уселся у ног своего хозяина.
      Все, довольные и радостные, утомленные днем, сидят, весело общаясь, делясь впечатлениями, сидят, пережевывая, поглощая пищу, сидят за прямоугольным столом, окруженные со всех сторон уютной чистотой и семейным теплом.
      Клотильда светящимися добром, мирными глазами смотрит на своих детей. Ее ни разу не вызывали в школу для разъяснений. На родительских собраниях она всегда сидела довольная и гордая за своих мальчиков.
      Клотильда смотрит на своего мужа знакомыми глазами, источающими любовь и ласку. Ей ни разу не приходилось слышать от подруг что-либо дурное о нем. На встречах, прогулках, в парке, в картинной галерее, с друзьями или без них она всегда идет рядом со своим мужем, спокойно держась за его локоть. Идет, довольная и гордая. Идет, ни о чем уже не мечтая. У нее все есть. Ей больше ничего не надо.
      Пес сонно потянулся, пригревшись на хозяйском тапочке. Ему тоже ничего не надо. У него есть дом. Семья. Его четыре раза в день кормят, выгуливают. Он всегда сыт. Ему тепло и спокойно.
      Клотильда накладывает всем кусочки пирога и, ставя поднос, легонько отодвигает тарелку с салатом. Гладит своего сынишку по голове и грустно смотрит на собаку. Все это происходит практически в одно мгновение.
      Ужин идет своим чередом.
      Звенят тарелки, скрипят вилки и ножи, льется речь, и оживает мечта.
      Наверняка, кто-нибудь скажет: ведь вот оно, счастье. Да.
      - Кому подливки?
      
      Конец.
         
      Ефим Марковецкий
      23 сентября 2003г.
      21:26