Папа

Он опять приперся пьяный… я не могу больше, устала. Как мать терпит его в течении 25 лет? Эти вечно красные, стеклянные глаза, даже нет, не стеклянные, а какие-то… мутные, нечистые, глупо смотрящие на тебя. Он аккуратно садится на край кровати, пытаясь не соскользнуть на пол, и начинает нести полную охинею… иногда не связанную, иногда по делу, но не в тему, не вовремя. Потом он уходит доставать своим пьяным бредом сестру, потом маму… и вот тогда я хочу, чтобы он исчез навсегда… Потом появляется жуткое чувство вины и жалости, потом приходит стыд.
Отлично помню немую сцену из детсва – мы живем у бабушки, мама стоит прижавшись спиной к горячей печке, пачкая ночную рубаху побелкой, босая. Он стоит рядом, еле держась на ногах, его пальцы сомкнуты вокруг маминой шеи, а мы с сестрой висим на его руках и плачем. Он грозится задушить ее, а она тихо стоит, и только слезы текут по ее измученому лицу.
Помню как-то, уже на новой квартире, я попрятала все ножи, вилки, ножницы и топорики для рубки мяса, потому что он опять ударил маму, и я с ужасом ждала продолжения. Я запрещала себе засыпать в ту ночь, но детский организм взял свое, и я уснула. Вскочив утром, я с ужасом прислушивалась к тишине в квартире, и услышав голос мамы, заплакала…
А его друзья… я ненавижу их. Они звонят, приходят, несут бутылку, а он и рад. Дружки меняются, а он пьет со всеми. Мама говорит, он не был таким, когда они женились, он был совсем другим, он жил совсем по-другому, он ценил совсем другое, он любил маму, он не был таким жалким. Почему он так изменился? Когда он так изменился? Он знает все точки на районе, все забегаловки, все кабаки. Водка вечером, пиво утром, сон в обед. Водка вечером, пиво утром… потом неделя или месяц просвета, и опять, вечером водка…
Мама стала совсем другой. Она часто кричит без повода, дергается, раздражается и психует не в попад. Я кричу ей в ответ, потому что тоже устаю от этого болота, а потом плачу в подушку от жалости к себе, маме и нашей жизни. С ужасом думаю, что мамина жизнь повторится со мной. Я не хочу такой жизни. Мне страшно. Я не хочу бегать за пивом для мужа, как я бегаю за пивом для отца, я не хочу, чтобы мои дети испытывали вечное чувство стыда за своего отца, как это происходит со мной и сестрой.
В одном мама права, если мы его бросим, он совсем пропадет. Сопьется. Он не пропащий, не алкоголик, он просто любит выпить… а я люблю его, ведь он мой ПАПА.