Просто не нужно слов

               *Ночью она мне снилась*
Каждый вечер я приходил к ее окну. Она не знала когда я приду, поэтому я иногда стоял и по часу – но это не важно. Она выходила, и мы гуляли по разбитым дорожкам, под еще голыми зимними деревьями. Разговор не о чем, взгляды в никуда, мысли – фонтан. Она спрашивала – зачем я прихожу? Улыбаясь, называла «романтиком». А я не мог ничего сказать - «Зачем?», так как сам не знал ответа на этот вопрос. Я выходил на улицу, садился в троллейбус и, уже подъезжая к остановке с белым ларьком, понимал, что приехал к ней. Все было как-то странно. Она была везде со мной. Город всем своим видом говорил о ней, о том, что в нем живет самое прекрасное создание…. Каждый человек вокруг нес в себе кусочек ее одежды, момент жестов рук, тела, прищур глаз, улыбку губ, запах духов. Все вокруг напоминало о ней. Я закрывал глаза и видел ее. Ночью она мне снилась. Утром я открывал глаза и подсчитывал часы, когда снова ее увижу. Я находил свободный момент и заходил к ней, подготовив море тем для разговора, но, встретившись глазами, обо всем забывал. Во рту пересыхало, будто я выходил на сцену перед всем миром. Она прекрасна, она великолепна. Но в ее взгляде вместе с нежностью было что-то холодное, до боли безразличное. Замечая меня, она шла ко мне, но я слышал, как, удаляясь, утихали ее шаги. Каждый раз рядом с ней я умирал и заново рождался. Она убивала меня изо дня в день, возможно, и не осознавая того. С ней я быть не мог, но и без нее я себя не представлял… Я сходил с ума.
              *Я думаю, она не любила меня*
Ей было со мной интересно, но, я думаю, она не любила меня. Ей нужен был человек прочно стоящий на ногах, который кроме своей любви мог бы подать в трудный момент позолоченное сердце. А я в свой конфетно-букетный период мог дать лишь первое. Она сказала, чтобы я забыл ее. Головой я это понимал, но сердце… понимать отказывалось. Ведь кошелек дарит голова, а любовь дарит как раз таки оно, и, причем раздельно друг от друга. А я, словно мальчишка, оправдывался, и говорил, что мне тоже будет сорок. Но я действительно не мог ей ничего дать, кроме себя и своей любви.
                *Песня*
Метро. Станция «Останкино». Она принципиально отдавала предпочтение метро, имея неплохую восьмерку, подаренную мужем в день рождения. Я видел ее здесь по два раза на день: в семь утра и шесть вечера – ее дом не далеко от этой станции. И я был счастлив. Не знаю почему. Думаю, все, кто любит - немного того…. Она подходила, становилась напротив. Улыбаясь, прислонялась к стене, складывала руки на груди и молча просила ее «любимую». Я шепотом, не слышно даже для самого себя, торжественно кричал: «Посвящаю тебе!». Она читала по губам. И под гитару пел свою песню, написанную для нее. Люди шли мимо и бросали в футляр деньги, не понимая даже: что она значила для меня и для нее. Некоторые бросали  монету, даже не вслушиваясь в слова - просто привычка. В конце я кланялся, а она тихонько аплодировала. Так начинался день, так он заканчивался. Иногда она болела – я знал об этом, и день становился долгой темной ночью. Случалось, что я провожал ее домой. Залазил на крышу и писал новые песни. Перед приходом ночи вместе смотрели закаты. Разговаривали мало. Не к чему оно. И так хорошо было.
          *Она любила мужа, любила и эту песню*

Спой мне еще…
Утро взорвалось миллионом летящих мимо людей. Война? Нет. Так начинается каждое утро в большом городе. Оно по-своему прекрасно. Чехол разложен, гитара настроена. Я ждал начала моего утра, у каждого свое утро. Но у меня в тот день утро так и не началось. Она пришла через неделю ровно в семь. Все как обычно: спина, стена, руки на груди. Единственное, что было не так – улыбка. Это не ее улыбка. Стало немного страшно. Она подошла ко мне.
- Я завтра уезжаю.
- Когда приедешь?
- Может очень не скоро, может… никогда.
Два столкнувшихся стеклянных взгляда через непробиваемое стекло. Я улыбнулся, но внутри хотелось кричать на весь мир – умолять…
- Нужно сказать какие-то слова? Там…, - тихо.
- Спой мне еще – последний раз, - приложив свой тонкий пальчик к моим губам, она прервала меня, - не нужно слов.
Я снова запел. Запел «ее любимую». Люди собирались вокруг нас. В футляр не летели монеты, не сыпались бумажки. Они понимали, что значит для нас эта песня. Они пели вместе со мной. А по ее щекам текли слезы. Она не вытирала их – она их просто не чувствовала. Последний аккорд.
Она ушла. Ушла.
               *Может, она умерла*
Что я перед собой вижу? Почти ничего: размытое изображение сухощавых рук, зелень парка. Гитары уже нет – внук разбил. Да может, и ее уже нет? Может, она умерла? А может, это я умер? Странная жизнь была. Счастливая жизнь.
Мы любили: она - мужа, я – жену; мы любили и ту песню.