Комод

СОН
Она проснулась от чувства переполнявшего ее счастья. Вот это сон! Какая реалистичность! Анна Алексеевна задумалась, пережитые ощущения, да и сама картинка были намного натуральнее, ярче ее обыденной жизни. Как-то незаметно подкрались и давно пронеслись мимо те самые сорок лет, за которые ничего существенного так и не произошло. Страшно подумать, что жизнь, по сути, оказалась посвящена такому нетворческому ремеслу, как торговля. Быть может, специфика профессии способствовала охлаждению отношений с мужем, художником-реставратором.

А ведь, будто вчера было, когда изящная студентка экономического факультета киевского торгово-финансового института Анечка влюбила в себя до беспамятства молодого, бородатого и чудного художника Андрея. А он пропал куда-то на целый месяц, зато потом, с горящими глазами явился пред ней и вручил портрет божьей матери, обнаженной грудью кормящей младенца Христа. И так светел был облик девы Марии, удивительно похожей на Аню, такое сияние исходило из ее глаз, что на душе становилось тепло и радостно, тело и душа достигали гармонии, мир казался озаренным божественным провидением. А главное возникало чувство уверенности, что младенец будет счастлив всегда, что не было вовсе в его жизни, да и не будет уже никогда распятия. На этой мысли Анечка, разглядывая на стене в собственной спальне эту картину, всегда спотыкалась, потому что знала точно – распятие было.

Это давнее воспоминание чуть не стерло из памяти сон. Тончайшая нить между реальностью и забвением натянулась до предела и вдруг лопнула. Ощущение страшной потери охватило все существо Анны Алексеевны. Ей стало холодно, свернувшись калачиком, она заплакала. Кто знает, может именно слезы, промыв глаза, открыли им путь к сновидениям, но вдруг Аня четко увидела за окном тот самый лес, буйно растущий на склонах карпатских предгорий. Кроны деревьев удивили ее своей первозданной изумрудно-светящейся зеленью, именно такого цвета бывает первая весенняя трава. Утреннее небо было безоблачно и сияло нездешней синевой. Весь этот вид из окна был каким-то ненастоящим, что-то во всем этом было не так….

Аня всмотрелась в эту картину продолжения сна и заметила, что над дубом, крона которого величественно возвышалась над лесом, в небе вдруг образовалось подобие небольшой воронки, постепенно увеличивающейся в размерах, куда сначала медленно, а потом все скорее, а вскоре и вовсе со свистом стал засасываться воздух.

Сюда отовсюду вдруг устремились облака, сгущаясь и темнея на лету. Воронка с утробным звуком заглатывала все. А вот огромная черная туча, нависая над склонами гор и поглощая их, будто навеки, накрыла собой небесный круговорот. Воронка тут же захватила и жадно втянула в себя ее край, но не справилась, захлебнулась черной плотью. Но где-то там - в антимире, пожирающем небесную материю, кто-то увеличил разряжающую мощность насоса. Теперь новым порывом затянуло середину тучи. Черная мгла, испытывая страх исчезновения в неведомой бездне, краем своим обвила ствол могучего дерева, что гордо возвышалось над лесом.

В следующее мгновение бездна подавилась и выронила из пасти своей пульсирующую плоть. Воздух разорвал грохот от столкновения освободившейся массы с поверхностью земли. В середину клокочущей после падения тучи устремились, рассыпаясь фейерверками огненных брызг, электрические разряды, собираясь в самом темном месте. Воронка ожила вновь и новым порывом вобрала в себя тяжелую, черную, искрящуюся разрядами плоть. Дуб, обвитый щупальцем тучи, не выдержал нагрузки, северная часть могучей корневой системы, хрустнув, переломилась, и в тот же миг могучее дерево раскололось надвое. Остаток мглы, увлекая за собой половину опоры, со свистом исчез в круговерти, которая в последний момент, как будто подавившись, повисла огромным неподвижным шаром над миром, и вдруг оглушительно взорвалась, метнув из своей утробы молнию в не выдержавший испытания дуб. Дерево почему-то не загорелось. Лишь рухнули остатки ствола. Проблеснувшая было, синева неба померкла, солнце закрыла серая пелена.

Через мгновение землю оросил обильный приносящий облегчение дождь.

И тут Аня услышала детский плач, даже не услышала – скорее почувствовала. Материнский инстинкт призвал ее подняться, но что-то помешало, она только сейчас заметила, что рядом, положив руку на плечо, спит муж. Аня высвободилась из объятий, с мольбой в глазах посмотрела на супруга и опрометью выбежала из дому. Детский плач раздавался из лесу. Она побежала к срубленному молнией дубу. Муж выскочил следом за ней, руки его сжимали топор.

Ветви хлестали ее по лицу, но Аня не чувствовала и не слышала ничего кроме призывного детского плача. Промокшая ночная рубашка была разорвана в клочья, тело горело от царапин, но ничто не могло остановить ее на пути к останкам старого дуба. Она точно знала, что ребенок плачет именно там.

Анна преодолела полукилометровое расстояние, образовав телом своим маленькую просеку в лесу, менее чем за полчаса. Женщина выскочила на поляну, которую еще недавно украшал красавец дуб, бросилась к нему, там - в поверженных остатках ствола, в углублении образованном расколом - призывно кричало дитя. Анна наклонилась к младенцу, протянула руки, но дотянуться до него не смогла, попыталась разворотить древесину, но у нее ничего не получалось ногти ломались, из носа струйкой бежала кровь. Отчаяние в глазах достигло наивысшего предела и женщина обессилено рухнула на остатки дуба, пленившие невесть откуда взявшееся там дитя. Аня шептала ему ласковые, идущие из глубины материнской души, невероятно нежные слова, орошая младенца слезами бессилия.

Сильные руки подняли ее, цепляющуюся за каждую ветвь, положили на мокрую траву. Она подняла глаза, увидела лицо мужа и успокоилась. Тот внимательно рассмотрел через расщелину в останках дуба ребенка, сказал ему что-то ласковое и вдруг взметнул в небо страшно сверкнувший топор. У Ани от ужаса перехватило дыхание, она молнией кинулась к мужу – остановить топор, но, не успев, упала, лишившись чувств. В себя она пришла оттого, что кто-то нежно и щекотно причмокивал ее левую грудь. Она открыла глаза. Счастье переполнило ее естество – тот самый младенец лежал у нее на руках, сильная мужская рука, давшая свободу ребенку, крепко обнимала ее за талию, вторая рука мужа придерживала головку найденыша.

Вот тут Аня снова проснулась с небывалым чувством радости.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Сильные, обильно заросшие густыми волосами руки открыли папку с надписью «Личное дело Борисовой Анны Алексеевны». Холеное, начавшее терять четкость контура лицо склонилось над пожелтевшими страницами. Самодовольные, усталые глаза лениво ощупывали не вырубаемые топором слова.
- Ну и что тебе в ней не нравится? – лениво спросил надтреснутый баритон.
Блудливые глазки на бледном пятне лица юркнули под полупрозрачные веки. Осипший фальцет ответил:
- Вы не представляете себе, шеф. Я десять лет терпел эту идиотскую честность. Она ничего не приносила мне в клюве. Наконец-то советская власть кончилась, и я с невероятными усилиями заставил таки ее работать по правилам. Но эта …, не хочу оскорблять ваших ушей, женщина так и не позволила мне убедиться лично в том, что она не мужчина. Короче, пока Борисова меня интересовала, я ее терпел. А вчера посмотрел на эту … Годы берут свое. Пора в утиль. Я тут такую претендентку присмотрел сговорчивую, молодую.
- Силен ты кадрами разбрасываться, похотливый придурок. Что Владимира Ильича совсем забыл? Не мы с тобой, а кадры, такие как Борисова, решают все. Ее магазин 10% прибыли всей корпорации дает. Дело-то она, судя по всему, знает.
- Да старая она.
- Можно подумать мы с тобой юноши.
Волосатые руки захлопнули папку.
- Ты провентилируй, как там ее муж стоит, прежде чем окончательное решение принимать. А если прибыли от твоей похоти снизятся, ты же мне все и компенсируешь. Торговля твоя вотчина. Все. Свободен.

СЛУЖЕБНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Даже служебные отношения в этот день не испортили того ощущения счастья возникшего сегодня утром. Торговля не сломала Анну Алексеевну, так согнула слегка, заставила жизненными принципами поступиться. На криминал она не шла никогда, а вот схемы теневые ее применять заставили. Пришлось их оптимизировать, причесать в соответствии с законами нашими мудреными. Вот только душа как-то растворилась в хлопотах будничных, в расчетах всяческих. Сама не заметила, как Андрей отстранился. Он ведь на деньги никогда особого внимания не обращал. Всегда говорил, что, если дело от души сделано, то и оплачивается оно достойно. Легко ему говорить – художнику. Муж искусством живет, каждый день с великими творениями соприкасается. А тут одни схемы теневые, без них вообще от торговли одни убытки получишь, постарались законодатели, да мат-перемат всех вокруг: от грузчика до завотделами. А самое смешное, что и денег больших, так презираемых супругом, нет, и достатка особого не наблюдается. Держали-то ее всегда дуру за то, что для нее ничего важнее дела не было. Ах, как же ты не прав, Андрюша, если не вырвешь, никто тебе не заплатит, за сделанное от души и на совесть дело.

Кстати и мужу при его-то золотых руках тоже никогда не платили столько, сколько работа его стоила. Не умеет он торговаться. Когда то это так нравилось , способствовало сближению... А вот охладило другое: Андрей никогда не переживал из-за того, что когда-то продешевил, а вот Анну Алексеевну обида душила постоянно, особенно в последнее время.

Все грустные мысли отступили, как только вспомнила она про ощущение, испытанные во сне, когда найденыш-младенец грудь сосал. Захотелось Анне сделать сегодня что-нибудь из ряда вон выходящее. Зашла она к своему заместителю, к которому относилась с симпатией.
- Привет, Иван Степанович, как поживаешь? – директриса удобно расположилась в кресле для посетителей.
Заместитель встал, слегка пожал протянутую руку:
- Здравствуйте, Анна Алексеевна, вы бы позвонили, я бы сам к вам зашел.
- Да я не по делу. Слушай, я тут сегодня отгул решила взять. Ты уж меня прикрой от «белого дома», ладно.
Иван Степанович посмотрел прямо в глаза начальницы:
- Неужели вы не чувствуете, что под вас роют?
Анна удивленно подняла глаза, вопрос ее насторожил, но лишь на мгновение, слишком сильно было в ней утреннее ощущение счастья, боялась его спугнуть.
- Я не рекомендовал бы вам давать им повод. Я уважаю вас как профессионала, а мне не хотелось бы работать с дилетантами.
- Иван Степанович, это все пустое. А может это и к лучшему. Знаешь? Я хочу обыкновенного счастья, я так устала от этих дел, от этого профессионализма. Ты пойми, ведь я женщина, я любви хочу, а из-за этой работы мужа теряю, - тут Анну Алексеевну озарило, - А я отпуск возьму. Да я уже три года в отпуске не была. Дай чистый лист.

Директриса быстро написала заявление. Попросив разрешения у хозяина кабинета, позвонила на прямой номер (в обход секретаря) главного обитателя «Белого дома». Ответил ей надтреснутый баритон, с которым Анна редко общалась напрямую, в основном через осипший похотливый фальцет.
- Здравствуйте, Борис Ильич, извините за беспокойство. Это Борисова, магазин «Онтон».
- Здравствуй, уважаемая, - волосатые руки открыли еще лежавшее на столе личное дело, - Анна Алексеевна, что стряслось?

С цветной фотографии на первой странице на хозяина смотрела уверенная в себе красивая шатенка с зелеными глазами, роскошными волосами и чуть пухлой нижней губой. В голове пронеслось: «Ну и дурак же этот …».
- Борис Ильич, я точно знаю, что только такой большой души мужчина, как Вы, не сможет отказать женщине в ее маленькой слабости, - тон был игриво-шутливым, даже дерзким, так с хозяином не разговаривал никто, но ему понравилось.
- В маленьких слабостях таится вся женская сила, уж я-то знаю.
- Да, но только не в одной маленькой, очень невинной и абсолютно заслуженной слабости, такой как отпуск. Всего четырнадцать календарных дней – и все, что казалось кому-то слабостью, станет частью той самой созидательной силы, на которой держится вся мощь вашей корпорации.

Борис Ильич достал увеличительное стекло в оправе из белого золота и внимательно рассмотрел фотографию собеседницы, да она определенно умна, вот высокий открытый лоб тому доказательство. А вот эта складка у рта говорит об упрямстве, а в работе руководителя без этого никуда…
- Передайте заявление на мое имя через своего заместителя. И счастливого отдыха.
- Спасибо, я рада, что не разочаровалась в вас.
Он только усмехнулся в ответ и положил трубку.
Иван Степанович негромко похлопал в ладоши:
- Анна Алексеевна, вы профессиональны во всем!
- Нет! Это он, - она указала пальцем на телефон, - профессионален во всем.
- Можете отдыхать спокойно, теперь я думаю, что за 14 дней если, что и изменится, так только к лучшему. Вы уж и меня не забудьте тогда.
- Хорошо, особенно если я решу бросить все это, то обязательно и тебе посоветую поступить также. Ведь наша работа укорачивает жизнь, да и бессмертную душу губит заодно. Иван Степанович, посмотри на себя, ты же классный мужик, на тебя положиться можно. А у тебя, ты меня извини, конечно, не жена, а пила двуручная, она из тебя деньги выпиливает, ты под ее влиянием сразу на всех президентов, что на долларах нарисованы, стал похож. Да брось ты все. Найди себе скромную и искреннюю женщину...

Тут Аня задумалась, подошла к своему коллеге обняла его за шею, поцеловала в щеку, вытерла след от помады и сказала:
- Прости меня дуру, не в свое дело лезу. Прости! – развернулась и вышла на улицу. Апрельское солнце уже не только светило, оно вмиг согрело освобождающуюся женскую душу. Аня подняла руки вверх, потянулась всем телом, прогнувшись, с губ сорвалось:
- Боже, до чего хорошо жить! – и добавила – Как же я люблю тебя Андрюша!

ЗЕЛЕНЫЙ ЛИСТОК
Все мужчины заворожено оглядывались вслед этой немолодой женщине, так горели ее глаза, такой летящей была походка. А Анна Алексеевна шла и шла куда глаза глядят, каждый шаг давался легко и пружинисто, а последующий манил взлетом. Улицы, залитые весенним солнышком, излучали радость пробуждения, казалось, что сейчас из водосточных труб пробьется молодая листва, а телевизионные антенны окутает абрикосовый первоцвет. Вот уже началось - на деревянной вывеске магазина «Антикварная мебель» появился отросток, увенчанный молодым клейким свернутым еще, но уже сочно зеленым листочком. А люди шли мимо и не видели этого чуда.
- Да, не только я одна убивала свою жизнь в магазине, вон, сколько нас таких. Вот Андрей наверняка рассмотрел бы это чудо. Точно рассмотрел бы, в крайнем случае, придумал бы, нарисовал и убедил бы меня, что видел это воочию. Ведь это именно ты, Андрюша, научил меня видеть вот такие удивительные вещи. Боже, как ты там, в этом далекой Македонии, все реставрируешь и реставрируешь какой-то древний монастырь.
Аня решительно махнула головой:
- Оформлю визу и приеду, обязательно приеду. У меня же целых 14 дней. Я уже снова ВИЖУ, - ее взгляд проверил на месте ли зеленый побег.

И тут внимание привлек еще один предмет. Когда Анна развернулась, чтобы еще раз посмотреть на листок, то взгляд пробежал по всей мебели, выставленной в витрине магазина. И один старинный комод ответил ей волной сверкающего света, пробежавшей по его поверхности. Вот, что значит, освободить в душе место для радости. Мир изменился! Анна снова провела глазами по витрине, и вновь волшебная волна озарила комод. Сладко заныла левая грудь, что кормила сегодня утром найденыша. Этот новый, когда-то открытый ей супругом мир, впускал ее в себя. Она даже не колебалась, уверенно шагнула внутрь, в атмосферу антикварной мебели. Большинство выставленных экземпляров лишь с натяжкой можно было отнести к раритетам, а цены явно были рассчитаны на новый класс - вступившей в права, молодой и жадной украинской буржуазии. Зато комод, испускавший таинственную волну лучезарного света, при ближайшем рассмотрении оказался произведением искусства начала XVIII века, правда выглядел он непрезентабельно, наружная часть нижнего ящика и вовсе была расколота по всей длине. А вот цена удивила Анну Алексеевну – 365,43 гривен. Да, если бы Андрей приложил руку, этот комод не только на посвященных волны света бы испускал, а осчастливил бы всю округу, это точно.
Больше всего произвело впечатление на Аню содержимое ее кошелька, ровно 365,43. Мистика какая-то! Потенциальная покупательница, радостно предощущая приобретение понравившейся вещи, подошла к продавцу-консультанту:
- Извините, - она уже взяла под руку этого молодого интеллигентного мужчину, защитившегося от суровой реальности линзами очков, и увлекла его в сторону комода, - расскажите мне о нем, пожалуйста, ваши глаза свидетельствуют о том, что истории этих вещей ваша страсть, не правда ли?

Он внимательно посмотрел ей в глаза поверх своих очков, и только обнаружив в них неподдельный интерес, наклонился к ее уху и сказал тихо:
- Это очень странный комод, и я бы не советовал Вам его приобретать. Тот, кто выставил его на комиссию, явно хочет избавиться от него, обратите внимание на цену. Это минимум в 50 раз меньше его реальной стоимости. Да, и вот еще одна странность, - молодой человек вдруг внимательно осмотрел Анну Алексеевну с ног до головы, - этот человек уверял меня, когда я оформлял комод, что именно сегодня, женщина похожая на Вас, непременно приобретет его у нас. Когда я спросил, исходя из чего, определена цену, он ответил, что исходя из содержимого Вашего кошелька.
У Анны Алексеевны перехватило дыхание. А через секунду она, игриво махнув рукой, улыбнулась:
- Это розыгрыш, правда?
Продавец грустно покачал головой:
- Я действительно испытываю настоящую страсть к антикварной мебели, знаю истории многих вещей, и уверяю Вас, многие романисты позавидовали бы. Этот комод вызывает у меня мрачные предчувствия. Попытайтесь справиться с овладевшей Вами страстью к нему. Не покупайте. Хотя бы сегодня.
- Это так мило с Вашей стороны, спасибо, - Анна чувственно сжала локоть молодого продавца-романтика. Видите ли, у меня муж реставратор. Ему такой подарок определенно понравится. Кстати Вы не замечали на поверхности этого комоде интересную игру света?
- Игра света?! – продавец был явно удивлен, - у Вас разыгралось воображение. Весна.

Анна Алексеевна улыбнулась в ответ. Про листочек, пробившейся на вывеске, и вовсе нет смысла спрашивать.
А через два часа комод уже занял достойное место в ее квартире. Он чудесно вписался в интерьер, правда, волн света больше не излучал. Может быть, действительно показалось? Весна!

ЕЩЕ ОДНО СОВПАДЕНИЕ
Пробуждение было спокойным, вот только левая грудь налилась какой-то силой и прямо светилась молодостью и упругостью. Еще лежа в постели, Анна набрала номер мобильного телефона супруга. Он ответил сразу, после первого же зуммера:
- Здравствуй, моя радость! Как дела?
- Здравствуй, дорогой. Я так соскучилась по тебе, что вчера чуть не бросила свою работу.
Недоверчивый голос иронично спросил:
- Ты шутишь?
- Нет. Я просто отложила окончательное принятие решение на 14 дней, хотя нет, уже на 13. Я взяла отпуск.
- Не может быть. Ведь ты работоголик.
- Была. Ты не поверишь, но мне вчера старинный комод XVIII века волну сияния на своей поверхности показал. И я купила его. А еще я видела вещий сон, страшный и счастливый одновременно.
- Ты так изменилась? Не обнадеживай меня, если это шутка. Прошу тебя.
- Нет, это не шутка. Вчера я видела еще кое-что. В том магазине, где я купила комод, прямо на деревянной, лакированной вывеске пробился зеленый листок.
- Это было во сне. Слушай тебе, наверное, очень интересно спать?
- Да, интересно, но очень грустно без тебя. Знаешь, я снова вижу мир глазами полными любви.
- Неужели влюбилась?
- Да, причем безнадежно.
- Почему так грустно. Что безответно, что ли?
- Да, я уж и сама не знаю, отвечаешь ты мне или нет?
- Ах, вот оно что! Попробуй тебе не ответить …
- И не пробуй. Когда ты уже вернешься? А то я сама соберусь.
- Думаю, недели через две. Ты как раз решение самостоятельно примешь относительно твоей сумасшедшей работы. Кстати, ты действительно купила антикварный комод?
- Да. И он нуждается в твоих золотых ручках. Наружная часть нижнего ящика расколота по всей длине.
Андрей замолчал как-то загадочно, а затем спросил:
- Именно нижний ящик?
- Да, а что такое?
- Просто интересное совпадение, мне предложили одной картиной заняться, так на ней помимо прочего изображен комод с расколотой наружной частью нижнего ящика. Слушай, я тебя прошу, прямо сегодня сфотографируй комод при хорошем освещении, отсканируй фотографию и передай мне по электронной почте. Ладно?
- Конечно, дорогой, - ответила Анна заинтриговано.
- Ну, пока, целую. Ты очень приятно удивила меня сегодня. Особенно хорош этот зеленый листок на деревянной вывеске.
- Я знала, что тебе понравиться. Я тоже тебя целую. До встречи.
Уже вечером того же дня Андрей Владимирович крайне заинтересованно сравнивал репродукцию картины, полученной вчера на e-mail, с фотографией, переданной только что супругой.
На репродукции картины неизвестного мастера был изображен средних лет величавый господин огромного роста с лицом полным собственного достоинства, облаченный в парадный костюм. Этот мужчина опирался локтем на комод, как две капли воды похожий на тот, что изображен на фотографии.
Андрей Владимирович точно знал, что совпадения, конечно же, имеют место быть в жизни. Вот только не верил он в их случайность. Именно поэтому тут же набросал письмо заказчику реставрационных работ:
«Уважаемый господин Блицбаум, меня заинтересовало Ваше предложение. О принятии решения сообщу дополнительно. У меня есть маленькая личная просьба к Вам. Меня интересует все, связанное с человеком, изображенным на картине. Если информация покажется мне интересной, это может повлиять на приоритетность вашего заказа и даже на стоимость работ.
Заранее благодарен, Борисов»
Ответ не заставил себя ждать:
«Здравствуйте, Андре. Я, как собственник картины, был крайне заинтересован в установлении личности, как художника, так и господина, изображенного на картине. К сожалению, все мои усилия были тщетны. Мало того я приобрел эту картину по случаю в антикварной лавке Гонконга, где мне ничего не смогли сообщить о личности продавца. Но быть может, Вас заинтересует тот факт, что картина продавалась вместе с рукописью. Если этот документ Вас заинтересует, дайте мне знать.
С уважением к Вашему мастерству и к Вам лично, г-н Блицбаум»
Андрей Владимирович, взглянув на часы, тут же отправил второе послание:
«Доброй ночи Вам, господин Блицбаум. Спасибо за Ваше сообщение. Я крайне заинтересован в ознакомлении с текстом названной Вами рукописи. Ответьте мне, пожалуйста, возможно ли получить копию документа в электронном виде?
С уважением, Андре»
Блицбаум ответил через 5 минут:
«Копию рукописи и английский перевод смогу передать Вам завтра, точнее, уже сегодня в 20-00 по среднеевропейскому времени. Да, и добавлю, что для меня важна только приоритетность моего заказа, стоимость значения не имеет. Ваша репутация такова, что я думаю, Вам стоит предполагаемую стоимость работ умножить, по крайней мере, на 5.
Искренне Ваш, Орест Блицбаум»

НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ
После выполнения просьбы мужа относительно фотографирования и передачи изображения по электронной почте, настроение Анны Алексеевны достигло вчерашней высоты. Мир казался сказочным, полным чудесных неожиданностей. И даже тот факт, обнаруженный только к обеду, что денег у нее нет совсем, не огорчил. К тому же после внимательного осмотра карманов зимних вещей в дубленке нашлась помятая купюра в 100$. Вид извлеченных из ларца американских денег, то ли побитых молью, то ли погрызенных еще какой-то живностью, то же не смог ввести Аню в хандру. В памяти тут же всплыл адрес пункта приема изношенных банкнот в иностранной валюте.
Даже, когда раскрашенная в боевые цвета приемщица отказала ей в обмене изношенной купюры на отечественные гривны, Аня сумела сохранить улыбку на лице. Она посмотрела в окно, и витрина соседнего магазина залила ее лицо стайкой весело подпрыгивающих солнечных зайчиков. Забрав разваливающуюся купюру, Аня отправилась домой пешком, денег не было даже на метро. Зато она увидела изменившийся до неузнаваемости, но ставший ее личным достоянием со вчерашнего дня, город. Прямо над аркой дружбы народов расположилась настоящая радуга. Это чудо природы и божественный завет всегда переполнял Аню восторгом. Она оглянулась вокруг, с удивлением рассматривая суетящихся вокруг людей. Никто из них не видел этого чуда. Каштаны выбросили первые зеленые побеги. Надо же, вчера их еще не было. Ей показалось, что она видит, как ростки увеличиваются, разворачивая зеленую клейкую массу. Пролетавшая стайка ласточек трижды облетела нашу героиню, почувствовав в ней родственную душу. Две вороны сидящие на ветвях дуба у подножия Владимирской горки грациозно раскланялись с ней. Скворец пролетая мимо, громко картаво выкрикнул: «Привет, так держать!».
И вот, плечи расправились, тело ловко выполнило несколько танцевальных движений. Ноги оттолкнулись от грешной земли, правда, ненадолго, но прыжок получился затяжным и на удивление легким. Аня оттолкнулась еще, еще. Метров 20 свободной в это время дня от пешеходов дороги получилось преодолеть за 3 прыжка. Вот это да! Здорово. Когда водитель проезжающий мимо машины, ставший невольным свидетелем миниполетов, чуть не врезался в столб, Ане пришлось эксперименты прекратить. А окружающий мир удивил ее еще несколько раз. Чайки над Днепром специально для нее продемонстрировали фигуры высшего пилотажа. Четыре карпа рассмешили ее, вовсю подражая дельфинам. Аня от души смеялась и хлопала в ладоши, растопыривая от восторга пальцы, пока не заметила, как прохожие останавливаются, показывают на нее друг другу, перешептываются и крутят у виска. Но и это не могло уже огорчить ее. Пряча улыбку и стараясь не обращать внимание на все более удивительный мир, она заспешила домой.
Есть совсем не хотелось. Анна Алексеевна, почему-то, вспомнила слова Иисуса о том, что птицы не жнут и не сеют, а сыты. Раньше это казалось ей глупостью какой-то, и только сейчас наполнилось смыслом.
Она решила наполнить комод вещами. Аня выбрала самые любимые вещи и аккуратно сложила их в три верхних ящика. В нижний четвертый, тот, что был расколот, она положила оказавшуюся бесполезной сотню долларов.
Компьютер сразу после включения выдал информацию о полученной почте. Супруг был краток:
«Спасибо. Твой комод очень заинтересовал меня. Ты умница. Просто здорово, что ты его купила. Как я хочу увидеть тебя, прижать к себе. Ты возвращаешься из своей торговли ко мне, или мне показалось? Люблю, навсегда твой Андрей. Целую»
Аня улыбнулась, как давно не слышала и не читала она этого трогательного «навсегда», и чуть слышно произнесла, сжав кулаки и зажмурив глаза:
- Боже, как много счастья!

А МОЖЕТ И В ДЕНЬГАХ…
Вот что значит уйти в отпуск не запланировано. Анна Алексеевна ничуть не жалела о своем может слишком эмоциональном решении. А вот денег, если не считать ту несчастную сотню, у нее действительно не было. Стоит позвонить на работу, эта проблема решится сама собой, но Аня приняла решение о работе забыть, хотя бы на 14 дней. В долг для себя лично она не брала принципиально, многочисленные банковские кредиты, оформленные ей, конечно не в счет. После пятиминутных размышлений все возможные потенциальные кредиторы были отвергнуты, хотя многие бы сочли за честь даже ссудить ей, директору престижного супермаркета от тысячи долларов под проценты, конечно же. А вот лично Ане Борисовой, пожалуй, никто бы и 100 гривен не предложил бы.
Слава киевской телефонной справочной службе! Вот уже под рукой номера телефонов двух коммерческих банков, принимающих изношенные купюры. Оба предложили уж очень заниженный курс, но зато согласились принять купюру в описанном на словах состоянии.
Аня целую минуту возилась с нижним ящиком комода, его почему-то заклинило. Зато старания превзошли все мыслимые ожидание. На дне пустого хранилища лежали как-то странно подсвеченные две абсолютно новые (еще ни разу не согнутые) купюры с портретом Бенджамина Франклина. Руки неуверенно и осторожно коснулись их, банкнотная бумага чуть хрустнула. Ане показалось, что все человечество замерло от этого звука в предвкушении. Она отдернула руки от денег и резким движением закрыла комод. Пришлось испытать очень сложную гамму чувств: от испуга до внутренней дрожи искушения, вызванной видом новых хрустящих долларов. Откуда-то из подсознания всплыла, да так реалистично, картинка лучезарного синего моря, белой шикарной яхты, несущей по волнам Анну Алексеевну с развевающимися волосами. Она резко мотнула головой, видение исчезло. Рука сама потянулась к ящику, в миг ставшему заветным. Доллары, поблескивая каким-то нереальным светом, абсолютно реально лежали там. Никогда еще деньги не казались ей столь привлекательными, они радовали взор, ласкали пальцы. Анна вновь помотала головой, прогоняя навязчивое видение моря с яхтой, и взглянула на комод, тот ответил ей волной искрящегося радужного света.
- Ну, уж нет, - купюры резко отброшены, - прямо какой-то гоголевский «Портрет» получается.
Внутренний голос, возникший прямо в районе ушей сказал: «Подожди, всему найдется объяснение, а сейчас, не спеши с выводами. Расслабься. Если это чудо, используй его понемногу и понаблюдай за собой. А вдруг это не искушение, а подарок судьбы».
Компьютер проиграл мелодию, извещавшую о полученной почте. Аня бросилась к монитору: «Слава богу, Андрей. Как же ты нужен сейчас мне, здесь».
Письмо открылось:
«Здравствуй, моя радость! Спешу поделиться с тобой новостью. Я кое-что раскопал про наш (надеюсь, ты примешь это местоимение) комод. Это удивительная и загадочная вещь. Я только не понимаю, где ты раздобыла столько денег. Думаю, на каком-нибудь из проводимых европейских аукционов антиквариата этот предмет может быть оценен не менее, чем в 50000$, и это только стартовая цена. Так, что бросай свою работу не задумывайся. В тебе всегда присутствовало внутреннее зрение, присущее художнику. А у нас с тобой еще вся жизнь впереди. Подумай!»
Ах, уж эти денежные знаки. Почему они так магически влияют на людей?
В голове пронеслось:
- Надо же 50000$, вот это да! А еще и при открывшихся возможностях комода! Хотя нет, если комод выставить на аукцион…, то вырученные деньги в его нижний ящик уже не положишь… Да… Надо определить время… Нет! Сначала надо раздобыть денег побольше… Господи! Да что же делать то?
Разумная мысль вдруг проступила так ясно, как черные буквы на белой бумаге:
- Надо выпить кофе.
Увеличительное стекло и две будто свеженапечатанные купюры превратили обычную чашку с дымящимся кофе в советчика. Вот внимательно изучены все известные лично Анне Алексеевне признаки подлинности долларов. Кофе остыл, а мысли накалялись все дальше. Перспектива возможного 100%-процентного увеличения вложенных капиталов упала на благодатную, вчера еще казавшуюся отвратительной торговую жилку, которая профессионально годами захватывала все больше и больше извилин в директорской голове.
Анна Алексеевна тяжело поднялась и, опустив взгляд в пол, прошлась из кухни в комнату.
- Определенно, новые возможности помогут мне раз и навсегда занять то положение в обществе, которое я заслужила своим горбом, своими мозгами, да своей жизнью, в конце концов.
Рука легла на комод, чем вызвала волну сияния, которая, оставшись не замеченной, сразу захлебнулась. План зрел, принимая четкие очертания, расставляя цели и акценты:
- Так, первое – надо в кратчайшие сроки выяснить каковы активы корпорации в целом; второе – каково личное состояние Бориса Ильича. Третье… – так, кто за ним стоит, я знаю, - Аня взглянула на себя в зеркало и удовлетворенно улыбнулась, - выяснить, возможен ли передел собственности. Хотя, это я знаю точно – передел возможен всегда.
Ладони сами энергично потерлись друг о друга:
- Что ж, Борис Ильич, пора нам познакомиться поближе. Пора. Вот только не сегодня.
Через мгновение доллары были аккуратно уложены в заветный ящик. Рука уверенно сжала телефонную трубку, указательный палец уже набрал телефон первого из возможных кредиторов, из тех, что вчера были отвергнуты.
К обеду Анна Алексеевна обзвонила всех. Все и удивили. Даже под проценты удалось договориться лишь о пяти тысячах долларов. До позднего вечера удалось собрать лишь четыре с половиной. Один заимодатель все-таки не решился ссудить деньги даже под 15% месячных. Да, и черт с ним.
Еле-еле дождавшись полуночи и выждав еще минут пятнадцать, Аня бережно с закрытыми глазами выдвинула расколовшийся ящик комода. Медленно, разомкнув веки, она протянула руку и извлекла купюры. Что-то было не так. Аня готовилась их пересчитать…
- Не может быть! Нет!
Купюры было всего две. Ящик до конца не выдвигался, видимо из-за дефекта, но обследован был основательно, с фонариком даже. Купюры не удвоились.
- Может, со временем что-то напутала. Ведь вчера я заглянула в ящик только утром.
Аня улыбнулась, на этот раз аккуратно уложила в ящик все имеющиеся у нее деньги, ровно четыре тысячи семьсот долларов США, и легла спать. Вот только не спалось, все хотелось проверить – свершилось или нет. Сомнения грызли душу, а проценты на четыре с половиной тысячи уже капали. И надо же так договариваться, чтобы даже в случае досрочного возврата проценты все равно оплачивать за месяц! Вчера это казалось мелочью, а сейчас…
- Так 4500$ под 12% процентов в месяц в среднем. Это сейчас я уже должна 540 долларов. Так минус появившиеся вчера 100 получается 440$. Зарплаты хватит, ну и ладно, ничего страшного.
Однако, как ни успокаивала себя хозяйка комода, волнение не проходило. Даже мысль о возможных 50000$ на аукционе радости не принесла. Ночь так и прошла без сна. Анна Алексеевна вся измучалась в ожидании 10-00, она была уверенна, что вчера именно в это время она обнаружила в комоде обновленные и удвоившиеся деньги.
И вот 9-58; 9-59 ….., ну, ну, вот – 10-00, наконец-то. И тут Аня поняла, что у нее не хватает духу заглянуть в ящик. Слишком велико может быть разочарование. Она неловко перекрестилась, собралась прочитать молитву и … растерялась, ну не знала ни одной молитвы и все тут. В голове крутилось что-то вроде – «Ежи еси на небеси» и все… Аня почему-то чертыхнулась про себя и резко выдвинула ящик. Сердце упало… Хотя может быть… Руки уже лихорадочно пересчитывали деньги. Аня сбивалась три раза – то четыре двести, то четыре шестьсот, то четыре восемьсот. В четвертый раз убедилась – все на месте – 4700$. Пальцы сильно сжали виски. Слезы брызнули из глаз. Через минуту Аня ревела во весь голос, ревела долго, правда уже без голоса. Откуда столько жидкости в женщинах берется.
Потом Аня бесцельно и тупо смотрела на стену, смотрела долго, может быть даже час. На шестидесятой минуте вдруг заработал мозг, он выдал такую светлую и радостную мысль, что отпускница-директриса вдруг ужасно себя зауважала.
- Конечно же! Как это я сразу не додумалась. Ну, разве не дура? Да, и еще раз да! Будем сначала анализировать, а потом экспериментировать.
Если бы дальнейшие мысли Анны Алексеевны стали известны мужчинам, они, возможно, удавились бы от зависти, настолько точны были формулировки:
- Так, первое - тогда я положила 100$, причем весьма ветхую купюру, а вчера днем и сегодня ночью бухнула туда значительно больше и притом совсем не ветхих денег. Второе – перед закладкой купюры, я действительно нуждалась в деньгах. Дефицит средств все еще имеется в наличии. Так, с анализом может быть даже закончено.
- Теперь, что касается экспериментов – значит так – надо раздобыть хотя бы одну ветхую сотню. Вот так!
В последующие три дня эксперименты с блеском подтвердили данные анализа – омолаживаются и размножаются лишь ветхие купюры любого достоинства в количестве… Вот с максимальным количеством пока не сложилось и сточным временем…. А вот то, что пять купюр превращаются в десять – это проверено.
Очень грустно, что за все эти три дня Анна Алексеевна ни разу не вспомнила ни о муже, ни о произошедших с ней давеча чудесах.

РУКОПИСЬ
А Андрей между тем получил от господина Ореста Блицбаума электронный вариант оригинала обещанной рукописи и даже российский перевод. Название у сего литературного творения отсутствовало. Чтение с первых же минут поглотило все внимание супруга Анны Алексеевны.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ОТ ИМЕНИ ПЕРВОГО АВТОРА
Мой старый папаша был скупердяй до мозгов костей. Всю жизнь ему не везло, за что бы он не брался – все оборачивалось банкротством. Семья всегда экономила. С тех пор я до дрожи боюсь нищеты! И это в то время, как братья отца процветали, каждый из них овладел своим ремеслом, и двоюродные братья и сестры насмехались над нами. Нас унижали все, а отец был так ничтожен, что мы стеснялись его. Хотя он никогда не унывал. После каждого провала снова где-то брал деньги и все начинал сначала.
Несколько раз появлялась надежда. Друг отца, пожалуй, единственный друг – дядя Иштван был хозяином мебельной мастерской. Какие столы, стулья, кресла, шкафы и комоды выходили из его рук… Каждая вещь была неповторима в сочетании простоты и изящества. Говорили, что самому Потоцкому на заказ дядя Иштван изготовил столовую мебель. Так вот этот единственный друг всегда был готов дать отцу денег и при этом никогда не просил их назад. А папаша, не вернув однажды долг, больше не просил до тех пор, пока дома не начинался голод. Тогда он шел к Иштвану, потупив взор, но всегда возвращался с деньгами.
А однажды отцу, казалось бы, повезло, да и нам всем тоже. К Иштвану приехал гость огромный и сильный человек по имени Молдер, соседи его побаивались, называли Алхимиком и при этом крестились. Вот этот чужеземец как-то и отсыпал отцу полную пригоршню серебрянных монет. А когда папаша от испуга выронил деньги на пол, тот раскатисто рассмеялся и насыпал еще столько же, сказав при этом, что впервые видит человека, который не любит деньги, и именно поэтому деньги отвечают ему взаимностью.
Как он был прав! Помню, как я испугался тогда, чтобы мне эта нелюбовь не перешла по наследству. Ну, нельзя же быть таким дураком, как мой отец. Его даже две пригоршни серебра, тут же вложенные им в дело, не спасли. Почему он не мог просто жить на эти деньги и дать жить нам?
Я видел Молдера трижды. Второй раз он приехал к Иштвану, когда тот был совсем плох, болезнь пожирала его. Я подслушал их разговор, смысл которого понял много позже.
Мастер Иштван (слабым голосом):
- Старый друг Молдер! Жизнь моя прожита. Ты занимал в ней почетное место, а в душе моей ты будешь всегда. Дети мои разлетелись по свету, за них я спокоен. Беспокоит меня лишь этот бедолага Зданек, помнишь тот, кому ты насыпал серебра полные руки.
Лицо Молдера озарила улыбка:
- Ты знаешь, Иштван, я не очень люблю людей. Но твой друг - исключение, он любит людей и не любит деньги, иногда мне кажется, что он святой, ему уж точно уготовано место в раю.
- Ты так говоришь, друг мой, будто ты сам и не человек вовсе?
- Я бы так сказал, что не совсем человек.
- Как это?
- Мне хотелось бы верить, что рожден я с божественного соизволения от плоти дуба, а душа подарена мне молнией. А вот вскормлен людьми. Те двое, что растили меня, были чисты душой, храни их бог.
- Чудеса из твоих уст звучат так естественно. Значит, я не ошибся, мне нужен именно ты. Да, только ты можешь дать моей бессмертной душе покой.
- Покой? Бессмертной душе? Что ты Иштван это божий промысел! При чем тут я?
- Судьба Зденека не дает покоя душе моей. Как он и его семья выживут без меня? Деньги завещать ему бесполезно, ты сам знаешь. Имущество? Дети не поймут меня. Определенно только ты можешь помочь мне, - Иштван вытер испарину со лба, его бросило в жар.
- Не тяни, времени мало, мастер, говори. Тебя, познавшего душу дерева, дающего ему изящную форму, живущую веками, я уважу.
Дрожащая рука Иштвана указала в сторону окна, за которым притаился я:
- Посмотри там, у окна стоит новый комод, видишь, как он совершенен?
Молдер встал, осмотрел предмет со всех сторон и удовлетворенно кивнул.
- Я хочу, чтобы ты, будучи Алхимиком, или еще кем-то, кто может творить чудеса, оставаясь при этом моим искренним другом, выполнил мою последнюю волю.
Лицо Молдера, и без того решительное, стало еще резче от внимания:
- Слушаю тебя, друг.
- Этот комод я творил шесть месяцев для друга моего Зденека. Хочу, чтобы часть души моей бессмертной в этом комоде поселилась, чтобы всегда рядом с ним быть. Хочу, чтобы в минуту тяжкую он оставшиеся гроши потертые в ящик положил, а утром следующего дня душа моя бессмертная удвоила бы их. Освободи мою душу от ноши. Выполни просьбу.
- Выполнение просьбы твоей закабалит душу, а не освободит. Комод-то ведь может не одну жизнь человеческую прожить. Что же душа твоя всем владельцам его помогать будет?
- Почему нет?
- А ну как друг твой…? Нет, Зденек точно так не сможет. А вот дети его, особенно этот, - и тут он назвал меня, - вполне могут ящик комода твоего в наживу превратить, что на это душа твоя бессмертная скажет?
- Ты мудр, Молдер, как всегда. Ты проследишь за тем, чтобы прекратить это, - совсем слабея, произнес Иштван.
- Кабы еще и последствия знать… Ну, да ладно. Последняя воля друга.
- Спеши, пока душа не отлетела.
Молдер простился с Иштваном, приложив губы к его челу, и резко вышел, велев подмастерьям, живущим в доме мастера, звать ксендза.
Вскоре по завещанию комод перешел в наследство моему отцу. Жить мы стали лучше. Появился в доме какой-то достаток. Я тогда не знал наверняка, раскрыл ли отец тайну комода или нет, но похоже наше сравнительное благополучие, без малейших излишеств правда, зижделось именно на этом.
Отец умер, комод перешел ко мне, надо ли говорить, как я ждал этого момента. Всю жизнь с того самого мига подслушанного разговора я собирал деньги, по грошу. За годы их собралось немного. Ах, это таинство вклада! Ох, уж это томительное ожидание. Ах, этот результат! Чудо-комод! Друг-комод! Я обнял его, приложился щекой к столешнице и почувствовал, ей богу, ощутил поток встречного восходящего тепла. Иштван принял меня. Мои запросы повышались день ото дня. Мне остро не хватало средств. Подумать только, имея такой комод, я все же не мог найти ни одного кредитора. А все отцовская слава. Будь он проклят!
Я начал играть. Азарт стал моей стихией. Я обманул Иштвана. Я не сделал комод предметом наживы. Деньги в комод ложились лишь при крайней нужде – проигрыше. А наживу мне давала игра. Правда, с тех пор комод не отвечал мне встречным потоком тепла. Я обожал свой комод, особенно нравился мне нижний ящик, сам не знаю почему.
В третий и последний раз я встретил Молдера в игорном заведении. К тому времени все забыли о моем отце. Теперь любой давал мне деньги в долг, я был абсолютно платежеспособен. И надо же именно в этот день я ужасно проигрался. Сумма карточного долга была относительно велика, а карманы пусты. Я поставил на кон и проиграл все, даже те самые заветные неприкосновенные до сегодняшнего дня потертые купюры, отложенные для размножения. И забылся я в ту самую минуту, когда встретился взглядом с Молдером.
Как хорошо, что я его узнал. Конечно же, именно у него я и возьму взаймы. К тому же он-то знает точно, как я платежеспособен. Я подошел, он скривился, увидев меня, и постарался обойти, но я не позволил ему этого сделать:
- Здравствуйте, господин Молдер!
- Граф Молдер, - поправил меня он строго.
Я присмотрелся к нему и заметил, что и вправду за прошедшие годы сын дуба и молнии не только не постарел, но и стал изящнее, черты лица наполнились внутренним благородством, настоящий граф. Я учтиво поклонился ему:
- Мой батюшка имел честь вас знавать. Когда-то вы дали ему две пригоршни серебра в доме у мастера Иштвана и еще смеялись оттого, что отец не любит деньги, как впрочем, и они его.
- Вам не повезло, судя по всему, этот дар божий не унаследован.
- Напротив, именно поэтому и повезло.
- Не повезло, - утвердительно произнес Молдер и задумчиво добавил, - А, до чего же не повезло, бедному Иштвану….
Я взял на себя смелость заговорщически подмигнуть графу и сказать:
- Что вы, ваше сиятельство, что вы, у нас с мастером Иштваном полное взаимопонимание.
Молдер минуту молчал. Вы не поверите, я видел, как озаряются пониманием ситуации его глаза. Он раскусил мою схему «крайней нужды», как орешек. Его губы произнесли:
- Подслушал, мерзавец.
 Через мгновение железная (а может дубовая) рука клещами взяла меня повыше локтя, вскоре я сидел в карете графа, несущейся на немыслимой скорости вдаль.
Холодный и мрачный голос спросил меня:
- Вы намерены просить у меня деньги в долг?
- Видите, какое взаимопонимание, - попытался улыбнуться я, но клещи вновь сжали руку.
- Иштван для твоего отца, для твоей семьи во имя дружбы не пожалел единственного, чем человек действительно располагает. Как можешь ты это эксплуатировать?!!
- Я не нарушаю условий, поставленных Иштваном.
Молдер помолчал, а затем поборов негодование, мягко произнес:
- Иштван старается быть тебе другом даже после смерти. Другом в абсолютном понимании. Представь себе, что к тебе придет в минуту нужды друг, ты же не откажешь ему, особенно если он много не попросит?
- У меня нет друзей.
- Ну, теоретически.
- В малости не откажу.
- А если он начнет к тебе каждый день ходить, да еще и малость просьбы своей увеличивать. Ведь на гнев твой напросится, верно?
- Да я такого с лестницы спущу.
- Терпение Иштвана безмерно, а мое на исходе. Одумайся.
Карета остановилась. Я успел оглядеться. Мы находились в том же месте – возле игорного заведения. Железные клещи подняли меня, выставили вон, карета умчалась.
Я зашел внутрь, игра продолжалась. Мне напомнили о долге, высказав пожелание получить его через день. Деньги на размножение в этот раз я почему-то нашел с трудом. Тот ростовщик разве только белье мое не рассматривал, но вексель состряпал так ловко, что жизнь моя и душа оказались заложенными. А напоследок, деньги выдавая, улыбался гадостно, прощаясь же, треуголку снял. Так под ней, прямо над висками я заметил рожки, малюсенькие такие. Сначала подумал показалось….
Почему-то у меня дрожали руки, когда я выдвигал нижний ящик комода. Дважды рассыпались деньги. Мне бы задуматься. Ан, нет, таки положил. Только задвинул ящик назад, как меня от комода отшвырнуло, что-то в нем задвигалось. Вдруг в окно ворвался ветер, который голосом Молдера взвыл, потом закружил по комнате, сгущаясь невероятно, и этим сконцентрированным потоком ударил по комоду. Нижний ящик раскололся надвое и выдвинулся. Все стихло. Я осторожно подошел, заглянул. Ящик был пуст. От потрясения, наверное, со мной случился удар.
Когда открыл глаза, увидел ростовщика. Когда-то маленькие рожки возмужали и пробили отверстия в треуголке. Перед тем как погасить вексель, мой кредитор дал мне короткую отсрочку, обязав описать сии события. За время написания ростовщик этот мне стал даже чем-то симпатичен.

Краков. 1742 г.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ОТ ИМЕНИ ВТОРОГО АВТОРА
Все произошедшее со мной считаю настолько поучительным, что не могу за несколько часов до смерти не доверить это бумаге. Я уничтожен, сломлен. Душа теплится еще в этом ничтожном теле лишь потому, что я должен описать эти события. Боясь накликать позор на моих родных, я остаюсь ANONIME.
Всему виной этот комод…. Хотя, наверное, нет, ведь поначалу он так выручал меня. Мне даже казалось, что мы друзья…. Комод я купил по случаю почти задаром у одного безумца. Дела мои шли на подъем, несмотря на то, что родители мои были на грани разорения, а мне еще год предстояло учиться в университете. Именно в тот день я нанялся учителем латыни в одну дворянскую семью, где мне предстояло давать уроки прелестному белокурому отроку.
Тот безумец сначала умолял меня забрать у него этот сделанный отличным мастером комод, потом начал торговаться, а, получив деньги, завыл так тоскливо, что меня охватил ужас. Потом он бежал за мной и, поглаживая крышку проданной изящной вещицы, покоящейся на телеге согласившегося подвезти крестьянина, убеждал меня никогда не хранить деньги в нижнем треснувшем ящике комода. Я поинтересовался почему, тот, приложив палец к губам, огляделся по сторонам, по-моему увидел кого-то, кто напугал его до такой степени, что безумец, охватив голову руками бросился прочь в ближайшую подворотню. Господи! Почему я не послушался!
Надо заметить, что деньги в нижний ящик комода я положил в тот же день, правда, по прошествии часа вынул их. Именно поэтому ничего не случилось, за исключением одного знакомства… .
На другой день я столкнулся на улице с очень почтенным господином. Он был могучего телосложения, лицо имел волевое, решительное, резко очерченное, но не лишенное благородства. Граф Лайтнтри, так представился мне этот господин, был очень любезен со мной, проявив беспокойство относительно того, не ушибся ли я о его могучую грудную клетку. По правде сказать, ушибся, да так сильно, до головокружения. Граф завел меня в ближайшую цирюльню, усадил в кресло, достал из камзола бутылочку с каким-то снадобьем, оказавшемся в последствии довольно приятным на вкус, которое предложил мне в качестве лекарства. После глотка этого зелья мне стало лучше, мы разговорились. Граф невзначай поинтересовался, не игрок ли я. Услышав, что нет, проникся ко мне симпатией. А, узнав, что я учусь в университете на врача, и вовсе обрадовался. Граф рассказал мне, что за свою жизнь изучил целебные свойства множества растений, в тайны которых может посвятить меня, если я пожелаю. Учитывая действие того элексира, что снял мне головокружение и боль, я конечно согласился.
Виделись мы после этого довольно часто у графа в огромном особняке, где кроме него и трех слуг больше никто не жил. Мой учитель обладал удивительными знаниями.
Между тем я как-то вновь доверил деньги треснутому ящику комода. По утру я почувствовал себя баловнем судьбы, весь мой капитал удвоился. Комод ласкал мой взор теплотой отраженных его поверхностями солнечных лучей. Он радовался вместе со мной. Не сразу пришла мне в голову мысль обогатиться, поначалу я помещал в комод незначительные суммы, необходимые мне для жизни. А вскоре я забросил работу репетитора, перестал посещать лекции в университете. Алчность впервые поселилась в моей душе. Я отписал письмо престарелым родителям, живописуя все тяготы жизни в городе, какие только смог выдумать, дабы убедить их, не взирая на близость к разорению изыскать для меня сколь-нибудь серьезную сумму для окончания учебы. Надо ли говорить, куда я собирался положить эти средства?
Граф Лайтнтри неожиданно посетил мою лачугу. Его лицо выражало крайнюю обеспокоенность.
- Друг мой! – обратился он ко мне, - у вас пропало желание стать врачом?
- Нет, ваше сиятельство, - я учтиво поклонился.
Именно в тот миг, меня посетила, как тогда показалось счастливая мысль о займе у графа. Мои раздумья о том, как сформулировать свою просьбу, прервал властный голос гостя:
- Даже не думай об этом, - граф подошел к комоду и оперся на него, от чего поверхность последнего озарилась теплым свечением.
- О чем не думать, ваше сиятельство?
- О деньгах вообще и в частностях о возможности использовать эту вещь (он кивнул на опору для своей руки) в целях обогащения.
И тут граф страстно добавил:
- Разве плохо жилось тебе с этим комодом. По мере нужды твоей, его ящик всегда выручал тебя. Ведь вы стали друзьями?
Я ухмыльнулся:
- С комодом? Друзьями?
- О, Иштван! – произнес граф, - слышишь ли ты это?
Я осмотрелся, никого третьего в комнате не было. Заговаривается, однако, мой гость.
- Вы знаете про тайну треснутого ящика?
Граф грустно улыбнулся:
- Я создал эту тайну, - он помолчал и добавил, - так необдуманно…
Я с любопытством обратился к гостю:
- Расскажете?
Граф отрицательно покачал головой:
- Могу лишь дать совет. Отнесись к этому комоду как к другу, обладающему живой душой. Не требуй от него многого. Беспокойся о нем, если хочешь сохранить его расположение. Для начала найди хорошего мастера, пусть он в твоем присутствии отремонтирует нижний ящик. Ты не пожалеешь! Две души освободишь. Я хочу, чтобы ты знал – тот безумец, продавший тебе этот комод, еще недавно был лучшим мебельщиком города. Он взялся починить нижний ящик. Ему открылась тайна. А вскоре возле его дома был убит хозяин комода, заказавший ремонт. Чем закончилось все для бывшего мебельщика? Его повесили вчера на площади.
Произнеся это, граф простился и резко покинул мою обитель.
Слова о дружбе вступили в соперничество с пустившей корни в моей душе алчностью. Потом страсти, связанные с безумцем-мебельщиком, поведанные вельможей, попытались погасить костер жадности. Но мысли о богатстве стали дровами в огне стяжательства.
А вскоре настал долгожданный миг, наконец-то родители смогли передать мне деньги, заложив все свое имущество. Также были взяты займы у всех знакомых мне лиц. Заветный ящик сначала не выдвигался. У меня возникло ощущение враждебности, исходящее от вдруг ставшего холодным комода. Огромное усилие – и ящик чуть-чуть приоткрылся. От напряжения все дрожало во мне. В воздухе моей лачуги повис однотонный, пронзительный звук, так чайки кричат перед бурей. Деньги тоже зазвучали при высыпании их в ящик жалобно как-то, впервые мой слух не слышал звона монет при их падении. Комод отказался закрываться, лишь мое нечеловеческое усилие, опираясь на стену алчности, выросшую в душе моей, позволило мне справиться с задачей. С этой минуты я не сводил глаз с заветного ящика. Забытье застало меня врасплох, я заснул.
Свет молнии, метнувшейся в меня из комода в моем сне, разбудил меня. Солнце стояло высоко, я бросился к комоду. Трясущиеся руки без труда выдвинули ящик. Он был пуст. Зачем я уснул? Кто ограбил меня?!!! Кто проник в мою лачугу, воспользовавшись моим сном? Смутные подозрения посетили мою голову: «Конечно! Конечно, это он! Ах, граф, неужели вы воспользовались моментом?»
Вдруг дверь распахнулась, я почувствовал напор энергии возмущения, идущей от порога. Я испугано оглянулся и увидел графа Лайтнтри.
- Как смел ты подумать на меня, ничтожнейший?!
Я что-то заблеял в оправдание, мою голову сразу пронзила уверенность в невиновности графа.
Граф раскатисто рассмеялся и исчез, не попрощавшись, как будто растворившись в воздухе.
Я был нищ и раздавлен. Как я бил ногами этот проклятый комод, я выхватывал каждый ящик и лупил им по стенам. Осознание собственной глупости и безвыходность положения представились мне во всей неотвратимости. Воображение рисовало мне лишь один выход – самоубийство. Я уже выбрал способ. Осталось лишь уничтожить комод. Я его сожгу, да, да сожгу.
Ливерпуль, 1868.

Приписка констебля Скотлэндярда, прибывшего к месту проишествия:
«Проживающий по адресу … господин погиб от ожогов при попытке поджечь комод, расположенный в снимаемом жилище, на жертве загорелась одежда, а затем и имущество. Сохранились лишь комод с дефектом нижнего ящика и это письмо, приобщенное к делу №….

АЗАРТ
Уже через неделю пытливый ум позволил Анне Алексеевне сделать правильные выводы из поставленных на комоде экспериментах.
1. Размножаются только ветхие купюры любого достоинства в любой валюте;
2. Количество купюр удваивается в период плюс минус 30 минут от момента восхода солнца;
3. Ящик комода «работает» только в случае, когда вкладчик испытывает нужду.
Теперь все извилины работали над третьим пунктом выводов. Анна Алексеевна, увы, все больше склонялась к мысли о необходимости похода в казино.
- Риска никакого, - говорила торговая жилка, - проиграешь – будет тебе нужда, выиграешь – будет доход. Главное делать ставки покрупнее.
А внутренний голос шептал:
- Позвони Андрею, я тебя умоляю, позвони. Зачем тебе деньги? – и рисовал в воображении зеленый листок, проросший на вывеске антикварного магазина.
Одно Аня знала, (вернее эту уверенность она черпала с торговой части своего мозга, в последнее время проявившей экспансию) что Андрею звонить нельзя. Иначе все амбиции, только-только получившие почву под ногами, улетучатся в никуда. Телефон уже был отключен, мобильный тоже. Все, решено, есть только один путь, и ведет он в казано.
Игорное заведение приняло ее радостно, почувствовав родственную душу. Все здесь казалось знакомым до невероятности, особенно волновал звук прыгающего по крутящемуся диску рулетки шарика. Он заполнял Аню всю без остатка, брал ее как мужчина. Азарт, проснувшийся всего несколько часов назад, хозяйничал над этим телом. Уже случился один крупный выигрыш, три незначительных, проигрыши в счет не шли.
Вдруг на Анину руку легла прохладная, немолодая и спокойная мужская ладонь, пелена азарта слетела с глаз. Женщина оторвала глаза от скачущего шарика и увидела мудрые теплые глаза друга. Он представился:
- Орест Блицбаум, - и кивнул головой.
Это было так старомодно. Да и сам мужчина выглядел молодящимся, но все же достаточно пожилым.
- Ему лет под семьдесят не больше, - пронеслось у нее в голове.
Орест заглянул ей в глаза и улыбнулся этой мысли.
Анна Алексеевна всмотрелась в незнакомые черты и подумала:
- Ну может быть 75, - она откинулась на спинку стула, кокетливо запрокинув ногу на ногу, и спросила – вам сегодня везет?
- Это неважно, - улыбнулся сосед за рулеточным столом.
- Как может быть ЭТО неважным?!!!
- Я посещаю эти заведения не для игры и ставлю на кон лишь для вида.
- Зачем же это вам?
- Я ищу встреч. Так уж повелось в моей жизни, что люди, способные решить мою проблему, часто оказываются игроками. Вот вы проиграли сегодня три с половиной тысячи из взятых взаймы денег. Как отдавать думаете?
Аня взглянула на Блицбаума по-другому, с испугом, и подумала:
- Да нет, ему не меньше восмидесяти, - и тут же кокетливо закинутая нога вернулась на прежнее место.
Тем временем мужчина нагнулся к ее плечу и сказал тихо:
- Мне 350, я смертельно устал и хочу сегодня же покончить с этим.
Анна отодвинулась от вдруг показавшегося ей трупом мужчины и спросила тихо:
- А я здесь причем?
- При том, что вы очень удачно вышли замуж. А сейчас рискуете всем тем светлым, что было, да и еще может быть в вашей жизни. Найдите в себе силы оторваться от игры, превозмочь боязнь ко мне, чтобы пригласить к вам, думаю, дома вас ждет сюрприз, - Орест Блицбаум помолчал и добавил, - да и меня, пожалуй, тоже. Ведь ваш муж – душа, не алчущая денег, правда?
Аня согласно кивнула.
- Вспомните все, что произошло с вами недавно, с тех пор как увидели сон с младенцем и зеленый листок в самом невероятном месте и до тех пор, как вас охватила алчность.
Женщина вновь сжалась от страха:
- Откуда этот старик так много знает? – пронеслось в голове
- Готовы ли вы отказаться от всего этого ради такого сомнительного удовольствия, как обладание деньгами? Вспомните опьяняющие мгновения ваших миниполетов. И сравните эти ощущения с хрустом двух сотенных купюр, только-только вынутых из нижнего ящика комода. Если полет доставил вам больше радости, кивните, если нет, я исчезну.
Аня вдруг окончательно открыла глаза, закрыв при этом амбициозную часть мозга, и кивнула….

ВОЗВРАЩЕНИЕ К СОКРОВЕННОМУ
Как она оказалась перед дверью в собственную квартиру Анна Алексеевна не помнила, осмотревшись, предполагаемого спутника не обнаружила, достала ключи, отворила дверь и… попала в объятия бородатого и счастливого мужа. Мгновения онемения от счастья не отпускали.
- Ты когда вернулся, - язык чуть заплетался, опьяневший от поцелуя.
- Три часа назад. Ты телефон отключила. Зачем? – все еще обнимая жену, спросил Андрей.
Аня прижалась к нему:
- Я тут глупостей натворила. Меня старик один, мощный такой, остановил, спасибо ему. Орест Блицбаум кажется. Он еще с тобой познакомиться хотел.
Андрей посмотрел в глаза жене, улыбнулся тепло, прикоснулся губами к ее ресницам и сказал:
- Да мы знакомы. Кроме того, пятнадцать минут тому назад он возник здесь, в квартире, сразу после того, как я после долгих стараний все-таки вытащил из комода этот треснувший ящик, чтобы отремонтировать его. Я и заготовку с собой привез, по фотографии сделал. Ты не поверишь, как только дефективную часть снял, комод задрожал весь, там в его естестве завыла и закружила некая энергетическая субстанция, которая, вырвавшись наружу, обвила меня теплой лучезарной волной. Это была душа мастера Иштвана. Я тебе все еще расскажу. Потом сзади я почувствовал взгляд. Это был Орест Блицбаум, тоже ставший заложником комода. Он же граф Молдер, он же граф Лайтнтри, сын древесной плоти с душой молнии, вскормленный женской грудью…
Аня прижалась ближе к мужу и прошептала:
- Это его я кормила во сне.
Андрей прижал ее к себе и произнес задумчиво:
- Как интересно….
Они оба вылетели в наше окно. Блицбаум оплатил мне работу, я вот эту картину для него отреставрировал, а он мне подарил ее на память. Андрей повернул Аню к полотну, на котором молодой еще граф Молдер опирался рукой на комод. Можешь больше не думать о деньгах, мне почему-то кажется, с этим у нас теперь все в порядке будет.
Потом струи горячего душа бились об их сплетенные тела, простыни нагревались от страсти. А после всего они читали и перечитывали рукописи, Аня несколько раз пересказывала свой сон. Отремонтированный комод сиял, волна радостного света озаряла души вновь обретшие друг друга.

ПРОБУЖДЕНИЕ
Пробуждение Анны Алексеевны было резким, она услышала треск разрываемой плоти, в ужасе открыла глаза на звук и увидела, как от оконной рамы отвалился кусок белой краски (этот звук усиленный в несколько раз воображением и разбудил Аню) и замедленно как-то падал на пол. А там, на месте обнаженной древесины окна уже пробился молодой клейкий зеленый листок. Аня зажмурилась и сжала ладони в кулаки до боли. Вновь взглянула на волшебный побег, перевела глаза на мирно посапывающего мужа и поняла, что настал в ее жизни момент, когда от счастья можно умереть. Нет, умирать еще рано, лучше родить. Да! Вот именно! Она прислушалась к себе и поняла, что беременна.