Красный шарф или контрольный выстрел

КРАСНЫЙ  ШАРФ
            (или КОНТРОЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ)

(почти-быль)


Окончив мехфак Политехнического, Рудольф распределился на один из местных заводиков. И начал постепенно расти. Пару лет спустя его назначили начальником компрессорной, и уж тут его ум и талант получили достойное применение: хозяйство компрессорной потихоньку, но уверенно пошло в гору. Рудольф заменил прежние, устаревшие, маломощные компрессора на новые, увеличив заодно их общее количество. Завод стал без перебоев получать сжатый воздух в нужном количестве, ко всеобщей радости, и к удовлетворению самого начальника компрессорной.
А потом грянула эта чертова «новая революция», с переделкой собственности и прочим революционным дерьмом. Завод быстро захирел, компрессорная с ее новенькими, отлаженными, прекрасно работающими компрессорами стала никому не нужна, и вскоре ее помещение прикупил  какой-то новоявленный «хозяин» - из тех, скороспелок.
Рудольф остался не у дел, потерял успевшую стать любимой работу.
В его семье к тому времени наметился раскол: его красавица-жена по непонятной причине пошла «вразнос», и они расстались. Рудольф лишь успел отсудить себе дочь. Надо было жить дальше, растить девочку. Но дипломированных механиков вокруг было море, и все вакантные инженерные должности почему-то оказались занятыми. Нашелся лишь один-единственный выход: пойти на рынок, торговать антиквариатом. Несколько лет продержался, успел даже скопить кое-какие деньжата. Появилась новая семья.
А потом грянул очередной передел: территорию рынка откупил какой-то мощный торговый босс, рынок снесли, на его месте воздвигли мало кому нужный, но зато супернавороченный  маркет. Сотни людей остались без работы, зато несколько десятков других, «своих», получили вполне хлебные места в этом идиотском супермаркете.
Случившееся ударило по нервам больнее, чем в первый раз. Новая супруга Рудольфа с гибелью рынка также потеряла работу. Семья «зависла», и на сей раз капитально: накопленных средств хватило бы ну от силы на пару лет предельно скромного существования. Все сжирали коммунальные выплаты, питание и прочая бытовуха. К тому же дочка (от первой жены) недавно окончила школу. Надо бы ей учиться дальше – не идти же по стопам родной матери! – но для учебы нужны деньги. У нее их нет. И у отца, стало быть, тоже нет…
Долгие поиски новой работы результатов не дали, и каждая новая неудача хлестала по сердцу всё больнее. Времена, когда Рудольф был полновластным «хозяином» обновленной его усилиями компрессорной вспоминались как далекое, почти нереальное чудо: в те годы он был востребован, у него было живое дело, была цель (между прочим, были и деньги). От этих воспоминаний сердце сжималось всё сильнее и начинало уже вполне ощутимо покалывать.
Когда заболела жена, стало совсем худо. Накопленные деньги, похоже, таяли на глазах. И тогда, в один из моментов отчаянья, неожиданно пришло решение. Он ничего не сказал жене при последнем посещении больницы, и втайне от нее застраховал свою жизнь на солидную сумму. Случись что, жене эти деньги ох как пригодились бы! Да и дочери – тоже… На страховку ушла половина накоплений. Вторую половину он решил потратить на услугу. К тому моменту он уже понял, с кем должен рассчитаться за свою беду.
Старые, «рыночные» связи помогли ему выйти на нужного человека, который брал относительно недорого, но заказ выполнял с гарантией. Они встретились в недавно отделанной по евростандарту  бывшей «забегаловке», неподалеку от места последней работы Рудольфа. «Исполнитель» оказался хмурым, немногословным типом. Спросил лишь:
- О чем базар?
И Рудольф вкратце обрисовал задачу:
- Меня крепко достал один козёл. Надо с ним рассчитаться.
Тип, глядя в сторону, коротко отрубил:
- Сколько?
Рудольф назвал сумму – всё, чем он располагал, выгадывать так или иначе не имело смысла. Тип неопределенно покрутил стриженой башкой. Рудольф понял жест как «мало», и мрачно пояснил:
- Больше у меня нет… Правда нет.
Тип скользнул по нему своими крохотными глазками, подумал (если он вообще умел о чем-то думать) и буркнул:
- Ла-адно, подойдет. Фотка есть? Или приметы?
Рудольф ответил, что фотки нет, но что ошибки, мол, в любом случае не будет, потому что «козёл» носит красный шарф и надвигает на глаза замызганную кепочку, каких сейчас не носит уже никто. Тип хмыкнул что-то невнятное, потом спросил:
- Когда?
- Послезавтра, в семь вечера я должен с ним встретиться в городском парке, на скамейке за эстрадой. Там обычно никого нет.
Тип слушал не перебивая.
- Так вот, - продолжил Рудольф. – Я вроде бы задержусь… м-минут на десять. К этому времени всё должно быть сделано. Да, и еще вот что: этот козел, возможно, придет поддатый, может быть даже крепко поддатый – это в его стиле. Тем проще вам будет выполнить задачу. И еще – персональная просьба: обязательно  нужен контрольный выстрел. В голову… Чтоб наверняка…
- Сделаем, - буркнул тип.
Деньги Рудольф отдал сразу же, за столиком. Тип попытался удивиться – дескать, заказ-то еще не выполнен. Но Рудольф поспешил того заверить, что ему, мол, рекомендовали, говорили, что «заказ» в любом случае не забуксует. Тип, услыхав столь лестный о себе отзыв, даже растянул губы в подобие улыбки, сказав еще раз:
- Не боись, сде-елаем! – затем, не пересчитывая, сгреб деньги.
На том они и расстались.
Весь следующий день Рудольф решил посвятить уборке: жена, вернувшись из больницы, должна застать в квартире порядок. Жаль, очень жаль, что они так и не сумели понять, а тем более – полюбить друг друга. Скандалов у них не было - не практиковали. Но и душевной теплоты, увы, не было тоже. Просто жили рядом, помогали друг другу – и только. А разводиться? Да вроде и повода-то не появлялось. Так что… с этой стороны эксцессов быть не должно.
Пришел новый день. По мере приближения вечернего «часа исполнения заказа» Рудольф становился все спокойнее. В половине седьмого он вытащил из холодильника бутылочку водки, налил себе стакан, выпил залпом, почти не морщась, традиционно закусил квашеной капусткой. До парка было всего десять минут ходьбы. Без двадцати семь он налил себе второй стакан, выпил уже медленнее, «смакуя». Бутылка на две трети опустела. Рудольф подошел к стенному шкафу, открыл его, снял с полки старую, замызганную кожаную кепочку (когда-то такие были в моде; он работал в этой кепочке еще в те годы, у себя на компрессорной). Надвинув кепочку глубоко на лоб, чтоб глаза оказались совершенно прикрыты, он оглянулся, убедился сквозь навалившийся хмель еще раз, что записка для жены и дочери все так же лежит на столе, и достал из шкафа свой давнишний, купленный когда-то по случаю, в командировке, ярко-красный шарф…
26-27.03.2003